Весна кое-где обнажила землю с зелёной щёткой травы. На «Буранах» в тундру уже не ездили. Там на кочках снег осел «шапочками», и её равнина взгорбатилась так, словно на ней плотно разлеглось бесчисленное стадо верблюдов. Бесконечными вереницами каждый день летели птицы, с небесной высоты радостно оповещая криками о своём возвращении. Освободившись от торосов, последними обломками льдин круглые сутки оглушительно грохотало море и очень близко подошло к домам посёлка. Совсем отступили насточертевшие сумерки зимы, уступая очередь длинному солнцестоянию.
Вербованные обалдели от вида снега, от тулупов, шуб и шапок и никак не могли дождаться, когда же можно будет влезть в лёгкие пальто, куртки и туфли. Однако зима никак не желала покидать посёлок. Нет-нет, да и начиналась среди ясного дня противная снежная круговерть. Иногда посёлок пропадал в непроглядном тумане. Тогда казалось, что ни тундры, ни прибойки нет, а море шумит прямо у стёкол окон. От этого становилось невыносимо жутко, и Тома невольно плотно задёргивала шторы и включала телевизор.
Однажды такой туман неожиданно наполз на посёлок с перевала, над которым в это время летел вертолёт. Совершенно потеряв видимость, машина зацепилась лопастью пропеллера о зуб скалы и рухнула вниз. Вертолётчику неслыханно повезло! Машина упала в узкую ровную расщелину и застряла в ней, лишь здорово перемяв бока, но не повредив бака с горючим. Сам вертолётчик при сильном ударе потерял сознание и остался неподвижно сидеть за штурвалом. Как только туман рассеялся, его достали вертолётчики и отправили в город в больницу с сильными ушибами. Позже вытащили и вертолёт.
- В «рубашке» родился! – гудел весь посёлок.
К этому времени из-за давления Тома досрочно ушла в декрет, хотя и чувствовала себя нормально. Рожать она настраивалась в городе, но авиакатастрофа настолько её потрясла, что Тома категорически заявила мужу:
- Я в Петропавловск в роддом не полечу! Не приведи Господи разбиться на этом перевале! Девчонки все здесь рожали, рожу и я!
- Ты что, шутишь?! – всполошился Виталик, мигом припомнив свои ощущения возле рожающей Кати, рассказы мужиков о внезапных родах жён и пообещал: - Не дури! Я лично попрошу нашего лучшего вертолётчика Серёгу…
- Нет!!! – рявкнула Тома так, что вся стала красная от подскочившего давления, заставив мужа сильно вздрогнуть и втянуть голову в плечи, словно от удара по макушке.
- Орёшь-то чего? Я, вроде, не глухой! – наехал он на неё с досадой.
- Нет глухой! Ты меня не слышишь! – упёрто крикнула жена и твёрдо заявила: - Я буду рожать здесь, и буду сидеть, пока не приспичит! Вон, Соня в годах, а Евгений Николаич принял у неё роды, как нефик делать! Катиного ребёнка от смерти спас! Здесь барокамера есть! И я рожу! У нашего врача руки золотые!
- Да Евгений Николаич, к твоему сведению, меня звонками уже задолбил: когда жену в город в роддом отправишь, у неё давление, то, сё, ей на сохранение надо! Замучил уже!.. – принялся врать Виталик, лишь бы она настроилась на город.
- А ты скажи, что жена доверяет своего ребёнка только его золотым рукам! – не желая ничего слушать, отрезала Тома и застегнула пуговицу, которая постоянно расстегивалась на уже малом халате для большого живота.
Виталик беспомощно плюнул и ушёл в магазин за хлебом, покупку которого с некоторых пор жене не доверял. Последнее время у неё не получалось буханку донести до дома целой. На почве своей беременности Тома быстро и незаметно уплетала мякиш, оставляя от хлеба одни корки. Сначала Виталику было смешно, но потом уже стало не до смеху. Придя с работы, хотелось нормально поесть и расслабиться. А тут жена ещё и собралась рожать в посёлке. «Да я сразу на улицу выскочу и в обморок брякнусь!» - постоянно думал он, украдкой косясь на её огромный живот и спокойное лицо, и снова с содроганием вспоминал рассказы мужиков о внезапных родах своих жён. Страх перед родами жены напрягал его на каждом шагу!
Тут ещё по посёлку пролетел слух, что на прибойке появились морские котики, и Томе загорелось непременно их посмотреть. Виталик понял, что отбрехаться ему ничем не удастся. Как раз было воскресенье, и жена с нетерпением потянула его к морю. Прихватив с собой полбулки хлеба, банку тушёнки, нож и термос чая, они отправились любоваться редким зрелищем.
Котики небольшими стадами перебирались на свои рыбные безлюдные места. Чёрные, лоснящиеся и блестящие от воды и солнца, они купались в волнах моря и играли на берегу, наскакивая друг на друга в изящной грациозности изворотов. Рокот их рычания разносился далеко по прибойке из оскаленных красных пастей с белыми клыкастыми зубами.
- Я прямо глаз не могу от них оторвать! – восхищалась Тома морскими зверями, и прижимала к груди ладошки: - Никогда не думала, что увижу морских котиков прямо вот так – рядом, не в зоопарке, не в цирке, а на природе!
- Вот разбогатеем, купим видеокамеру, – мечтал Виталик, одним глазом любуясь котиками, а другим следя за женой, и заботливо спрашивал: - Ты как себя чувствуешь?
- Отлично! – блестела в ответ Тома счастливым взглядом.
«Не дай Бог, её здесь рожать приспичит!» - думал Виталик и начинал звать жену в посёлок:
- Томочка, давай уже пойдём домой. Ветерок холодноватый дует, просквозит ещё тебя…
- Да ты что такое говоришь? – со смехом вглядывалась она в него и ерошила волосы на его голове: - Какой ещё «ветерок»? У тебя, вон, на голове ни один волос не колышется! – а потом, оглядываясь по сторонам, предлагала: - Давай-ка лучше перекусим на природе. Зря что ли еды набрали?
И они примащивались на сухую прошлогоднюю траву на песчаном гребне и расставляли на газетку провизию. Виталик побыстрее вскрывал ножом тушёнку, густо намазывая её на хлеб. Аппетитный перекус на свежем воздухе немного снимал его напряжение, и они отдыхали и мечтали, как после путины купят хороший фотоаппарат. А глядя на великолепие окружающей красоты вулканов, моря, чаек и котиков, Виталик уже с удовлетворением восклицал:
- Вся это красотища, Томочка, компенсация нам за лишение цивилизации!
- А я не нисколько не жалею, что мы лишились этой цивилизации, – отзывалась Тома и кивала на котиков: - Только ради одного этого зрелища стоит забыть городские фонтаны, кафе, парки и рестораны. Не каждый удостоится увидеть морских котиков всего в нескольких метрах от себя!
- И не в зоопарке, и не в цирке, и не в кино! – с улыбкой повторял Виталик слова её восторга.
Наконец они уходили домой, унося в памяти массу незабываемых впечатлений. Дома Виталик облегчённо вздыхал, расслабляясь от своего тайного напряжения. Ведь через дорогу напротив их общежития находилась больница с «золотыми» руками Евгения Николаевича.
- Как здорово мы отдохнули, правда, Виталь? – в приятной усталости ложилась Тома в кровать на большую подушку и говорила: - Надо почаще так выбираться. Да, Виталь?
- Ну да… – как-то кисло отзывался муж, умащивая чайник на плитку.
- А чего ты какой-то расстроенный? – тут же окидывала его Тома беспокойным взглядом.
- Томочка, ну-к… я не расстроенный, – смешно тушуясь, присаживался Виталик рядом и осторожно гладил её живот с намёком: - Я за тебя переживаю.
- В смысле? – начинала догадываться Тома, поглядывая на его руки.
- Ну-у-к… это… вдруг тебя приспичит рожать, а мы где-то… на природе ша-шарахаемся! – еле подбирал супруг объяснение, и Тома хохотала, хватая его руки.
Она прижимала их к пышной груди и со смехом выговаривала:
- Какой же ты оказывается трусишка, Виталька! Мне до родов ещё ходить и ходить! Я же рожаю летом, а сейчас только весна!
И они уже вместе смеялись над этими страхами.
- Смотри, шевелится! – указывала Тома на живот, зависая ладошкой над тем местом, где чувствовала шевеление, и хихикала над мужем: - Наверно смеётся над тобой, что ты его боишься.
- Дай послушать, что он там делает? – с горящим интересом смотрел туда Виталик.
Они затихали, и муж с волнением прикладывал ухо к животу, стараясь уловить в утробе жизнь долгожданного человечка, который был только их продолжением. Потом они осторожно ловили на заголённом животе выпирающие бугорки и гадали – ручка это, пяточка, или головочка? И кем бы ни был тот, кто находился в утробе, эти двое уже любили его всем сердцем и душой, несмотря ни на какие трудности в своей жизни! Так, однако, к своему продолжению относились не все.
Как-то Тома столкнулась в умывальнике с Татьяной. Соседка последнее время редко появлялась в номере из-за своей связи с кочегаром.
- Так ты уже в декрете что ли? – неподдельно удивилась она, уставившись на большой живот Волковой, и беззлобно улыбнулась: – У тебя ведь недавно и живота-то не было видно.
- Здрасте-приехали! – удивилась в свою очередь Тома и вообще изумила соседку: - Да я уж полгода, как беременная.
- Слушай, как время летит! – задумчиво произнесла Татьяна и подивилась: - А я-то всё думаю, что-то тебя на заводе не видно, – и она пооткровенничала: - Ну, у тебя животик аккуратный. А у меня такое пузо было, перед собой ничего не видела, на ощупь ходила!
Тома слегка улыбнулась, думая: «Были бы твои разговоры искренни! Небось, меня на заводе не видишь и сплетничать не о ком». И она молча ушла в комнату. Через пару минут в дверь тихо постучали, и в комнату просунулась рыжая голова соседки. «Надо же, стучится, как порядочная!» - изумлённо пронеслось в голове у Томы, а Татьяна скромно спросила:
- Можно?
- Да заходи, – пожала Тома плечами.
- Возьми, это тебе, – немного робея под её взглядом, поставила Татьяна на стол банку персиков и банку вишни.
Такие компоты на побережье были редчайшими продуктами! И Тома поразилась:
- Ну зачем ты?!
- Витамины… – сиротливо улыбнулась Татьяна.
- Татьян, ну право, мне даже неудобно! Мне витаминов хватает... – начала, было, скромничать Тома, приложив руку к сердцу.
Но Татьяна перебила её, заискивающе заглядывая в глаза взглядом побитой собаки:
- Ты чего, всё дуешься на меня? Я же от души! С материка целый чемодан привезла. Мамка моя закручивала.
- Ну спасибо огромное, – виновато смягчилась Тома. - Я за здоровье твоей мамки съем и за твоё тоже. Пусть у вас всё будет хорошо.
- Ну вот и славно! – сразу обрадовалась Татьяна и, собираясь уходить, облегчённо вздохнула: - Можно и за моё здоровье.
- Как твоя дочка? – специально под настроение остановила её Тома с намёком на то, чем надо заниматься, и спросила в лоб: - Не хочешь её сюда забрать? Школа здесь есть. Ей ведь, по-моему, лет семь, ты говорила?
- Сначала надо свою жизнь устроить, а там будет видно, – сразу краснея лицом, отвела Татьяна в сторону взгляд.
Её ответ поразил Тому наповал! И, пристально глядя в рдеющее стоп-симафором лицо, она невольно пропесочила гулёну, популярно разъясняя:
- Татьяна, нам – бабам, в первую очередь надо детей воспитывать, коль они у нас уже завелись. Дети не плесень, а наше продолжение. И воспитать их надо так, чтобы они потом за нас не краснели!
Татьяна её очень хорошо поняла. Сейчас Тома морально съездила ей пощёчину за все разрушенные семьи, в которых Старухина непростительно наследила! И Татьяна лишь пролепетала в ответ:
- Конечно. Возможно, ты и права… – и быстро вышла из комнаты.
продолжение след.---------------------