— Ну что так надрываться-то, малышка?
Настя услышала густой с нотками тёплой иронии голос откуда-то сверху и увидела прямо перед собой серое мужское пальто.
«Кажется, кашемировое» — это первое, что выдал мозг. Задрав голову, увидела улыбающееся лицо мужчины, возраст которого не смогла определить. «Знакомый? Нет, нет такого красавца среди знакомых. Я б точно запомнила! А чего тогда?». Ситуация была настолько непонятная, как будто вот шла она, задумавшись, и вдруг прям посреди тротуара налетела на столб бетонный. Мысли метались в голове. «Какая на фиг я ему малышка? Он, поди, моложе меня. Ну не флиртует же он со мной? Ну, издали ещё сойду за молоденькую — шапочка вязанная, пуховичок, ботинки на толстой подошве, объемный шарф намотан. Да все так ходят. Вблизи-то точно видно, что взросленькая я тетенька. Аааа, он мне помочь хочет, типа как пожилой (тьфу, нельзя так про себя). А причём тогда «малышка»?»
Сколько секунд или минут она так стояла, упершись непонимающим взглядом синих глаз в карие лукавые глаза, — неизвестно. «Надо что-то сказать. Елки, совсем навык потеряла. Сколько лет незнакомые мужчины не проявляли ни малейшего интереса! Надо, наверно, что-то такое едкое выдать, как в молодости. Вроде как «отшить». Не, ну это смешно. Пошутить? А что он спросил-то?»
— Ну так Вам помочь? — мужчина прервал Настины мозговые усилия.
Настя, наконец, сообразила, что стоит с тяжеленными пакетами уже бог знает сколько времени и тупо пялится на незнакомца.
— А мы что — знакомы?
— Не думаю. Я, во всяком случае, нет — он уже забирал из ее рук пакеты — Но разве это имеет какое-то значение? Мы же родственники!
— В смысле?
Полный когнитивный диссонанс.
— Генетики доказали, все люди — дальние родственники. Все, так сказать, от одной Евы пошли... Ну, пошли! — он засмеялся своему незатейливому каламбуру, и они двинулись в направлении, куда Настя шла до того, как налетела на этого чудика, выглядевшего, как нормальный респектабельный мужчина.
— А Вы со всеми так разговариваете?
— Я разговариваю не со всеми, и всегда по-разному — он посмотрел на Настю — просто увидел женщину…, девочку, настолько погружённую в какие-то миры в своей голове, что не замечает вообще ничего — что тащит тяжести, что устала, что руки, поди, замёрзли. Вы в какой галактике пребывали?
— В галактике «Иван» — вдруг неожиданно для себя выпалила Настя.
— Возвращайтесь в нашу. Здесь тоже вполне неплохо. Не знаю, как Вам там с виртуальным Иваном. Видимо, гораздо лучше, чем с реальным. Но зато тут ещё восемь миллиардов дальних родственников, а ещё куча всякой всячины… Есть чем заняться.
— Вы что, психолог что ли? Спасатель душ? Ходите по улице и спасаете? — в Настином голосе явно сквозил сарказм.
— Ну вот, обиделась! Простите, если куда-то вторгся, натоптал, надавал советов… Просто не удержался… такая симпатичная «зомби».
— Да нет. Не обиделась.
— Таки «да» или «нет»? — он сымитировал одесский акцент.
Настя усмехнулась, ничего не ответив, и остановилась.
— А мы уже пришли, вот мой дом. Спасибо, что помогли, за «малышку» спасибо и за «симпатичную». Лет сто уже такого не слышала.
— Донесёте до двери-то?
— Да-да, я на лифте. Спасибо.
Настя подхватила пакеты и направилась к подъезду, чувствуя на спине взгляд. Уже открывая дверь, обернулась. Но никого не было. «Может, и не было никакого незнакомца? Может, у меня галлюцинации? Надо и вправду выныривать из головы. Странно это всё… Что ж я даже имя не спросила у галлюцинации? Впрочем, какая разница? Нареку Олегом».
Настя, пристроившись у окна с чашкой чая, наблюдала, как там, внизу люди ходят туда-сюда, заходят в магазин в доме напротив, выходят загруженные пакетами, садятся в машины, женщина толкает застревающую в снегу коляску, доставщик в кислотного цвета куртке, с коробом за спиной на велике проехал, стайка подростков, неестественно громко гогочущих, прошла, мальчуган запускает вертолётик…
«Восемь миллиардов… Тоже мне родственнички! Никому до меня дела нет! Кому я нужна? Даже близким — не особо… А мне кто нужен? Вот так сам по себе? Безотносительно, что обо мне думает, «любит — не любит, плюнет — поцелует, к сердцу прижмёт — к черту пошлёт»? Так, кажется, в детстве на ромашке гадали. Вот без гаданий, без условий и ожиданий? Иван? Да ладно…. Это что же получается? Что галактика, в которой я обитаю, только одна — где я в центре. А вокруг крутятся какие-то планеты. Да и не планеты даже — туманности. А разве так не у всех? Но ведь разглядел меня как-то Олег! Хотя я — ещё та туманность».
Настя допила свой чай и, отходя от окна, напоследок кинула взгляд на улицу. Мальчуган, тот самый, что запускал радиоуправляемый вертолёт, сидит в снегу, закрыв руками лицо. Господи, да он же плачет! Настя быстро натянула куртку, шапку, ботинки и вылетела из квартиры. Пацанёнок так и сидел в сугробе, вытирая кулаком мокрое лицо.
— А ты знаешь, что зимой на улице нельзя плакать? А то вокруг тебя каток получится? — Она села на корточки и заглянула мальчишке в лицо — Тебя как зовут?
— Тимка — сказал он, шмыгая носом.
— А я Настя. Ну и что случилось? Что у тебя за горе?
— Я велтолёт потелял. Мне его только подалили. Я искал-искал, а его нет.
— Ну вряд ли он в Турцию улетел. Затаился где-то рядом. Пошли вместе поищем.
Они перепахали все окрестные сугробы, облазили детскую площадку и, наконец, обнаружили вертолетик, застрявший на дереве между веток. Осталось решить проблему, как его снять. На пульт он категорически отказывался реагировать.
— Я папу позову!
— Давай. А я пока посторожу, чтоб он не улетел никуда.
Тимин папа вышел из подъезда с лыжной палкой. Одно ловкое движение — и Тимка обнимает свой драгоценный «велтолёт» и столько счастья светится в его глазах! И в глазах его папы. А уж про Настины и говорить не стоит.
… Уже в кровати, засыпая, Настя улыбалась, вспоминая этот день, такой странный, длинный-длинный и такой «наполненный». «Спасибо, Олежа. Кто бы ты ни был, ты как-то сумел приземлить меня. И ты оказался совершенно прав — здесь в тысячу раз интереснее, чем в моей галактике… Я теперь тоже вроде как в отряде спасателей — на моем счету Тимкин вертолетик».