С картинками: https://vk.com/club87908871
Последний побег Джеронимо. Февраль – март 1886г.
Переговоры с Круком в каньоне Эмбудос.
Находясь на севере, Чиуауа и Джолсанни 9 февраля устроили засаду на упряжку мулов между Опуто и Уасабас, убив четырех человек: Сиприано Веларде, Хесуса Марию Дуразо, Хесуса Валенсиа и Франсиско Лаборина. Два дня спустя они совершили набег на ранчо Кападегуачи, примерно в 16 км. к юго-западу от Опуто. Солдаты из Уасабас и Гранадос подтянулись на помощь, отгоняя апачей. К середине февраля рейдеры Чиуауа и Джолсанни двинулись на запад, в сторону Кумпаса, насчитывая к тому времени 8 или 10 воинов, так как некоторые из них отправились в набег с Найче и Джеронимо. Недалеко от Кумпаса был убит американец по имени Ресс и ранен его товарищ по имени Квирк. 17 февраля они совершили набег на ранчо недалеко от Кумпаса, убив двоих мужчин - Луиса Перальту и еще одного американца. Жена Перальты и их сын скрывались до тех пор, пока их не нашел отряд полковника Эмилио Костерлицкого. Позже той же ночью чирикауа украли коров и повозку с волами из загона на ранчо Сальвадора Хойаса (позже было замечено, что повозка с волами находится во владении скаутов, возможно что она была куплена, или выиграна у чирикауа в карты). Утром 18 февраля они совершили набег на три ранчо между Кумпасом и Накозари. Первыму не повезло ранчо Нориа, где они угнали скот и ранили человека, который сказал Костерлицкому, что слышал выстрелы со стороны ранчо Вентура (муниципалитет Кумпас, Сонора). Полковник направился на место происшествия и обнаружил, что Франсиско Мартинеса в бессознательном положении, после двух ранений. Тропа вела на северо-восток, к ранчо Алисос, где апачи угнали еще больше скота. Имея около 100 лошадей, мулов и коров, они отправились на север и по пути убили двух американцев, Уильяма Брауна и Джеймса Мозеса.
Эмилио Костерлицкий.
Тем временем сторонники Джеронимо совершили набег на Банамичи и Мотепори, убив двоих мужчин. В Банамичи не было ресурсов для организации преследования, потому что все огнестрельное оружие забрали солдаты, которые сражались с мятежными племенами яки на юге. Затем чирикауа последовали по реке Сонора на север, в Сьерра-де-лос-Ахос (муниципалитет Фронтерас, Сонора), где в начале марта они решили совершить завершающий набег, прежде чем отправиться на север, к границе. Незадолго до рассвета 8 марта 22 чирикауа пешком вышли из каньона недалеко от ранчо Мабаби (муниципалитет Фронтерас, Сонора), принадлежавшего Джону Хохштадту и расположенному на восточной стороне Сьерра-де-лос-Ахос, на полпути между Бакоачи и Фронтерас. Рано утром один ковбой заметил их выйдя в поле, и побежал обратно на ранчо, предупредив Хохштадта, его брата и двух других американцев, которые быстро вышли из дома и затаились в ожидании появления апачей, которые уже пробирались к корралю. Джон Хохштадт поднял свой винчестер и выстрелил в одного воина, когда тот открывал дверь. Пуля попала Чинче (Chinche) в лоб, мгновенно убив его. Товарищи Хохштадта тоже открыли огонь, ранив (как они думали) еще двоих апачей, и заставили их сбежать вместе с двумя лошадьми. Затем кто-то с ранчо отрезал Чинче волосы и уши, а затем раздел его догола (найдя 38,50 долларов), чтобы в итоге бросить его труп в костер.
Желая отомстить за смерть Чинче, чирикауа в тот же день обнаружили группу из семи мексиканцев, которые ехали по дороге из Бакоачи. Это были четверо мужчин, одна женщина и двое детей, которые остановились в Капулине, примерно в 800 метрах от ранчо Мабаби. Апачи быстро убили троих мужчин и захватили женщину, Фелипу Андраде, которая была беременна, и двух ее мальчиков в возрасте одного и трех лет. Жестоко убив их, они вскрыли чрево женщины, вынули плод и положили его ей на руки. Человек, которому удалось спастись, Хесус Ансельмо, пешком добрался до Бакоачи. Несколькими часами позже, около 17.00 дня, Рефухио Федерико проезжал мимо места ужасной сцены по дороге на Фронтерас, когда апачи застрелили его, и ранили его лошадь.
Пока это происходило, Чиуауа и Джолсанни совершали набег на ранчо Кучута, в 19 км. к востоку от ранчо Мабаби, ранив там одного человека и угнав 25 лошадей и мулов. Как и у Джеронимо с Найче, их след уходил на юго-восток, в сторону Сьерра-Пиларес-де-Терас (муниципалитет Агуа-Приета, Сонора). Обе группы были готовы встретиться с Круком, который ожидал в форте Боуи, когда Маус сообщит ему новости о чирикауа. Генерал знал от скаутов Датчи и Гоналтсиса (также называемого Патрисио, брата Чато), что они будут собирать свой разрозненный скот, приобретенный во время их набегов, и смогут добраться до границы к концу месяца.
14 марта Маус находился в своем лагере, когда заметил дымовые сигналы на холме Питайкачи (Cerro Pitaycachi, муниципалитет Агуа-Приета, Сонора), примерно в 32 км. к югу. Он направился туда с четырьмя разведчиками (в том числе с 1-м сержантом Ноче), и встретил четырех посыльных от Джеронимо и Найче (мужчина, женщина и двое мальчиков). У этого мужчины была недавняя рана на ноге, вероятно полученная шестью днями ранее на ранчо Мабаби, и он признал, что в результате столкновения они потеряли там одного человека (Чинче). Гонцы сообщили, что вся группа, за исключением Мангаса, находилась примерно в 64 км. от них, разбив лагерь в горах недалеко от Фронтерас (Сонора), на другом берегу реки Бависпе. Маус велел им немедленно вернуться и привести Джеронимо, ибо все равно мексиканцы будут преследовать их, и они могут подвергнуться нападению в любой момент. Маус добавил, что Крук приедет чтобы встретиться с ними, и что с ним будет Дос-тех-се (Dos-teh-seh), мать Найче.
Фронтерас.
16-го марта Крук получил сообщение от Мауса. Он немедленно отправил телеграмму своему начальнику в Сан-Франциско генералу Джону Поупу, с просьбой освободить Каатенея, заключенного в тюрьме острова Алькатрас. Его доставили поездом с охраной в форт Боуи. Сразу по прибытии он вместе с Круком отправился в поход к северо-востоку от Соноры, в компании с Дос-тех-се, Алчесаем и На-дис-оуг (Dos-teh-seh, Alchesay, Na-dis-ough).
19 марта Джеронимо и Найче были уже недалеко от лагеря Мауса на холме Питайкачи, с 22 воинами и большим стадом украденного скота. Чиуауа и семеро его людей остались в окрестностях. Мангас тоже не собирался приходить. На следующий день Джеронимо и Найче провели несколько бесед с лейтенантом Маусом, который попросил их подойти поближе к границе, но они отказались, заявив что Крук может встретиться с ними прямо здесь. Однако, неоднократно предупрежденные о возможности нападения мексиканцев, они согласились тремя днями позже, 22 марта, все-таки приблизиться к границе, чтобы выйти из возможного окружения мексиканских войск. Они оказались в небольшом ущелье под названием Каньон Эмбудос (Ca;;n de los Embudos), в 40 км. к югу от границы.
Генри Дейли, командир упаковщиков, описал их прибытие: «75 чирикауа вихрем пронеслись у подножия холмов, на противоположной стороне ручья, обогнали наш караван на полной скорости, внимательно нас осматривая, и ускакали дальше, пока мы не потеряли их из виду в зарослях. Упаковщики могли слышать, как Джеронимо отдает приказы своим воинам, тщательно выбирая место для стоянки. Чирикауа, а также Маус были обеспокоены отсутствием Крука. Маус предупредил генерала: «Я не удивлюсь, если они скоро уедут. Они постоянно спрашивают, когда вы приедете, и скауты тоже». Маус снабдил чирикауа мукой и сахаром, в то же время настоятельно призывая Крука сообщить, где он находится. Понаблюдав за ними в течение четырех дней, Маус подумал, что они устали бродить по горам. Он считал, что большинство из них хотели сдаться без всяких условий, потому что доверяли Круку. Чиуауа и его семеро воинов еще не пришли.
В тот же день, когда Маус появился в каньоне, 22 марта Каатеней прибыл поездом на станцию Боуи. Крук планировал выехать 21-го, но состав, в котором был Каатенейи, задержался между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом. По словам капитана Джона Грегори Бурка, 20 месяцев, которые Каатеней провел в Алькатрасе, превратили его в мирного человека. Благодарный за свою свободу, он согласился сыграть отведенную ему Круком роль в буд ущих переговорах. В тот же день Каатеней, Алчесай, Дос-тех се и На-дис-оуг покинули форт Боуи с упаковщиком Томасом Муром, двумя переводчиками, Чарльзом Мозесом Штраусом (бывшим мэром Тусона) и упряжкой из 56 мулов. Они провели ночь на ранчо Уайта, напротив ручья Тюрки Крик.
В ожидании прибытия Крука, Джеронимо расположился лагерем на возвышенности среди скал, примерно в 800 метрах от лагеря Мауса, куда он приходил почти ежедневно, чтобы спросить лейтенанта, когда должен прибыть генерал. Воин со своей женой и двумя детьми сдался Маусу, в результате чего в его распоряжении оказалось 13 пленных.
Лагерь апачей на фоне каньона Эмбудос.
В 07.09 часов утра 23 марта, Крук покинул форт Боуи в четырехколесном экипаже со своими двумя помощниками, Джоном Бурком и Сайрусом Робертсом с Чарльзом Робертсом, его 12-летний сыном. К 17.30 они были в Мад-Спрингс (88,5 км), где переночевали в трех больших палатках. В 08.00 следующего утра они остановились в Сильвер-Крик, где их ждали две роты 4-го Кавалерийского полка под командой капитана Аллена Смита, того самого, который очутился в засаде Джеронимо и Мангаса в каньоне Devils Canyon, через пять дней после побега апачей из резервации. Также с ними напросился в поход и Камиллус Сидни Флай, фотограф из Тумбстоуна (и его помощник Чейз), у которого также было разрешение от Крука сопровождать их. Все они провели ночь на 24 марта в нескольких километрах к югу от границы.
К тому времени Маус уже знал, что Крук прибудет на следующий день. Мауса беспокоил Чарльз Триболе, местный торгаш, который продолжал продавать виски и мескаль, а теперь здесь появились еще и чирикауа. Крук прибыл в район Эмбудос за час до полудня 25 марта. Перед встречей с чирикауа он отправился в лагерь упаковщиков на обед. Генри Дейли сказал ему, что рад его видеть, но сказал, что его задержка привела к тому, что чирикауа пустились в пьянство, устав от ожидания и безделья. Вскоре после обеда приехали Найче и Джеронимо с несколькими своими людьми. Крук выбрал для встречи тень тополя и платана, присев на небольшом выступе у подножия холма. Шарль Триболе хотел присутствовать, но Маус не позволил ему.
Присутствовали капитаны Бурк и Робертс, лейтенанты Маус, Шипп и Фэйсон, доктор Дэвис, бывший мэр Тусона Чарльз Мозес Штраус, погонщики мулов Генри Дейли, Мур и Томми Блэр, Чарли (сын капитана Робертса), фотограф Камиллус Флай и его помощник Чейз, и еще был 10-летний мальчик по имени Хауэлл, который последовал за ними с ранчо Сан-Бернардино. С Джеронимо были Найче, Чиуауа, Джолсанни, Лазийа, Яножа, Тсисна, Фан и Нана (которым Крук приказал идти вместе с Алчесеем и Каатенеем), скаут апачей Джордж Ноче и переводчики Консепсьон, Хосе Мария Яскес, Антонио Бесиас и Хосе Монтойя. Когда Джеронимо увидел Каатенея, он был удивлен и обрадован, поскольку последним, что он слышал о нем было то, что его отправили в далекую тюрьму (Алькатрас).
Крук сухо обратился к Джеронимо: «Говори то, что должен сказать». Прежде чем начать, Джеронимо коротко переговорил с Найче. Затем Джеронимо обвинил в своем побеге из резервации лейтенанта Бриттона Дэвиса, Чато и Микки Фри, отметив, что он уехал только после того, как Надискай и Хуэра предупредили, что его собрались арестовать и повесить. Затем он сказал: «Я хочу, чтобы мои агенты и переводчики были хорошими людьми. Людьми, которые говорят ясно… Каждый раз, когда я встречаюсь с вами, я хорошо отзываюсь о вас, а вы обо мне, и скоро наступит теплый мир; но когда вы отправляетесь в резервацию, вы нанимаете к нам агентов и переводчиков, которые занимаются плохими делами… В будущем я не хочу, чтобы этим плохим людям позволяли находиться рядом с тем местом, где мы будем жить...». По иронии судьбы, это было единственным, чего Крук никак не мог обещать.
Джеронимо продолжил свою речь: «Я знаю, что в какой-то момент мне придется умереть, но даже если на меня обрушатся небеса, я хочу поступать правильно. Я думаю, что я хороший человек, но в газетах по всему миру пишут, что я плохой человек и плохо говорят это обо мне. Я никогда не делаю ничего плохого без причины. Каждый день я думаю, каким образом я собираюсь поговорить с тобой, чтобы ты поверил в то, что я говорю. Я также представляю твои мысли, и что ты собираешься мне сказать. Есть только один Бог, смотрящий на всех нас. Мы все дети единого Бога. Бог слушает меня. Солнце, тьма и ветры - они все слушают то, что мы говорим сейчас». Пока он говорил, он держал в руках небольшой мешочек из замшевой кожи, и несколько капель пота стекали по его щекам. Крук бесстрастно смотрел в землю, по-видимому, не сильно вслушиваясь в его речь, поскольку почти наверняка был уверен в том, что Джеронимо не говорит ничего, кроме лжи.
Когда Джеронимо замолчал, ответ Крука был особенно унизительным: «Твои уста говорят по-разному». Он напомнил Джеронимо, что двумя годами ранее, когда он сдался в январе 1884 года, он пообещал жить в мире, но солгал: «Если один человек единожды уже солгал мне, то мне нужно нечто большее, чем пустые слова, чтобы снова ему поверить». Джеронимо был раздражен ответом Крука, сказав ему: «Я не хочу больше ничего слышать», что заставило некоторых чирикауа негодующе загудеть, пока Найче не махнул рукой, чтобы они притихли.
Внезапно скауты закричали, что приближаются какие-то всадники. Несмотря на то, что часовой принял их за мексиканцев, вскоре было установлено, что это прибыли братья Чиуауа и Джолсанни с шестью воинами, которые привели табун украденных лошадей. Маус подумал, что их прибытие может прервать переговоры. Это был первый раз, когда скауты из Уайт-Маунтин были рядом с врагом, убившим 21 человека из их числа.
Без малейшего замешательства, Джолсанни (Ульзана) провела свою лошадь через лагерь упаковщиков, слегка нарушив мирный обед нескольких человек. Когда Чиуауа увидел Крука, он подошел к нему и пожал ему руку, тепло поприветствовав. Когда переговоры возобновились, Чиуауа и Джолсанни оставались до самого их окончания, внимательно наблюдая.
В заключение Крук прямо заявил «Ты должен принять собственное решение, собираешься ли ты оставаться на военной тропе или безоговорочно сдаешься. Если ты не согласен на капитуляцию, тогда я буду преследовать и убивать вас всех, до последнего человека, даже если для этого потребуется 50 лет». Он сказал вождям племени чирикауа вернуться в свой лагерь и хорошо подумать о том, что они хотят сделать, прежде чем дать свой ответ. Они видели, что переговоры ведутся не с позиции силы, и они были не против того, чтобы наконец сдаться, и вернуться в форт Апач в своем прежнем статусе, но Крук ничего конкретного им пока не предлагал. В своем дневнике он отметил: «Результат переговоров пока никакой».
Капитан Бурк позже опишет происходящее: «Весь каньон был романтически красив, его защищало тихое журчание воды, там росли... длинные тонкие платаны... 24 воина слушали разговор или были настолько близко, чтобы можно было его слышать. У одних в руках было оружие, у других - нет. У каждого мужчины и молодого человека в группе было по два патронташа. На рубашках молодых людей были фирменные этикетки, указывающие что они сделаны из немецкого хлопка, а проданы в Мексике. Почти все молодые или старые были одеты в новые разноцветные одежды, некоторые из которых были скроены вручную из разных тканей, что свидетельствовало о том, что с тех пор как Кроуфорд разрушил их лагерь в январе, они основательно обновили свой гардероб, либо украв, либо купив эти вещи».
Бурк описал Джеронимо как «нервного и взволнованного» во время встречи:
«... Капли пота стекали по его вискам и рукам, время от времени он нервно сжимал сумочку из замши, которую держал в одной руке».
Вернувшись в свою палатку, Крук позвал Алчесая (верного друга генерала) и Каатенея (который поменял свое отношение в пользу генерала, после пребывания в тюрьме Алькатраса). В тот же день Крук отправил их в лагерь Джеронимо, чтобы способствовать расколу между его людьми и повлиять на его решение сдаться. В своих беседах с Круком Найче был более гибким, а Джеронимо - более твердым. Из этих двоих Джеронимо говорил больше всех и проявил упорство, которого не хватало Найче. Однако Джеронимо всегда играл роль подчиненного Найче, потому что тот был настоящим вождем, сыном великого Кочиса, в то время как Джеронимо никогда им официально не считался. Найче мог мыслить иначе, но в жизненно важных вопросах он редко расходился с Джеронимо.
На следующий день (26 марта) чирикауа обсуждали между собой дальнейшие действия, в присутствии Алчесая и Каатенея. Тем утром Флай, Бурк и Штраус посетили лагерь чирикауа. Флай обнаружил, что был Джеронимо рад ему помочь, и он тогда сделал большинство своих знаменитых фотографий мятежных апачей. Именно тогда он увидел Сантьяго МакКинна, мальчика, захваченного Джеронимо в горах Мимбрес 11 сентября 1885 года. Флай сфотографировал его.
В тот же день Крук отправил официальный отчет, в котором говорилось: «В соответствии с указаниями, содержащимися в предыдущих сообщениях, я отправился туда, где индейцы разбили лагерь, и 25 марта 1886 года у меня было первое собеседование с ними… Я обнаружил врагов, хоть и уставших от постоянных преследований в ходе этой кампании, в отличной физической форме, вооруженных до зубов и с большим количеством боеприпасов. Они были осторожны и в то же время самодостаточны и уверены в себе».
После первой части переговоров он телеграфировал Филипу Шеридану:
«Лагерь в каньоне Эмбудос,
в 32 км к юго-востоку от Сан-Бернардино, Мексика, 26 марта 1886 г.,
Через форт Боуи, Аризона, 28 марта 1886 г.
Генерал-лейтенанту Ф. Х. Шеридану,
Вашингтон, округ Колумбия.
После полудня 26 марта я провел частные беседы с Найче, Джеронимо, Чиуауа и другими апачами, объясняя, что им следует переместиться дальше на восток и оставаться там до тех пор, пока отрицательные настроения, которые укоренились против них среди местного населения, не изменятся в лучшую сторону. Тем временем Алчесай и Каатеней внедрены в лагерь чирикауа, чтобы распространить информацию, способствующую расколу в племени и побудить их сдаться, особенно старается в этом плане Каатеней. В конце концов, чтобы прийти к соглашению, я согласился ограничить их изгнание на восток двумя годами, после чего они смогут вернуться в Аризону. Сегодня Каатеней сообщил, что Чиуауа, мечтающий в воссоединии со своей семьей, сдастся на следующий день…».
Очевидно, Джеронимо был удовлетворен предложениями Крука, который добавил к сообщению приложение, в котором говорилось:
«Вчера я встретил врагов в лагере лейтенанта Мауса, расположенном примерно в 450 метрах от нас. Я нашел их очень уверенными в себе и свирепыми как тигры, отлично зная, какими безжалостными они бывают, не доверяя другим. После разговора с ними казалось, что контролировать их будет невозможно, если только они не согласятся на условия, позволяющие им вернуться в резервацию со своим прежним статусом. Сегодня все выглядит более благоприятно.
Подписано: Джордж Крук, бригадный генерал».
В полдень следующего дня, 27 марта, чирикауа и Крук возобновили переговоры. Джеронимо прибыл с лицом, обмазанным серой пылью галенита (свинцовая руда). Он и еще один воин сидели в стороне, не участвуя в переговорах. Чиуауа сказал: «Мне хочется подчиняться. Я думаю, что солнце смотрит на меня, а земля слушает. Теперь я думаю лучше. Мне кажется, я видел Того, кто вызывает дождь и насылает ветры, или кто прислал тебя в это место. Я отдаюсь тебе, потому что верю в тебя, и ты делаешь так, чтобы нас не обманули». Затем он пожал руку генералу, который, испытывая облегчение от того что война закончилась, произнес одно слово на языке апачей: «Эн-джу!» (En-juh), что означает «Хорошо!».
Найче последовал его примеру, сказав: «Я говорю то же самое, что и Чиуауа. Я сдаюсь в точности так, как он сказал… Я даю тебе свое слово, я передаю тебе свое тело. Я сдаюсь, мне больше нечего сказать… Теперь, когда я сдался, я счастлив. Мне не придется прятаться за скалами и в горах. Я пойду по открытой равнине. Теперь я буду хорошо спать, есть и быть довольным, как и мои люди».
Последним, кто взял слово, был Джеронимо, который подошел и сказал: «Достаточно двух или трех слов. Мне нечего больше добавить. Я отдаюсь тебе». Он сделал паузу, чтобы пожать Круку руку, продолжая: «Мы все соратники, все одна семья, все одна группа. То, что сказали другие, говорю и я. Я отдаю себя тебе. Делай со мной, что хочешь. Я сдаюсь. Когда-то я летал как ветер. Теперь я отдаюсь тебе, и на этом все!». Он снова пожал руку Круку.
Джеронимо, Чиуауа, Катлай и Тах-ни-тое (Cathlay, Tah-ni-toe) попросили Крука разрешить им воссоединиться со своими женами и детьми, которые находились в Сан-Карлос и форте Боуи. Женой Джеронимо была Эшичилла (Eschichilla, вероятно, Зи-йе, Zi-yeh). У него также были жена и дочь в форте Боуи, и Крук велел им встретиться с Джеронимо по пути.
В тот же день Крук отправил генералу Шеридану послание: «Эти ночные шпионы (Алчесей и Каатеней) отправились во враждебный лагерь, чтобы выяснить, какие там царят настроения. С помощью полученной информации можно было бы наметить наиболее лучший способ действий. Хотя считается, что все враждебно настроенные люди доверяют мне, я предпочел работать с ними индивидуально, выбрав Чиуауа и Найче, влиятельных лидеров среди отступников, и сосредоточив свои усилия на них. Отобранные скауты пользуются доверием своего племени, их тщательно проинструктировали и отправили поговорить с теми вождями, которые как я думаю сдадутся на самых выгодных условиях, какие я смогу предложить.
Это произвело раскол в среде врагов на две группы. Тот факт, что это было сделано благодаря личным усилиям представителей их собственного народа, оказал деморализующее воздействие на врагов, а также на всех остальных членов племени, что сделало последующее управление их капитуляцией более легким делом. До этого, одного только намека на их уход из земель предков было бы достаточно, чтобы все племя сразу сбежало в горы. Успех стал результатом работы, проделанной этими индейцами (скаутами апачей) в течение тех двух последних лет, которые они находились в резервации, и завершившейся на следующий день выдачей всей группы враждебных лиц, о чем сообщается генерал-лейтенанту в следующей телеграмме:
«Лагерь в каньоне Эмбудос, Мексика,
27 марта 1886 г.,
Через Форт Боуи, Аризона, 29 марта 1886 г.
Генерал-лейтенанту Ф. Х. Шеридану, США,
Вашингтон, округ Колумбия.
На переговорах с Джеронимо и другими чирикауа я сказал им, что они должны немедленно принять решение о безоговорочной капитуляции или сражении. Если они решат начать военные действия, мы убьем последнего из них, даже если на это уйдет 50 лет. Я велел им хорошенько подумать о том, что они собираются сделать, прежде чем дать мне свой ответ. Предложить я им только три варианта: 1 - быть отправленными на восток со своими семьями, не более чем на два года, оставив в форте Апач 70-летнего Нану; 2 - чтобы все они вернулись в резервацию со своим прежним статусом; 3 - или вернулись на тропу войны, несмотря на весь ее ужас. Поскольку я должен был действовать быстро, то я принял сегодня ихнюю капитуляцию, согласно первому варианту.
Каатеней, молодой вождь, который менее двух лет назад был наихудшим чирикауа из всех известных, теперь полностью подчинен. Он изменил взгляды, оказал мне неоценимую помощь и будет иметь большое значение для контроля над этими индейцами в будущем. Его пребывание в Алькатрасе полностью изменило его характер. Я не сомневаюсь, что подобное «лечение» даст тот же результат для всей группы, и к концу его мятежные настроения исчезнут. Мангас с 13 чирикауа, шесть из которых являются мужчинами (было только трое мужчин с Мангасом, как стало известно через некоторое время после написания этой телеграммы), не явился на переговоры. Я видел его в августе прошлого года и с тех пор больше ничего о нем не слышал, за исключением того, что его люди не совершали грабежей. Поскольку на то, чтобы найти его в бескрайних горных хребтах юга, вероятно, уйдет не менее года, я считаю неразумным пытаться искать его сейчас, тем более что он, несомненно, сдастся сам как только услышит, что это сделали другие.
Я выезжаю в Боуи завтра рано утром, чтобы прибыть туда следующей ночью. Я с уважением прошу сообщить мне, были ли одобрены мои действия, а также чтобы соответствующие инструкции поступили.
Завтра чирикауа отправятся в Боуи с апачскими скаутами, под командой лейтенанта Мауса.
Подпись: Джордж Крук, бригадный генерал».
Ночью 27 марта Чарльз, один из братьев Триболет, у которых был спецлагерь по продаже спиртных напитков, примерно в 4 футах 8 км. от лагеря апачей, продал чирикауа три пятигаллонныхх (18,9 литров) графина виски за 300 долларов, которые они отвезли к себе в лагерь. Похоже, он напугал Джеронимо и Найче, что как только они появятся в Аризоне, так их сразу же арестуют и повесят. Генри Дейли вспоминал, что в конце того дня «в лагере царил хаос... часто раздавались пьяные крики апачей, и время от времени раздавались выстрелы». Позже, той же ночью, несколько пьяных чирикауа открыли беглый огонь в сторону лагеря упаковщиков. Некоторые из нарушителей спокойствия даже отстрелялись по солдатским палаткам, но пули не причинили вреда и улетели дальше. Рано утром следующего дня (28 марта) Каатеней и Алчесей сказали Круку, что Найче лежит в бессознательном состоянии, будучи совершенно пьяным.
Несмотря на этот хаос, Крук немедленно покинул Эмбудос в 06.45 того же утра, как и планировал. В нескольких милях к северу они встретили Джеронимо, Катлая и трех других воинов верхом на двух мулах, совершенно пьяных. Джеронимо обнял Крука, заверив его, что он последует за ним со своими людьми «в ближайшее время». Его состояние разозлило Бурка, который предчувствовал надвигающуюся катастрофу, предупредив Крука, что «Он должен быть убит как враг человечества. Если вы этого не сделаете, это будет самой большой ошибкой в вашей жизни». Крук придерживался своего намеченного плана, и двинулся дальше в форт Боуи, оставив трех офицеров (Мауса, Шиппа, и Фэйсона), Алчесая, Каатенея, скаутов, и погонщиков мулов для сопровождения чирикауа. Командир упаковщиков Генри Дейли не мог поверить, что Крук их бросает в такой момент. Крук прикрылся своими служебными обязанностями, которые требовали его постоянного телеграфного контакта с Шериданом.
Тем утром, 28 марта, Маус надеялся поднять чирикауа в поход, но не смог этого сделать из-за их пьяного состояния. Тогда он решил поднять лагерь сторонников Чиуауа, которые составляли более половины группы. Отправив обоз мулов с ними в сторону их старого лагеря, в 16 км. к югу от границы, Маус остался с переводчиком, Каатенеем, Алчесом и скаутами. Наконец, около полудня, чирикауа стали на привал. Маус встретился с Джеронимо в середине дня, но тот посоветовал ему держаться на расстоянии, так как некоторые из его людей еще не протрезвели. Чирикауа разбили лагерь в 800 метрах от упряжек мулов. Найче, будучи с большого похмелья, выстрелил своей жене Э-кла-е (E-clah-eh) в ногу, полагая что она кому-то строила глазки.
На следующее утро, 29 марта, Маус был настроен более оптимистично, когда уведомил Крука, что послал лейтенанта Уильяма Ивэна Шиппа уничтожить запасы спиртного братьев Триболет. Также, он собрался за говядиной для чирикауа, надеясь пересечь границу и достичь Сильвер-Крик в тот же день. Но Джеронимо и Найче не думали о говядине для своих людей, несмотря на то что вроде как тронулись в путь. Проехав около 11 км., Маус и Дейли были удивлены когда увидели, что голова колонны остановилась примерно в 3 км. к югу от границы.
Они сказали Маусу, что оставили свое стадо позади и что люди оправляются от недавнего запоя. Одним из признаков, который должен был насторожить Мауса, был тот факт, что Чиуауа с 51 из 92 чирикауа разбили свой собственный лагерь, отдельно от лагеря Найче и Джеронимо. Маус разбил лагерь к северу от Джеронимо и к востоку от Чиуауа. Однако Дейли сразу же заподозрил неладное, сказав Маусу что эта внезапная остановка после короткого марша может означать только одно: «Чирикауа продвинулись ровно настолько, насколько им было нужно».
Хотя Маус был обеспокоен, чирикауа вели себя спокойно. Кроме того, Шипп разрушил лагерь братьев Триболет с запасами мескаля, и Маус наблюдал Джеронимо безоружным, занимавшимся вдали от лагеря поиском и отловом заблудших лошадей. Но Дейли продолжал ощущать беспокойство. Вскоре после наступления темноты, один воин из лагеря Джеронимо произвел выстрел, и пуля просвистела над головами людей из лагеря Мауса. Сразу после этого два чирикауа - один очень пьяный, а другой, как показалось, почти трезвый, прошли мимо костра упаковщиков, демонстративно жестикулируя и оскорбляя их на смеси испанского и апачского языков. Дейли был уже уверен, что чирикауа собираются уходить. Все, кроме Мауса и Дейли, легли спать. Вскоре после этого какой-то мужчина снова выстрелил из лагеря Джеронимо. Дейли сказал Маусу, что видимо до утра в лагере не останется ни одного чирикауа. Лейтенант не согласился с ним и пошел спать, а вскоре за ним последовал Дейли, махнув на все рукой.
Джеронимо и Найче частично оправдали прогнозы Дейли, поскольку в 02.30 ночи 30 марта они ушли с 18 мужчинами, 20 женщинами и двумя детьми. Эта группа частично состояла из ближайших родственников Джеронимо. Необъяснимым образом никто не узнал о том, что они собрались уходить, даже Алчесай, Каатеней и Найче, которые заявили, что ничего не знали о намерениях Джеронимо и Найче.
Четыре года спустя Найче сказал Круку, что только те кто был с Чиуауа знали об этом, но они не собирались уходить, и поэтому разбили свой лагерь отдельно от лагеря Джеронимо. В течение двух предыдущих дней, которые они провели с сильного похмелья, у Найче и Джеронимо было время подумать о поведении Крука по отношению к ним. Его резкий тон, без какой-нибудь мягкой дипломатии, сбил их с толку и напугал. С их точки зрения, он «плохо с ними разговаривал», и они не были уверены, можно ли ему доверять и задавались вопросом, означает ли быстрый уход генерала то, что над ними вскоре нависнет какая-нибудь опасность. Как признался Найче четыре года спустя: «Мы были пьяны и испугались неопределенности жизни во Флориде».
Еще один вопрос, который их сильно беспокоил, заключался в том что они думали, что Крук решил назначить Чато главным вождем племени. К тому времени Чато и Джеронимо ненавидели друг друга. Сочетание алкоголя, безразличия Крука и опасений за свою жизнь под предводительством Чато было достаточным основанием для того, чтобы они отказались от обещаний, данных Круку. Тем временем Чиуауа, Нана, Джолсанни (Ульзана), Катлай и девять других мужчин (в том числе 17-летний сирота Ту-да-сноогне (Tu-da-snoogne, позже известный как Harold Dodestonay, Гарольд Додестонай), а также 47 женщин и детей направились в форт Боуи в сопровождении лейтенанта Фэйсона, в то время как лейтенанты Маус и Шипп отправились с остальным отрядом вслед за бежавшими чирикауа.
Примерно в 9,5 км от лагеря скауты-апачи наткнулись на тропу, ведущую на запад через цепь высоких гор, но тропа внезапно повернула на юг, поднимаясь по крутому и труднопроходимому склону с горными ручьями и через густой колючий кустарник, который жестоко царапал преследователей и их лошадей. На другой стороне этого бассейна, примерно в 16 км., дорога поднималась на высокую, очень крутую и каменистую гору. След лошади сбежавших апачей навел их на мысль, что идти надо туда, но достигнув вершины, они обнаружили эту лошадь зарезанной и брошенной среди скал, потому что апачи не смогли увести ее дальше. Последующий спуск был вертикальным между каменных стен высотой от 15 до 90 метров с каждой стороны. Здесь следы потерялась, ибо апачи разделились и двигались только по камням.
Несомненно они знали что их преследуют благодаря биноклю, который у них имелся, и один наблюдатель, несомненно, остался позади, как обычно. Таким образом, с этих высоких точек всегда можно наблюдать за противником за километры позади, и вовремя избегать опасности. Точно так же, как и передовой отряд апачей изучает местность на несколько километров впереди. Подобные меры предосторожности наглядно демонстрируют, как трудно найти апача с его обостренным зрением и слухом, который не хочет, чтобы его нашли.
Солдаты не смогли спуститься по крутой тропе, поэтому они были вынуждены вернуться по своим следам и совершить 16-километровый обход, чтобы выйти на другую тропу. Но когда они добрались до ручья, было уже темно, и поиски в ту ночь были уже невозможны. На следующее утро они пошли вверх по ручью, достигнув нескольких троп, которые соединялись примерно в 6,5 км. ниже по течению и продолжались примерно в 16 км. к югу. Бежавшие апачи не останавливались с тех пор как ушли, проехав около 72 км. и имея преимущество в чистых 10 часов. Дорога разделялась на две: одна, самая хорошая, пересекала изломанные горы северного Бависпе в Сьерра-Мадре, а другая уходила в горы к северу от Фронтераса.
Разведчики выглядели растерянно, их обувь была изношена из-за непрерывной тяжелой ходьбы последние пять месяцев, и перспектива снова вернуться на тропу преследования была крайне непривлекательной. Кроме того, их договор заканчивался уже через месяц. Они попросили лейтенанта Мауса остановиться, ибо начинать все заново было просто бессмысленно. Тот согласился с этим разумным предложением, они вернулись по своим следам и пустились в дорогу домой. Когда они возвращались, двое из сбежавших апачей прибыли и сдались, направившись вместе с ними обратно, в форт Боуи (округ Кочис, Аризона).
Ранее Крук, после девяти часов путешествия сквозь песчаную бурю, прибыл в форт Боуи, к 15.00 часам дня, 29 марта. В тот же день он телеграфировал Шеридану, объяснив, что сделка с чирикауа не подразумевает безоговорочной капитуляции, как это себе представляло правительство в Вашингтоне, но оправдался: «Я должен был действовать быстро». В сложившихся обстоятельствах он воспользовался дискреционными полномочиями, предоставленными ему правительством, для изменения условий капитуляции.
Днем позже эйфория Крука переросла в отчаяние. 30 марта он получил два сообщения. Первое было от генерала Шеридана, сообщившего ему, что президент Кливленд расторг свое соглашение с чирикауа. Следовательно, Шеридан приказал Круку сказать чирикауа, что правительство будет уважать их жизнь, но не более того. Если они откажутся от этих условий, он должен был развернуть свои войска и «завершить уничтожение врагов». Этот приказ ошеломил Крука, он почувствовал себя обманутым Кливлендом и Шериданом.
Второе сообщение было доставлено курьером из каньона Гуадалупе, прибывшим ранним вечером. Сообщение было от лейтенанта Мауса, извещающего его об уходе группы Джеронимо и Найче. Крук немедленно телеграфировал Шеридану, добавив, что лейтенант Маус и его разведчики-апачи идут за ними следом. Шеридан был удивлен, а затем пришел в ярость, полагая что между скаутами апачей и «враждебными» апачами случился заговор. 31-го марта Шеридан лаконично ответил Круку: «Я получил ваше вчерашнее сообщение. Это вызвало большое разочарование. Кажется странным, что Джеронимо и его группа смогли сбежать без ведома (апачских) скаутов». В тот же день Крук раздраженно ответил: «Не может быть никаких сомнений в том, что скауты апачей полностью лояльны, и они предотвратили бы побег врагов, если бы смогли это сделать».
Во втором отчете Крук написал Шеридану следующее6 «Сказать апачам что условия, на которых они сдались теперь отвергнуты, на мой взгляд, не только помешает дальнейшим переговорам с ними, но и заставит их рассеяться по горам». Шеридан спросил Крука, что он делает для того, чтобы защитить жизнь и имущество людей в Аризоне и остановить нашествие «враждебных»: «У вас есть 46 пехотных и 40 кавалерийских рот. Вы должны уметь правильно распоряжаться этими силами», предлагая ему развернуть эти войска для защиты границы от набегов апачей. То есть - прекратить дальнейшие наступательные кампании в Мексике, и использовать исключительно регулярные войска, вместо скаутов-апачей. Этот намек на нелояльность со стороны скаутов-апачей был прямой атакой на способности и суждения (некомпетентность) самого Крука, потому что вербовка апачей в армию была его идеей. Это была пощечина Круку, и они оба это понимали.
Крук не знал, что во время этого обмена сообщениями командующий генерал армии (Шеридан) намеренно заманивал его в отставку, из-за характера его соглашения с «враждебными» апачами. Сразу же после получения сообщения Крука, содержащего договоренность о том, что «враждебные» проведут два года в тюрьме на востоке, с последующим возвращением в Аризону, генерал Шеридан отправился в Белый дом, чтобы поговорить с президентом Кливлендом, который был особо чувствителен к голосам возмущенных вторжениями апачей граждан, которые могли прозвучать за два года до президентских выборов. На Кливленда оказывалось давление, чтобы раз и навсегда покончить с проблемой апачей, отвергнув все ранее предложенные для капитуляции условия. Капитуляция должна была быть безоговорочной, или же апачи должны быть уничтожены.
Естественно это было невозможно, поскольку, как указал Крук, «враждебные» апачи были рассеяны по горам. Крук позволил 75 «враждебным» членам группы Чиуауа, которые все еще находились на пути в форт Боуи, продолжать верить, что заключенная с ними сделка была принята Вашингтоном.
1-го апреля Крук сообщил генералу Шеридану: «... Моей целью во время текущих операций было обеспечить максимальную степень защиты жизней и имущества, и войска действовали соответствующим образом. [...] То, что операции скаутов апачей в Мексике оказались не такими успешными, как ожидалось, связано с огромными трудностями, с которыми они были вынуждены столкнуться, исходя из характера индейцев (враждебных апачей), которых они искали, и сложного рельефа горной местности в Мексике, на которой они работали».
Крук говорил о том, что Шеридан и официальные лица в Вашингтоне, включая президента, не обладали достаточными знаниями, чтобы рассказать ему, как вести эту войну. Крук знал, что ему не противостоять сражающемуся врагу, основываясь на книгах Вест-Пойнта, поэтому он заявил: «Я думаю что план, с помощью которого я проводил операции, более чем вероятно, в конечном итоге увенчается успехом». Его задела подразумеваемая критика Шеридана, он хотел знать, пользуется ли он по-прежнему доверием генерала. Он не мог задать вопрос напрямую, поэтому прибег к косвенному методу: «Однако может случиться так, что я слишком сильно придерживаюсь своих собственных взглядов в этом вопросе, и поскольку я провел почти восемь лет, самых тяжелых в моей жизни, в этом регионе, я прошу вас с уважением разрешить мне теперь быть освобожденным от командования». Если его заявление будет отклонено, то это можно будет расценивать как знак о поддержке со стороны Шеридана и президента. Его же принятие, будет означать обратное.
Второго апреля Шеридан освободил Крука от командования, назначив его в Департамент Платт (Военно-административный округ, охватывающий Айову, Небраску, территорию Дакота, территорию Юта и небольшую часть Айдахо). Шеридан приказал генералу Нельсону Эпплтону Майлсу взять на себя командование департаментом Аризоны, и ответственность за поимку Джеронимо.
Эти фотографии были сделаны в начале апреля 1886 года, недалеко от подножия Сентинел-Хилл (Sentinel Hill), рядом с фортом Боуи. Гвардией командовал сержант Дитц из 1-го Пехотного полка. Эти женщины и дети ждали прибытия Чиуауа и его группы, которая сдалась генералу Джорджу Круку в марте в каньоне Эмбудос.
Женщину № 1 зовут Таз-айз-Слат (Taz-ayz-slath), а имя мальчика № 2 неизвестно, хотя его путают с Фентоном, сыном Зи-йе (Zi-yeh, жена Джеронимо).
Эта фотография была сделана в апреле 1886 года, а Фентон родился в 1883 году, поэтому этот мальчик никак не может быть Фентоном. Была ли Таз-айз-слат матерью этого ребенка, когда вышла замуж за Джеронимо? Другое сомнение заключается в том, являются ли Таз-айз-слат и Зи-йе одной и той же женщиной?
Девочка № 3 - Нина Дахкеа (Nina Dahkeya), дочь Майка Дакеа и Дон-сай (Mike Dahkeya, Dohn-say). Нина умерла 6 сентября 1895 года.
Женщина № 4 - Тзе-го-Хуни (Tze-go-juni), более известная как Хуэра или Франциска, жена Мангаса. Она умерла 19 мая 1901 года.
Женщина № 5 - Дон-сай, также называемая Лулу, дочь Джеронимо и Чи-хаш-киш. Она умерла 24 апреля 1898 года.
Женщина № 6- Хульда Кинжуна, которую также зовут Контенза. Она умерла 26 февраля 1890 года.
Женщина № 8 - Нах-зитз-он, жена Мохтсоса. Она умер примерно в 1893 году.
Женщина № 11- Нах-дос-те, жена Наны. Она умерла 18 сентября 1907 года.
Мальчик № 15 в колыбели tsаch -это А-тай (Ah-tay), которого также звалит Джеймс Холли, сын Мохтсоса и На-зитз-он. Он умер 16 марта 1906 года.
Мальчик № 16 - Адам Джолсанни, сын Джолсанни (Ульзаны) и На-зис-е. Он умер 3 сентября 1898 года.
Женщина № 17 - На-зис-е, также называемая Нешила, 1-я жена Джолсанни. Она умерла 9 сентября 1901 года.
Девушка № 18 - это Тсалт-на-зиззи, племянница На-зис-е.
Женщина № 19 - Ха-дан-ки, жена Перико. Она умерла 28 января 1897 года.
Женщина № 20 - Таскелона, жена Беше.
Женщина № 22 - Илт-Гази, также называемая Гази, 3-я жена Чиуауа.
Мальчик № 23 - Юджин Чиуауа, сын Ильт-Гази. Он умер 16 декабря 1965 года.
Мальчик № 24 - Том Чиуауа, сын Ильт-Гази. Он умер 4 июля 1896 года.
Остальные женщины и дети не опознаны, есть одна женщина, которая не показана на двух групповых фотографиях, например, другая жена Джеронимо, Марионетта (Раннее Утро), сфотографированная индивидуально.
Военнослужащий № 26 - сержант Дитц из 1-го Пехотного полка.