Мачеха

            

            «Мачеха пасынку надвое волю дала: наг ходи
            либо без рубашки»(русск. пог.)

            Вторая девочка, Хрестинья,  родилась у Семёна Генич уже в Петропавловске в 1921 году.  А до этого их семья, Семёна и Матрёны, жили где-то в Польше, в посёлке Выру. Там родилась их старшая дочь Аннушка – домашние её звали Нюся.  Когда второй дочери было два годика, умерла их мать. Отец снова женился на Анне Костиной. У той были свои дети, и приёмных она возненавидела лютой ненавистью – времена были трудные, а каждый рот требовал еды. Семён работал обходчиком на железной дороге. Мачеха тоже работала, на мясокомбинате. Закатывала куски мяса в волосы и в другие места, куда могла. Кое-как выживали.  Вскоре появилась и общая дочка Лида.
            Когда Семёна не было дома, изуверства мачехи в отношении приёмных девочек Ани и Хрестиньи доходили до преступлений. Есть не давала – и маленькие голодные девочки пытались в огороде найти съедобную траву. Один раз наелись белены, их едва откачали. Как-то простывшую Христю, которую бил озноб,  мачеха сорвала с тёплой печки, и выбросила за дверь. Часто спасалась девочка от холода в сарае около коровы.
             В другой раз, когда родных, старших детей не было дома, мачеха нарочно прикрыла трубу, а сама ушла с маленькой Лидой. Угарный газ наполнил комнату, приёмные дочери потеряли сознание... В этот момент их отец Семён был на работе, почуял что-то неладное. Отпросился у бригадира, прибежал домой. Вытащил дочерей, уже не подававших признаки жизни, на улицу. На шубе, брошенной на снег, едва их откачал, жену побил. Анна плакала и обещала больше так не делать,  но строить козни не перестала.
             Ни обуви, ни одежды у неродных девочек не было,  какие-то обноски после взрослых. Бывало, бегали и босиком по снегу. За столом ели только при отце, а чаще из кошачьей плошки под печью. А есть всё время хотелось... Но даже попить воды не смела попросить у мачехи маленькая Христина. Иногда она  подбегала к бочке на соседнем огороде, разгоняла зелёную ряску на прокисшей воде, и пила. В этой воде мыли безногую соседку тётю Глашу...
              Когда девочки стали постарше, отец иногда припрятывал для них в дровах, для своих вечно голодных дочерей, кусок хлеба тайком от жены - это была редкая и неожиданная радость. Чтобы взяли с собой в школу, а чаще так голодными и ходили весь день до вечера, пока отец не придёт с работы.
              В 1936 году отца, путевого обходчика, зарезало поездом на Транссибирской магистрали, которую они обслуживали, в неподалёку от моста через Ишим. Остались девочки безо всякой защиты. Хорошо, что Анна к этому времени немного подросла и встретила хорошего парня – Николая Семенякина.  Вышла за него замуж, и забрала младшую сестру в свою семью. Вот когда только у Христи появились первые настоящие платья, туфли – сестра её разодела, и стало видно, какая Христя красавица! Нос прямой, глаза чёрные, тёмные волосы густые!  Родители Николая, простые старичок со старушкой, любившие понюхать табачок из кисета, от которого чихают, тоже сердечно относились к новой родне, к Христе, и она просто расцвела в новой семье!
              Выучилась Хрестинья на продавца, и пошла работать. Сестра за неё радовалась, даже платье крепдешиновое справила! Ещё купила ей шёлковую косынку и белый берет! Только вот имя своё Христе не нравилось, назвалась на работе Ниной. Так потом всю жизнь Ниной и проходила. Жить бы, да радоваться. Но вскоре молодую неопытную продавщицу подставили опытные товарки – потихоньку они воровали, а обнаруженную большую недостачу свалили на Нину.
              Время было суровое, сталинское, легко было загреметь на большой срок, ведь тогда и невинных сажали ни за что. Опять помогла сестра Анна – с таким трудом купленную корову молодой семье, в которой уже появились маленькие дети, пришлось продать. Недостачу компенсировали, но продавцом Нина уже боялась работать. Стала возить по городу тележку с мороженым. В это время и она встретила свою судьбу – Леонида Поротикова. Они поженились, и на свет появилась я.  Это было в 1947 году.
              Я немного помню Анну Костину, мачеху, высокую худую старуху, с которой мои родители продолжали жить по-соседству. Мне тогда лет шесть уже было. Однажды она попросила прощения у моей матери за то, как обращалась с ними в детстве. В 1953 году, зимой,  Анна пошла в гости, в соседний с городом посёлок «Лесхоз», а на обратном пути, пьяненькая, села на пенёк и замёрзла. Совсем.
              Так что же, она была преступницей? Да нет. Просто так называемая материнская любовь, возведённая в ранг святости, действует только по отношению к своим детям. Почти всегда. А для неродных приёмная мать почти неизбежно становится мачехой. И опять судят женщин - почему ЧУЖИХ не пригрела как своих?   Да где же ей силы взять физические и духовные, да ещё в трудные времена? А мужчин строго не судят, хоть они своих РОДНЫХ детей легко отправляют зимой в лес на съедение волкам за право иметь по ночам приглянувшуюся женщину...

              Такова правда жизни и цена отцовской любви...
 
              На фото в белом берете Хрестинья Генич в 16 лет, моя мать.