У Ивана Алексеевича Бунина были неоднозначные отношения с Алексеем Николаевичем Толстым. Они были лрузьями по несчастью, одновремено покидали Москву в 1918, бежали в Харьков, а затем в Одессу, а затем оба оказались в Париже. Но Бунин не мог простить своему бывшему другу возвращения в 1923 году на Родину и осуждал писателя за популярность в Советском Союзе.
Константин Симонов, встречавшийся с Буниным в Париже, вспоминал их разговор о Толстом: "После.. предварительного злого пассажа в адрес Толстого Бунин долго и много говорил о нем. И за этими воспоминаниями чувствовалось все вместе: и давняя любовь, и нежность к Толстому, и ревность, и зависть к иначе и счастливее сложившейся судьбе, и отстаивание правильности своего собственного пути".
В 1935 году Бунин, прочитав "Петра Первого", написал в редакцию "Известий" записку: "Алёшка, хоть ты и сволочь, мать твою, но талантливый писатель. Продолжай в том же духе".
В 1936 году А. Толстой приехал в Париж с молодой женой. Он стремился помочь русским эмигрантам, которые, как правило, жили в нужде, вернуться на Родину. А. Куприн к нему прислушался и вернулся в Россию. Правда, эмигранты тут же стали распространять слухи о том, что Куприн в момент отъезда был полностью невменяем и не понимал, куда и зачем его везут. Но это было абсолютной неправдой, служило лишь оправданием собственной нерешительности. В 1966 году Александр Дымшиц опубликовал воспоминания о Куприне «Звенья памяти» в журнале «Знамя»:
«Разум у Куприна был совершенно ясный, ум живой. Он острил, улыбался, вспоминая былое… В разговоре со мной Куприн говорил о радости встречи с родиной, о трудных судьбах той части эмиграции, которая, отойдя от “белой идеи”, еще не решалась вернуться в Россию. Куприн заметил, что сам он долго колебался, но внял советам Алексея Толстого и твердо решил ехать домой. О Толстом он сказал с нежностью: “Спасибо Алеше — похлопотал за меня”».
Толстой и Бунину искренне хотел помочь и уговаривал: "Возвращайся на Родину, Иван. Там тебя с колоколами встретят". Но Бунин отнекивался, ведь он не так давно получил Нобелевскую премию и был полон веры в свои силы. Вообще, Толстой никому не отказывал в помощи, не помнил обид. Хотя бы того не помнил, что Бунин в Париже пошел в издательство и раскричался, чтоб они не издавали «Хождение по мукам», потому что это якобы дрянное произведение.
Однако через 5 лет, в мае 1941 года, Бунин послал Толстому полное отчаяния письмо из Парижа:
«Алексей Николаевич, я в таком ужасном положении, в каком еще никогда не был, — стал совершенно нищ (не по своей вине) и погибаю с голоду вместе с больной Верой Николаевной.
У вас издавали немало моих книг, — помоги, пожалуйста, — не лично, конечно: может быть, Ваши государственные и прочие издательства, издававшие меня, заплатят мне за мои книги что-нибудь? Обратись к ним, если сочтешь возможным сделать что-нибудь для человека, все-таки сделавшего кое-что в русской литературе. При всей разности наших политических воззрений я все-таки всегда был беспристрастен в оценке современных русских писателей — отнеситесь и вы ко мне в этом смысле беспристрастно, человечно.
Желаю тебе всего доброго.
2 мая 1941 г. Ив. Бунин.
И А. Толстой отозвался мгновенно и написал письмо Сталину, чтобы помочь старому другу. Вот дословный текст письма Толстого Сталину, его окончательный вариант:
17 июня 1941 г.
Дорогой Иосиф Виссарионович, я получил открытку от писателя Ивана Алексеевича Бунина, из неоккупированной Франции. Он пишет, что положение его ужасно, он голодает и просит помощи.
Неделей позже писатель Телешов также получил от него открытку, где Бунин говорит уже прямо: "Хочу домой".
Мастерство Бунина для нашей литературы чрезвычайно важный пример - как нужно обращаться с русским языком, как нужно видеть предмет и пластически изображать его. Мы учимся у него мастерству слова, образности и реализму.
Бунину сейчас около семидесяти лет, он еще полон сил, написал новую книгу рассказов. Насколько мне известно, в эмиграции он не занимался активной антисоветской политикой. Он держался особняком, в особенности после того, как получил нобелевскую премию. В 1937 г. я встретил его в Париже, он тогда же говорил, что его искусство здесь никому не нужно, его не читают, его книги расходятся в десятках экземпляров.
Дорогой Иосиф Виссарионович, обращаюсь к Вам с важным вопросом, волнующим многих советских писателей, - мог бы я ответить Бунину на его открытку, подав ему надежду на то, что возможно его возвращение на родину?
Если такую надежду подать ему будет нельзя, то не могло бы Советское правительство через наше посольство оказать ему матерьяльную помощь. Книги Бунина не раз переиздавались Гослитиздатом.
С глубоким уважением и с любовью
Алексей Толстой.
Из этого письма Толстого ясно видна не только его забота о Бунине, но и другое - глубокое уважение и любовь к Сталину. К сожалению, помочь Сталин не успел, ведь через несколько дней началась Великая Отечественная война.
***
В феврале 1945 года А. Толстой умер. А в 1949 году написал Бунин свой известный очерк "Третий Толстой". Бунин признавал, что Толстой отличался "редкой талантливостью" и трудолюбием ("когда садился за работу, то все кипело - работник был он первоклассный"). Одновременно характеризовал Алексея с неприглядной стороны, изображая "безнравственным" прохиндеем, «бездушным и двуличным». Не смутило его даже то, что друга уже нет в живых, и ответить он не может.
К сожалению, до сих многие биографы Толстого в своих могографиях ссылаются на нелицеприятную харатеристику данную ему "другом" Буниным. Вообще, дружба с Буниным была занятием неблагодарным. Один дружил по-настоящему, прощая обиды. Другой же считал, что ему все должны, а он сам - никому, и что каждую ошибку друга нужно записывать, чтоб потом счет предъявить. Что Бунин в конце жизни и сделал.
В оправдание Бунина говорят, что сильно обиделся он на интервью Толстого данное одной из советских газет по возвращении из Парижа в 1936 году. Где Толстой писал примерно так: “Встретил случайно Бунина. Он был этой встрече рад. Боже, что стало с этим когда-то талантливым писателем! От него осталось только имя, какая-то кожура” и т. д. Но ведь это было больше 10 лет назад. И много воды с той поры утекло, и казалось бы должен Бунин забыть это злосчастное интервью. Ведь обратился же он через пять лет к бывшему другу с отчаянной просьбой о помощи, значит не переставал верить в его доброту и великодушие.
Некоторые стараются оправдать недобрые слова Бунина его старческим возрастом (ему на тот момент было 79 лет) и особенностями характера. Известно, что Иван Алексеевич был эгоцентриком, человеком болезненно переживающим любую критику. Рассказывали, что однажды в такси он грубо ругал Зинаиду Гиппиус, причем с использованием такой изощренной нецензурной лексики, что даже шофер был поражен и спросил: "Из морских будете, барин?" И это за то, что Гиппиус напечатала критическую статью на его новые стихи.
Дело в том, что Бунин до конца не понимал жизни Толстого в советской России. Бунин хоть и слышал о репрессиях в СССР, но не знал того, как многим Толстой помог в эти годы. И помогал он подчас совсем незнакомым людям. Например, мало кто знает, что именно Толстой спас от ареста поэта и переводчика Михаила Лозинского, причем достаточно необычным способом. Такое могло прийти только в его гениальную голову! Узнав от Никиты, что у Лозинских все в трауре - со дня на день ожидают ареста отца, Алексей Николаевич тут же предложил 17-летнему сыну: "Тебе же нравится Наташа Лозинская? Женись на ней! Я думаю, родственника Толстого не посмеют тронуть". Действительно, не тронули.
И таких историй множество. Толстой вступался, впрягался, спасал. Но больше всего он людям прощал. Этот большой, шумный, веселый человек был одарен от природы удивительной человеческой незлобливостью, он никогда не мстил своим обидчикам, чтобы там не писала Надежда Мандельштам.
Ивану Алексеевичу Бунину этого понять было невозможно, они были слишком разные. А когда в феврале 1945 Алексей Николаевич умер, Бунин сильно переживал, три дня подряд упоминал о его смерти в своем дневнике с большим сожалением и горечью. И всё-таки написал в 1949 году свой печальноприсный очерк "Третий Толстой". Этот очерк, который стал основой для многих пасквилей по адресу Толстого, родился из обиды.
Но самое главное, Бунин не знал того, что в июне 1941 года в ответ на его просьбу о помощи, Алексей Николаевич написал вышеприведенное письмо Сталину, в котором было уважение к таланту Ивана Алексеевича, и беспокойство о его судьбе. Возможно, что знание об этом письме перевесило бы то, разозлившее его интервью, и очерк "Третий Толстой" никогда бы не появился.
Но, к сожалению, это история взаимоотношения двух великих русских писателей и ее невозможно изменить.. И все это нам, их потомкам, нужно воспринимать с большой осторожностью, в контексте жизни двух гениев, не обвиняя, ни того, ни другого, тем более не злословя и не злорадствуя, как это подчас приходится наблюдать.