Бланшетт поклялась Великой Прародительницей. И что прикажете делать после такой важной клятвы? Правильно, ее исполнять. Исполнять, даже если человек, о котором тебе поручили заботиться, не желает тебя знать!
Бланшетт ошиблась, думая, что с легкостью привяжет к себе мушкетера Атоса: ведь Высшие сказали ей, что он склонен очаровываться блондинками!
Увы, и еще раз увы! Мушкетер оказался вредным, самолюбивым и грубым солдафоном. Если он тогда, на Рождество, разрешил ей поспать у себя на плече, то это было в первый и последний раз. И теперь Бланшетт приходилось менять тактику! Заботиться придется осторожно, так, чтобы человек ни о чем не догадывался.
Прежде всего, следовало выдержать бой с Гримо, который стоял на страже покоя хозяина. А покой Атос понимал, как возможность проводить свободное время так, как ему заблагорассудится, то есть сидеть в кабаке в углу или с приятелями в центре зала и, попивая вино, смотреть, что бы такое забавное устроить. Забавным, почему-то, считалось задевать посетителей остроумными высказываниями и доводить дело до драки.
Бланшетт разок решилась пробежаться до ближайшего кабака (благо, он помещался как раз напротив их дома), в который любил заглядывать Атос со своими приятелями. И что же она увидела? А она ничего не успела рассмотреть, потому что ей едва не прищемили хвост дверью, и оглушили шумом и гамом. Хорошо, что никто не успел поддеть ее сапогом – это был бы последний день ее жизни. В довершение всего она увидела, что крыс Ле Ронжер, тот самый, что приехал в сундуке из замка графа, с ехидной ухмылочкой выглядывает из-за угла.
- Следишь за Атосом? Ну-ну, смотри, чтобы он тебя не начал воспитывать! – пропищал пройдоха. – Узнаешь тогда, какая тяжелая рука у нашего графа!
Бланшетт прошмыгнула к своим дверям и села столбиком на крыльце: дверь была на запоре. Теперь придется ждать, когда кто-нибудь сжалится и даст ей войти. На белом, присыпанном свежевыпавшим снегом камне, кошка была незаметна. Трясясь от холода, она свернулась клубочком, прикрыла глаза и закутала себя пушистым хвостом, но это мало помогло. Чувствуя, что замерзает, Бланшетт покорно мяукнула, прощаясь с жизнью.
- А, черт побери, только этого не хватало! – прогремел над ней голос, выводя ее из предсмертного оцепенения. – Ты что тут сидишь, бедняга? Домой не пускают? – кто-то сгреб Бланшетт за шкирку и поднял на высоту своего роста. Кошка даже не сопротивлялась Портосу – это было бесполезно. – Пойдем, бедолага, я тебя хозяйке отдам. – Портос стукнул в дверь мадам Дюшан раз-другой, но никто ему не открыл, хозяйка была у подруги. – Не бросать же тебя на морозе, - Портос рассуждал вслух, держа кошку уже подмышкой. – Отнесу-ка я тебя к Атосу, посмотрим, что он скажет?
Бланшетт не могла видеть, как хитро усмехнулся гигант Портос, радуясь своей шалости. Она покорно сидела у него в руке, радуясь, что он такой большой и жаркий. И пока он весело шагал через три ступеньки по лестнице, щурилась от исходившего от него тепла не задумываясь, как встретит ее Атос.
- Атос, посмотрите, кого я вам принес! – возвестил Портос с порога.
Атос медленно поднял голову, медленно повернулся в сторону Портоса и затуманенным взглядом уставился на кошку, которую протягивал ему друг. Бланшетт тихонько мяукала, почти не раскрывая при этом рта.
- Что это?
- Не «что», а «кто», Атос. Это кошка мадам Дюшан. Милое создание, которое едва не замерзло на пороге дома.
- Что вы мне предлагаете, Портос? Нянчиться с этой кошкой? Я похож на любителя котов? – сквозь винные пары, застилавшие мозг, до Атоса медленно доходило, кто у него перед глазами.
- А вам не надо с ней возиться, Атос. Она сама будет вас опекать, - немедленно предложил Портос.
- Что? Я нуждаюсь в опеке? – мушкетер разозлился тем сильнее, чем больше чувствовал свою вину за неумеренное пьянство, так не соответствовавшее его собственному «я», которое он старательно прятал от окружающих.
- Ну, я неправильно выразился. Она будет вам дарить свою любовь и внимание, - попытался выкрутиться из неловкой ситуации Портос, не догадывавшийся, что Бланшетт уже бывала в гостях у Атоса, и он об этой встрече хранил странные воспоминания.
- Эта негодница имеет хозяйку, что не мешает ей использовать любой повод, чтобы просочиться ко мне в квартиру. У меня не всегда найдется, чем полакомиться, но ее это не смущает.
- Атос, вы ей нравитесь!
- Этого еще не хватало! Портос, в моем доме, как на горе Атос, не может быть существа женского рода!
- Да вы что, обет давали? – прямотой Портоса можно было бы восхититься, если бы не реакция Атоса.
- А вот это уже никого не касается! – голос у него сел, глаза сузились, как у бойцового кота перед дракой, и Портос сразу сник: он уже испробовал на себе силу приятеля, когда они занимались в фехтовальном зале.
- Пожалуй, я пойду: мы уговорились с Арамисом встретиться «У толстухи Марго». Не хотите с нами? – примирительно предложил добродушный гигант, пытаясь загладить свою бестактность.
- Благодарю, я сегодня не в настроении, - сухо ответил мушкетер, снова усаживаясь за стол. Бланшетт, скромно устроившуюся у камина, он принципиально не заметил.
«И чего же тебе не хватает? - думала кошка, тщательно вылизывая заднюю лапку. – И молодой, и здоровый, и красивый, а такой сердитый! Может, ему скучно? Люди, когда им скучно, всякие глупости делают. Может, поиграть с ним в кошки-мышки?»
Бланшетт осторожно, бочком переместилась поближе к стулу молодого человека, зорко следя за каждым его движением, каждым вздохом: если что, удирать придется, минуя стол. У камина, в углу у экрана, как кегли, выстроились три бутылки. Бланшетт осторожно тронула бутылку лапкой, но бутылка твердо стояла на широком донышке. Кошка повторила попытку, нажав сильнее и, неожиданно, бутылка опрокинулась, зазвенев горлышком о край камина.
Атос дернулся так сильно, что Бланшетт отскочила в сторону одним легким, невероятно грациозным прыжком: точно белая молния промелькнула перед глазами. Мушкетер провел ладонью по лицу, отгоняя то ли дурные мысли, то ли какое-то наваждение, и резко встал. Бланшетт была уже у двери, но вот беда: Портос, уходя, плотно прикрыл ее.
Кошка сидела, оцепенев от страха и безропотно позволила взять себя. Правда, рука, поднявшая ее, оказалась неожиданно милосердной, подхватив ее под живот, а не за шкирку,
- Кошка, ты считаешь, что можешь испытывать мое терпение? – Атос держал пушистый комок так, что глаза его встретились с глазами Бланшетт. Выражение ужаса и покорности в них поразило человека: раньше он никогда не обращал внимание на котов, целиком занятый или собаками или лошадьми. А в прозрачном, пристальном взгляде сокола и вовсе трудно уловить смену настроения. – Ладно, - он опустил ее на пол неожиданно бережно. – Я сегодня добрый, иди с миром. – Атос приоткрыл дверь, но Бланшетт продолжала сидеть, вжавшись в пол: она вспомнила о своей клятве. – Не хочешь уйти? – Атос озадаченно уставился на Бланшетт. – Тогда что тебе понадобилось в моем доме?
Мушкетер говорил с ней спокойно, голос у него был тихий и стал почти нежным, и Бланшетт решилась: она почти подползла к молодому человеку и осторожно потерлась головкой о его ногу. Раз, другой, потом повалилась на спину, подставив ему пушистый животик, и суровый Атос не выдержал – все равно он был один и ни одна живая душа не могла видеть его слабости и предательства собственных установок. Он опустился на колени и осторожно коснулся кошки рукой. Тонкие пальцы утонули в шерсти, и он в задумчивости стал перебирать легкие, как пух, волоски. Мысли его унеслись куда-то в неведомые дали, пока руки машинально оглаживали нежную шкурку. Бланшетт прикрыла глаза и заурчала. Потом привстала и прижалась щекой к щеке молодого человека. Он печально улыбнулся: «Колючая. Надо привести себя в порядок, так и опуститься недолго!»
Бланшетт прикрыла глаза и мяукнула: «Ну, вот! Первый шаг в укрощении строптивого я сделала. Слышите, Высшие, я держу слово!»