Сизов Сергей Григорьевич
Омская Православная Духовная Семинария
ФГБОУ ВО «Сибирский государственный автомобильно-дорожный университет (СибАДИ)»
СВОДКИ ОМСКОГО ГУБЕРНСКОГО ОТДЕЛА ГПУ О ПРОВЕДЕНИИ ПОЛИТИКИ ИЗЪЯТИЯ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В ОМСКОЙ ГУБЕРНИИ В 1922 ГОДУ
Аннотация. Рассмотрена реализацию политики по изъятию церковных ценностей в Омской губернии в феврале-июне 1922 года. В качестве основного источника используются некогда секретные сводки Государственного политического управления (ГПУ), в которых зафиксированы многие важные аспекты проведения этой политики. Власти оказывали беспрецедентный нажим на священников и прихожан Омской губернии, на трудовые коллективы, стремясь получить одобрение политики конфискации церковных ценностей. Тем не менее, многие рабочие, крестьяне, служащие открыто или скрыто противостояли этой политике. Большинство голосований в трудовых коллективах показало, что население Омска и всей Омской губернии было против изъятия церковных ценностей, не доверяя политике властей.
Ключевые слова. Русская Православная Церковь, изъятие ценностей, Омск, ГПУ.
Sizov Sergey Grigorievich
Omsk Orthodox Theological Seminary
The Siberian State Automobile and Highway University (SibADI)
REPORTS OF THE OMSK PROVINCE DEPARTMENT OF THE GPU ON THE POLICY OF WITHDRAWAL OF CHURCH VALUES IN THE OMSK PROVINCE IN 1922
Annotation. The implementation of the policy on the seizure of church values in the Omsk province in February-June 1922 is considered. As the main source, the once secret reports of the State Political Administration (GPU) are used, in which many important aspects of the implementation of this policy are recorded. The authorities exerted unprecedented pressure on priests and parishioners of the Omsk province, on labor collectives, seeking approval of the policy of confiscation of church valuables. Nevertheless, many workers, peasants, and employees openly or covertly opposed this policy. The majority of votes in labor collectives showed that the population of Omsk and the entire Omsk province was against the seizure of church values, not trusting the policy of the authorities.
Keywords. Russian Orthodox Church, seizure of valuables, Omsk, GPU.
----------------------------------------------------------
Политика ЦК РКП(б) по изъятию церковных ценностей в 1922 году под предлогом борьбы с голодом в последние годы всё чаще привлекает внимание исследователей и архивистов. Уже опубликованы многие документы по этой тематике [1], [2]. Имеются научные труды по истории конфискации церковных ценностей в общегосударственном и региональном масштабах [3], [4], [5]. Есть отдельные публикации по этой теме и на материалах Омской губернии [6], [7]. Вместе с тем, далеко ещё не все документы, в том числе опубликованные, должным образом изучены и проанализированы. Вековой юбилей этих событий даёт повод ещё раз вернуться к их изучению.
Основными причинами страшного голода 1921 – 1922 годов стали, как известно, во-первых, засуха, приведшая к неурожаям во многих местах Поволжья, Приуралья, Кавказа, Крыма, Украины, во-вторых, политика продразвёрстки, проводимая большевиками, которая зачастую приводила к полному изъятию продовольствия у крестьян, обрекая их на голод. Да, с февраля 1921 года продразвёрстка из-за массовых восстаний крестьян была заменена продналогом, но голод это немедленно остановить не могло.
Что касается Русской Православной Церкви, то она с самого начала голода приняла активное участие в помощи голодающим людям. Был создан Церковный комитет помощи голодающим (Церковный помгол). Патриарх Тихон не раз призывал всех православных верующих оказывать помощь голодающим, а позднее обратился ко всем главам христианских церквей и различным народам мира с призывом о помощи. И он был услышан: из заграницы пошла продовольственная помощь.
Большевикам нужно было под предлогом борьбы с голодом ослабить Церковь. В мае 1922 года большевики арестовали Патриарха Тихона. Правда судить его всё же не решились и после года домашнего ареста он был отпущен. Обвинения Церкви в нежелании помочь пострадавшим от голода были абсолютно ложными и преследовали совсем другие цели.
Откровеннее всего сказал о них сам лидер большевиков. 19 марта 1922 года Ленин обратился к членам Политбюро с секретным письмом. В нём он достаточно цинично высказался об истинных целях изъятия церковных ценностей: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» [1, с. 140-144].
Как же проходило изъятие церковных ценностей в Омске и Омской губернии? И как реагировали жители на эту политику большевиков? Среди документов Омского Прииртышья, которые показывают настроения рабочих и крестьян в отношении изъятия церковных ценностей, особое значение имеют сводки Омского губернского отдела Государственного политического управления (ГПУ) [8]. Благодаря опубликованию сводок сегодня у нас есть достаточно чёткая картина происходящих событий. Поскольку эти некогда секретные документы предназначались только партийному руководству, данные в них лишены пропагандисткой составляющей и в большей степени отражают реальную ситуацию. (В отличие, например, от местных газет, где нередко желаемое властями выдавалась за действительное).
Впервые тема изъятия церковных ценностей в сводках возникает в конце марта – начале апреля 1922 года в связи с началом реализации данной государственной политики. Настроение рабочих определено сотрудниками ГПУ как «плохое, причина – невыдача продуктов и жалованья». Но дело было, конечно, не только в невыплате зарплаты. Сводка, подписанная начальником Омгуботдела ГПУ Тиуновым, однозначно свидетельствуют, что рабочие были против ограбления церквей.
Так, 25 марта 1922 года на собрании рабочих и служащих завода Рандрупа против изъятия церковных ценностей голосовало 100 человек, а за – только 9. На вторичном собрании (вероятно, после немалого давления администрации – С.С.) за предложенную оратором резолюцию было только 30 голосов из 140.
Ещё хуже дело обстояло в Омской почтово-телеграфной конторе («почтельконторе»). На собрании служащих 30 марта при обсуждении вопроса об изъятии церковных ценностей большинство высказывались против. Об уровне возмущения говорит тот факт, что докладчику даже не давали говорить, прерывали, сыпали насмешками. Предложенная им резолюция принята не была... [8, с. 195].
Появились и неожиданные большевиками последствия. Политкомиссар Омгубмилиции Н. Ракитин с тревогой писал, что политика изъятия церковных ценностей вызывала антисемитские настроения в городе. «На базарах, и распространяется на рабочие кварталы под ширмой, якобы евреи завладели рынком, и всё это происходит оттого, что они у власти. Ропот исходит от рабочих и бедняков, кроме того, указывают случай, что по изъятию церковных ценностей в комиссии были исключительно евреи. Политсекретариатом о замеченном явлении поставлены в известность губком, губисполком и губчека» [8, с. 196].
Власти продолжали вести разнообразную работу с населением, используя тему ужаса положения голодающих, идеологические накачки, административное давление, угрозы. Вероятно, партийные органы от ГПУ требовали положительных результатов. И работники спецслужбы старались эти результаты показать, но не могли не писать и об огромных трудностях в проведении антицерковной политики.
В сводке, датированной мартом – апрелем 1922 г., мы встречаем победную реляцию: «Большинство рабочих, служащих и все красноармейские части стоят за скорейшее изъятие ценностей в религиозных храмах». Но сразу же после этого оптимистичного заявления начинаются оговорки, и весьма существенные, которые в значительной степени нивелируют радужную чекистскую картинку. «Исключением из них могут служить служащие почтово-телеграфной конторы, как элемент далеко не пролетарский (там все старые чинуши, работавшие даже во времена колчаковщины) и железнодорожные служащие, попавшие под агитацию эсеров и прочих господ» [8, с. 196-197].
Далее идут подробности. На состоявшемся на 1-й суконной фабрике собрании за резолюцию об изъятии голосовало 33, против – не было, воздержалось от голосования 18 человек. На Сибмедскладе среди рабочих и служащих слышатся такие разговоры: «вот, мол, коммунисты в Бога не веруют и поэтому выдумали снять золото и серебро».
Особо неприятные итоги имели место на железной дороге, где, казалось бы, находилась главная социальная база коммунистов – пролетариат. В кузнечном цехе Омских железнодорожных мастерских состоялось собрание рабочих, на котором ставился вопрос об изъятии церковных ценностей. За резолюцию, которая приветствует изъятие, как крайне необходимую по борьбе с голодом в Поволжье, голосовало 43, против – 41 человек; после подсчёта голосов часть собрания, голосовавшая против изъятия, тотчас же покинула зал собрания. В Управлении Омской железной дороги на собрании, созванном по этому вопросу, участвовало 130 человек. За предложенную райкомом резолюцию голосовало 45, против – 87; после голосования была вновь выработана резолюция в более мягкой форме (она не приводится – С.С.), которая и была принята 85 голосами против 5 и воздержавшихся 45.
На собрании по тому же поводу в Омских Главных железнодорожных мастерских присутствовало до начала собрания 250 человек, когда же была оглашена повестка дня, в которой был также вопрос об изъятии ценностей, то большая часть собравшихся разошлась. В результате голосования за предложенную резолюцию голосовало 65, против – 63 человека.
В депо г. Омска коммунисты тоже не добились успеха: за предложенную резолюцию о приветствии изъятия голосовало за – 32, против – 50. Рабочие и служащие Омской железной дороги вынесли резолюции протеста против изъятия [8, с. 197]. Таким образом, против резолюции по изъятию церковных ценностей наиболее активно выступали самые квалифицированные рабочие и служащие.
На заводе Рандрупа, как свидетельствуют сводки ГПУ, «рабочие крайне враждебно относятся к постановлению советской власти об изъятии ценностей, главным образом потому, что ячейка РКП постановила ценности изъять, надо оговорить, что рабочие этого завода преимущественно сибиряки, которые и настроены враждебно к РКП и советской власти. За предложенную резолюцию большинство собрания голосовало против таковой. Тогда резолюция была снова переработана в более мягкой форме и поставлена на голосование; за исправленную резолюцию голосовало только 30 человек, на собрании же было 140, последние участия в голосовании не приняли (всего на заводе Рандрупа 150 рабочих)».
Созванное для обсуждения вопроса об изъятии ценностей собрание на I-м механическом заводе не состоялось, так как рабочие и служащие на таковом присутствовать «не изъявили желания». На собраниях на лесозаводе № 3 и мельнице № 6 за резолюцию об изъятии голосовало только 20, против же таковой 120, голосовавшие против резолюции пояснили, что «они так голосовали потому, что церковные ценности изъятию не подлежат».
В некоторых рабочих коллективах резолюцию об изъятии церковных ценностей всё-таки приняли. Так случилось, например, в союзе грузчиков. На городской бойне подобная резолюция, если верить сводкам, была принята единогласно. На собрании работников 1-й госмельницы, резолюция одобряющая конфискацию также прошла с успехом: «за» голосовало 120, «против» – 2 человека.
Неприятными для коммунистов были сопутствующие разговоры по поводу изъятия ценностей, но сводки ГПУ их зафиксировали. Среди служащих железной дороги бытовало мнение, что «золото пойдёт не по назначению, а на удовлетворение нужд коммунистов». В той же среде шли разговоры, что «вот, мол, нужно сперва снять с ответственных работников кольца, а потом уже бросаться на украшения божьих храмов». На собрании Омской телеграфной конторы по вопросу об изъятии церковных ценностей чиновники горячо протестовали против этой меры, говоря: «... Всё пойдёт за границу на пушки, а не на хлеб» [8, с. 197-198].
Наибольшее противодействие планам коммунистов оказали православные верующие. На собрании прихожан в Омской Знаменской церкви говорилось, что «церковные ценности – святыня верующих, а по сему их изъятие будет служить актом нарушения религиозных чувств верующих». Помощь голодающим они считали необходимой, но в какой-нибудь другой форме.
Как свидетельствуют сводки ГПУ, в связи с проводимой политикой настроение верующих было «крайне враждебно по отношению к советской власти». Были и такие разговоры: «советское правительство само виновато в голоде, так как оно отбирало от крестьян весь хлеб». В конце собрания было принято следующее решение: «Церковные ценности, как святыня верующих, изъятию не подлежат, а для помощи голодающим обязать притч церкви сделать тарелочный сбор советскими знаками в церкви на богослужениях» [7, с. 197-198].
Достаточно напряжённая ситуация сложилась в Тарском уезде Омской губернии. По сводкам ГПУ «духовенство разъезжает по уезду с агитацией о том, чтобы верующие защищали бы церкви от коммунистов, грабящих их. Население готовится вилами защищать ценности, попав под влияние попов. Фактически к изъятию не приступили».
«Священники с. Копьево и Могильнопосельское ведут агитацию против изъятия, говоря, что, мол, Япония уже воюет с Россией, а потому коммунисты, чувствуя конец, запасаются золотом и серебром, чтобы во время отступления их с собой увезти. В г. Таре на собрании приходов Никольской церкви председатель церковного совета убеждал не сдавать ценности и положить конец грабежам советской властью храмов. Также активно агитирует против изъятия сотрудник уполитпросовета Ревягин. На состоявшемся собрании прихожан Тихвинской церкви к определённому решению на сей счета не пришли. Среди них слышались возгласы: "Лучше отдать своё последнее, чем церковное". Кроме того, слышался ропот, что советская власть нападки делает только на православные храмы, а еврейских не трогает. Приехавшим из г. Омска неким гр. Вернадским распространяется слух об отказе якобы омских церквей сдать ценности. Это он, по примеру Омска, советует провести и здесь» [8, с. 199 -200].
Что касается руководства епархии, то оно, понимая готовность властей к самым радикальным мерам, стремилось найти с ними компромисс, не без основания опасаясь самых жестоких карательных мер. Омским архиепископом Димитрием было выпущено воззвание к верующим епархии с предложением не оказывать сопротивления изъятию церковных ценностей [8, с. 199].
В мае 1922 года в Омске изъятие церковных ценностей закончилось. Всего из всех церквей города, по свидетельству сводок ГПУ, было изъято серебра 32 пуда, золота 381/5 фунта (так в опубликованном тексте – С.С.), 36 золотников, 48 долей. Изъятие в общем, «прошло спокойно, не считая обывательской агитации, распространяемой по городу в больших размерах» [8, с. 220].
Население города Омска отнеслось в большинстве недоброжелательно, и в особенности верующие прихожане, которые в некоторых случаях предлагали вместо изъятия уплатить деньгами золотом, а в некоторых случаях просто отказывались отдать ценности. Среди населения ходили следующие разговоры: «Вот, мол, большевики грабят церкви, отбирают золото, но голодающим оно не попадает, так как евреи всё разделят между собой и уедут за границу. Им теперь не долго властвовать в России». Также сводки ГПУ фиксируют большое недовольство среди верующих на архиерея Димитрия за то, что он согласился отдать ценности и позволил «обобрать церкви». Духовенство активного сопротивления не проявило.
В мае 1922 года ещё продолжалось изъятие церковных ценностей и в сельской местности. Характерная черта сельских храмов: «многие церкви были настолько бедны, что там было совершенно нечего брать». При этом в некоторых посёлках крестьяне были настроены весьма враждебно к политике властей. Так, например, в Черемуховской волости на собрании граждан по вопросу изъятия ценностей сдать ценности отказались, тогда секретарь волкома предложил этот отказ зафиксировать в протоколе и предложил гражданам подписаться, то они его чуть не избили, говоря: «Ценности не дадим и фиксировать не будем, а то вы хотите нас подвести под расстрел».
В Черлакской волости церковный совет постановил ценности сдать, а когда пришёл снимать, то священник стал препятствовать и агитировать население, дабы ценности не сдавать. В Ачаирской волости «на сдачу ценностей население не соглашается. Такое враждебное отношение граждан объясняется тем, что священник заранее агитировал среди казаков не сдавать ценности и отказываться от сдачи всем сообща, тогда, мол, никто ничего не сумеет сделать. В Покровско-Иртышской волости селе Изылбаш ввиду усердной агитации попа против сдачи церковных ценностей население резолюций никаких не выносило и ценности в пользу голодающих не сдаёт... » [8, с. 220]
По свидетельству ГПУ, в мае 1922 года в Тюкалинске изъятие ценностей в городских церквях было закончено. Всего было изъято 18 фунтов 17 золотников серебра, 1 золотая десятирублёвая монета.
В Тарском уезде комиссией изъято ценностей из нижеследующих церквей:
Тихвинская - 3 пуда 28 фунтов 16 золотников серебра.
Казанская - 2 пуда 24 фунта 4 золотника.
Никольская -1 пуд 27 фунтов 60 золотников.
Спасская - 3 пуда 28 фунтов 48 золотников.
Пятницкая -2 пуда 26 фунтов 6 золотников.
Итого: 15 пудов 1 фунт 134 золотника серебра.
Кроме того, в Тихвинской церкви была изъята серебряная риза с Чудотворной иконы Тихвинской Божьей Матери весом 26 фунтов 70 золотников. Кроме серебра, изымались камни, ценность и качество которых не были установлены [8, с. 221].
В Никольской церкви, было изъято 1 пуд 27 фунтов 60 золотников серебра. И комиссия сперва этим удовлетворилась. Но была получена получения из телеграммы, разъясняющей «совершенное изъятие всех ценностей храма» и поэтому к этому вопросу должны были вернуться позднее.
В отдельных случаях прихожане просили оставить некоторые церковные ценности, обязуясь собрать равноценное золото и серебро. Прихожанами Тихвинской церкви было составлено заявление, посланное в уисполком (уездный исполнительный комитет), с просьбой оставить ризы, взамен каковых они обязуются пожертвовать серебром и золотом, настоящее заявление переслано в губкомиссию по изъятию ценностей.
Не обошла вниманием комиссия и храмы других конфессий. Интересно, что, как следует из сводки, обследуя синагогу и костёл, комиссия никаких ценностей, подлежащих изъятию, не нашла.
В июне 1922 изъятие вступило в завершающую стадию как в городе, так и в уездах. Всего по городу Омску и Омскому уезду было изъято серебряных изделий 34 пуда 23 фунта; золотых изделий 36 золотников и серебра в звонкой монете 1 рубль 65 копеек. В Тюкалинском уезде было изъято золота в звонкой монете 10 рублей и серебряных изделий 1 пуд 30 фунтов. В Калачинском уезде изъяли ценностей серебряных изделий 1 пуд 36 фунтов. В Тарском уезде было изъято серебряных изделий 17 пудов 16 фунтов [8, с. 239].
Всего по Омской губернии к августу 1922 года было изъято: золота в изделиях - 36 зол[отников] 48 дол[ей], в монетах -165 рублей; серебра в изделиях - 71 пуд 20 ф[унтов] 89 зол[отников] 91 дол[я], в монетах - 6922 рубля 75 копеек [8, с. 270]. Дальнейшая судьба этих ценностей осталась неизвестной.
Итак, на основании документов ГПУ можно констатировать, что власти оказывали беспрецедентный нажим не только на священников и прихожан Омской губернии, но и на трудовые коллективы, стремясь получить одобрение политики конфискации церковных ценностей. Тем не менее, многие рабочие, крестьяне, служащие открыто или скрыто противостояли этой политике. Абсолютное большинство голосований в трудовых коллективах показало, что население Омска и всей Омской губернии было против изъятия церковных ценностей. Зачастую властям приходилось смягчать тексты резолюции по изъятию ценностей и оказывать дополнительное давление на рабочих и служащих, чтобы принять резолюции в поддержку проводимой политики.
Многие из жителей Омской губернии прекрасно понимали, что страшный голод в Поволжье в немалой степени был вызван политикой большевиков в деревне, и поэтому не доверяли им. Другие ставили под сомнение обещание властей, что полученные от продажи ценностей деньги будут использованы для помощи голодающим. Было немало и тех, кто видел в изъятии ценностей попытку большевиков подчинить себе Церковь, используя проблему голода. Часть верующих была категорически против конфискации, видя в этом надругательство над православными святынями.
Руководство епархии и большинство духовенства, опасаясь жестоких репрессий, искало компромиссы с властями, стремясь спасти от закрытия храмы. Но на низовом уровне священники вместе с прихожанами нередко критиковали политику властей.
Можно сказать, что политика изъятия церковных ценностей не принесла большевикам всех желаемых результатов. По крайней мере, она не ослабила и не дискредитировала Церковь настолько, как они хотели. Именно поэтому позднее стали использоваться другие, более коварные способы ослабления церковного влияния: пропаганда массового безбожия, поддержка «обновленцев», репрессии против духовенства и церковных активистов, закрытие и варварское разрушение храмов.
Сегодня одна из задач государство и общества – восстановить духовную составляющую Русской цивилизации. Это невозможно сделать, не расширяя присутствия православия в системе образования и культуры. Для Омска своеобразным символом восстановления справедливости по отношению к Церкви станет восстановление Ильинского собора. И мы настойчиво требуем от властей восстановления этого прекрасного храма на его прежнем историческом месте.
Библиографический список
1.Политбюро и церковь. 1922–1925 гг. В 2-х кн. Кн. 1 / Изд. подготовили Н.Н. Покровский, С.Г. Петров. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН); Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1997. – (Серия «Архивы Кремля»). – 600 с.;
2.Политбюро и церковь. 1922–1925 гг. В 2-х кн. Кн. 2 / Изд. подготовили Н.Н. Покровский, С.Г. Петров. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН); Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1998. – (Серия «Архивы Кремля»). – 648 с.
3.Кривова Н.А. Власть и церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. – М.: Аиро XX, 1997. – 248 с.;
4.Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году: сборник документов из фонда Реввоенсовета Республик / Сост.: диакон А. Мазырин, В.А. Гончаров, И.В. Успенский. – М.: ПСТГУ, 2006. – 304 с.;
5. Иванов С. Н., диак. Финансы и политика в реализации изъятых в 1922 г. церковных ценностей // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2015. – Вып. 5 (66). – С. 36–61.
6.Астапенко И.Г, иерей. Политика Советского государства по отношению к религиозным организациям в Омской губернии в 1921-1925 гг.» (на примере изъятия церковных ценностей) // Вестник Омской Православной Духовной Семинарии. – 2018. – № 2. – С. 134–146.
7.Суховецкий В.А. иерей. Подготовка к изъятию церковных ценностей на примере Омской губернии// Вестник Омской Православной Духовной Семинарии. – 2022. – № 1. – С. 90–95.
8.Строго секретно. Омское Прииртышье в политических информационных сводках 1920-1930 гг. – Омск: ООО "Мир увлечений", 2011, – 592 с.