В живописном шахтерском поселке Карловка, что раскинулся вдоль Бахмутской трассы, в ветхой пятиэтажке проживала семья Трифоновых: Раиса Павловна и Андрей Тихонович. В этом же доме, на первом этаже, находился небольшой продовольственный магазинчик, где за прилавком немало лет отстояла Раиса Павловна. Казалось бы, чего ещё желать? — работа рядом — живи, да радуйся. Но через ее руки прошло множество мешков с перловкой, гречкой, рисом и сахаром. Ей пришлось их пересыпать, пропустить через весы и реализовать. Эти тяжести со временем дали о себе знать: появились боли в пояснице. Местный врач поставил ей диагноз «радикулит». По рецепту врача взяла в аптеке мазь «капсикам». Бывало, вечером Раиса намажет себе этой мазью поясницу, прикроет куском полиэтилена, полежит с пол часика, — и боли как не бывало. Но с этой мазью нужно быть осторожным, и перед процедурами она всегда надевала на руку защитную перчатку. Не дай вам бог задеть этой мазью слизистую — обожжет, словно огонь, запомните на всю жизнь! Что и говорить, отличная мазь! Уж она и не вспомнит, сколько тюбиков израсходовала, но в последнее время что-то пошло не так: мазь перестала действовать. Боль в пояснице заметно усилилась. Мужу она сказала: «Андрей, прошу тебя, в постели меня не беспокоить. Я уже за прилавком не могу стоять, какая тут любовь». Каждое утро Раиса со слезами на глазах спускалась по лестнице с третьего этажа. С каждым шагом в пояснице возникала такая боль, как будто ее кололи острыми иголками. Одна ее знакомая как-то сказала: «Раиса, чего бы тебе не съездить в Синегорск. Там в городской больнице работает костоправ, ученик самого Николая Касьяна. Авось и поможет тебе». «Большое вам спасибо», — поблагодарила Раиса. — «Я уже слышала об этом враче, и даже собиралась съездить к нему, да все что-то мешало. Вот и дождалась. Теперь уж откладывать некуда».
На следующий день Раиса Павловна выпросила у своей заведующей пару выходных и решила перед поездкой в Синегорск привести домашние дела в порядок: прибралась, наварила мужу большую кастрюлю борща и нажарила котлет. Неожиданно в коридоре зазвенел звонок. Открылась дверь, и вошла соседка Вера Дунаева.
— Раис, ну ты даешь, даже в мою квартиру хлынул аромат.
— Верунчик, стараюсь для мужа. Завтра собираюсь в Синегорск, до врача. Так уже меня придавило, что даже стоять не в силах.
— Рай, я же тебе говорила, что плюнь ты на эту работу, и займись, наконец, своим здоровьем. За нас никто не позаботится.
— Ой, Вер, истинную правду говоришь, затянула я с лечением. Ну, да ладно, давай-ка лучше отведаем свежего борща и горяченьких котлет.
— А давай, Рая...
Выпроводив Веру, Раиса привела себя в порядок, приготовила одежду и деньги. Вспомнила о паспорте, но его на своем месте не оказалось. Перерыла все ящики в шкафах, но тот как в воду канул. Примерно через час он нашелся в кармане плаща. Она вспомнила, что весной ездила на медосмотр в больницу, так паспорт и остался лежать в медкнижке. Никогда она не заглядывала в шкафчик мужа, а тут в горячке пришлось. Там оказалось то, что вызвало у нее шок. В небольшой упаковке, уложенные колечками, лежали обыкновенные презервативы. Вид их потряс ее до того, что взрыв атомной бомбы не произвел бы большего впечатления. Она возмутилась до глубины души. У нее открылись глаза на тайную жизнь мужа. Как же она раньше этого не замечала. Когда муж начал таксовать, то у них было полное доверие друг к другу. Так она, во всяком случае, думала. Спустя время, она помнит, что у нее появилось подозрение о его верности. Свои поздние возвращения домой он объяснял дальними рейсами в Луганск, Донецк или в Лисичанск. И она, дура, верила его словам. Свою же холодность он объяснял усталостью. Каждый раз он находил оправдание своим поступкам, строя из себя невинного ягненка. Возмущенная Раиса готова была бежать, куда глаза глядят, но бежать ей некуда. Можно уехать к дочери в Киев, но она с мужем и ребенком ютится в однушке. Ей осталось терпеть, хотя в душа кипела, клокотала жгучая ненависть к мужу. Не думая о последствиях, она безжалостно намазала «капсикамом» презервативы…
Было уже поздно. Раиса, закрывшись в своей комнате, пыталась уснуть. Она услышала, как к дому подъехала машина. Она поняла, что это Андрей. Вскоре послышались и его шаги в коридоре, затем он прошел на кухню. Теперь она к нему не выйдет, как раньше, душа наполнилась холодом.
Летнее солнце поднимается рано. Раиса открыла глаза и почувствовала себя спокойной. Волнения улеглись. Она подумала: «Всё, лирика кончилась, нежность ушла навсегда. Настал холодный расчет». Спала, не спала, а пора собираться в дорогу.
Трифонов еще валялся в постели, когда Раиса подошла и строго сказала: — Андрей, подвези меня до автобусной остановки.
— Раиса, я могу тебя доставить до Синегорска.
— Нет, мне необходимо попасть на остановку. Жду тебя на улице. Стоило ей спуститься по лестнице и постоять, как поясничная боль напомнила о себе. Раиса из Карловки до Синегорска добралась на рейсовом автобусе, а там, пересев на маршрутку, вскоре уже была в городской больнице. Благодаря тому, что у нее при себе был рентгеновский снимок поясничного отдела, то ее очередь к ортопеду значительно сократилась.
Трифонова, сидя в широком коридоре, дожидаясь своей очереди к врачу, немало была удивлена высокому потолку, обширным оконным рамам с деревянными переплетами, панелям, выложенными белым кафелем. Тут же она поняла, что эта больница сохранилась со сталинских времен. Она остановила взгляд на массивной двери кабинета, где на простой табличке, синим по белому было написано «Зорин Игорь Сергеевич». Раиса сидела и волновалась, прямо как перед экзаменом. Но, войдя в кабинет и, увидев доктора с массивной фигурой и добродушным лицом, сразу же успокоилась. Ее поразили его необычные синие глаза. Они излучали тепло. Он, улыбнувшись, сказал:
— Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо,— спокойно сказала Раиса.
Зорин осмотрел ее рентгеновский снимок, посмотрел в паспорт и сказал:
— Раиса Павловна, не бережете вы свое здоровье. У вас начальная стадия межпозвоночной грыжи. Это серьезное заболевание. Вам срочно надо ложиться в больницу.
— Игорь Сергеевич, а сколько потребуется времени на лечение?
— Раиса Павловна, трудно сказать, Мы не знаем, как пойдет процесс лечения. Надо рассчитывать недели на две. Так что приезжайте.
— Спасибо, Игорь Сергеевич. До свидания.
Зорин озадачил Трофимову — она вовсе не ожидала такого услышать. Поневоле было о чем задуматься. Раиса к обеду уже вернулась в Карловку, и пришла к мысли, что если заведующая не даст ей отпуск, то ей придется взять расчет.
Она издали увидела, что возле ее дома стояла «скорая». «К кому бы это», — подумала Раиса. Когда она приблизилась к дому, то из подъезда двое мужчин в белых халатах выносили на носилках женщину. Она так орала, как будто с нее снимали кожу. Ее душераздирающие «ОЙ - ЕЕЙ, ОЙ - ЕЕЙ - ОЙ - ЕЕЙ!!!» наполнили весь двор. Рядом толпились соседи. Раиса, проходя мимо, заметила их враждебные взгляды и до неё донеслись слова: «Ее судить мало». Она не понимала, к кому они относились, то ли к ней, то ли к орущей женщине.
— Что тут случилось? — она подошла к Вере Дунаевой.
— Пойдем к тебе, там расскажу, — сказала она. Они поднялись на третий этаж. Сидя за столом и, смакуя кофе, Раиса сказала:
— Вера, не томи, давай выкладывай.
— Рая, тут было настоящее кино. Главного героя, твоего Андрюху, к твоему приходу уже увезли.
— Как так?
— Ладно, начну с первых кадров. Я только было поставила борщ на плиту, как из коридора донесся крик. Выхожу. Крик какой-то жалобный за твоей дверью. Стучу, жду. За дверью какая-то катавасия происходит. Наконец открылась дверь, и я перепугалась от жалобного женского крика. Андрюху с перепуганным лицом я еле узнала. Одной рукой он держит полотенце между ног и дрожащим голосом говорит: “У меня авария, моя сучка мне подкинула подлость. Я вызвал «скорую», ее надо встретить у подъезда. Будь добра, помоги”. Как не помочь соседу? Сбегала и привела врачей. Оказалось, что у Андрея с Евой Дудкиной были шуры-муры. Получился такой результат. Ну, Еву, эту сучку крашенную, что живет на первом этаже, ты хорошо знаешь. Видишь, как ей не повезло. Выходит и любовь бывает вредной. До «скорой» Андрюхе довелось шлепать самому, а Еву — с каким почетом вынесли, — ты видела сама.
— Все-таки доигрался мой муженек, — улыбнулась Раиса. — Все тайное становится явным. А Ева, эта тихоня, не захочет больше бегать по чужим мужикам.
— Рая, так это твоя работа?! Да как ты могла? Ты ж их инвалидами сделала. Врач, что бинтовал мужское достоинство у Андрея, сказал, что оно у него сильно распухло, увеличилось вдвое, его слизистая часть сильно обожжена. Так что теперь его дееспособность стоит под вопросом. Представь, что там у Евы!
— Вера, я была в таком состоянии и не соображала, что делала. А как бы ты поступила на моем месте?
— Я!!!?