Но Гороховы Нина с Ваней думали, что им никогда не достанется «на лишаи». С завода они не крали ничего. Как и проболталась по пьяни Нина они крали за его пределами с грузовой машины. Эти воры запасались, как два хомяка под покровом зимней камчатской темени. И однажды в ночную смену, когда хитроумный Ваня остановил грузовик с мукой возле своей общаги, сбросил в канаву один мешок и уехал на завод, из тёмного коридора барака вышли двое.
- Наконец-то дождались! Запарил своим мешком, - проворчал один.
- Целых два дня, считай, тут торчали, – с облегчением произнёс другой.
Они тихо вытащили мешок из канавы, вдвоём утащили его в общежитие, которое находилось рядом и занесли в комнату Виталия Саныча. Это и был он сам с оперативником Вовой Кашириным. Тома крепко спала и ничего не слышала. Она так мило разметалась по большой кровати, что Вова невольно вытаращился на неё и распустил слюни, пока Виталик ставил мешок в угол.
- Ну всё, уходим… – обернулся он к оперу и изумлённо осёкся.
Вова здорово смутился и с улыбочкой спросил, сбивая неловкую ситуацию:
- Беременная?
- Беременная, – насмешливо прищурился на него Виталик и быстро набросил на жену сбитое одеяло.
- Необыкновенные они – беременные, – шепнул Вова, не сводя с Томы елейного взгляда.
Виталик засмеялся и вытолкал его за дверь, думая: «Кобель! Явно таскается!..»
Чтобы остаться незамеченными, мужики быстро ушли по прибойке в сторону рыбзавода.
- Что будешь делать? – закуривая, спросил Вова, когда они отошли от общаги на приличное расстояние.
- Ваньку дурака менять, – прикурив от его сигареты, бросил Виталик и с уверенностью сказал: - Он ведь ничего не поймёт, снова будет тырить.
- Протокол будешь составлять? – осведомился Вова.
- А зачем? – с мстительной едкостью отозвался Виталик и поразил Каширина ответом: - У меня народу в цехах не хватает, так что я его ещё лучше накажу. С завтрашнего дня он у меня у всех на виду будет мантулить в консервном цеху на скромных уборочных работах. Вот там и пусть попробует что-нибудь сбондить скотина! И жена его алкашка там же стоит на укладке рыбы. Пусть друг на друга любуются. Завтра он всё без объяснений поймёт.
Вова одобрительно захихикал. Они ускорили шаг. На прибойке ветер пробирал в два раза сильнее, чем на улице среди домов с печками и жарким отоплением.
В этот момент, отработав смену, Ванька Горохов пришёл к канаве за мешком и не сразу сообразил, что его нет. Он заново и заново обшаривал канаву ногами, а потом уже и руками, чётко зная, что ошибиться не мог. Такая канава была только возле их общежития. Мужик даже несколько раз вылезал из неё и оглядывался вокруг, чтобы удостовериться, что не ошибся местом сброса. Всё было тщетно. Сброшенный мешок муки словно провалился сквозь землю! В полнейшем недоумении перепуганный Ванька ушёл домой с пустыми руками и тут же растолкал спящую жену и всё ей поведал. Ещё не чуя прокол из-за языка Нины, они проворочались до утра, оба гадая, какая скотина так ушло воспользовалась их добром.
- Ладно, – оставшись без блинов, сказал Ванька расстроенной жене: – Через денёк сброшу новый мешок.
А когда он заявился на работу, собираясь идти в гараж, сразу на проходной Усманиха сказала ему, придержав за рукав бушлата:
- Не в гарас иди. Тебе велено идти к мастырам!
У Горохова оборвалось сердце! В кабинет он зашёл с дрожью в коленках.
- Здорово, Саныч! Звали? – хорохорясь, затоптался он у двери.
- Здорово, – исподлобья неприветливо глянул на него мастер и, не отрываясь от писанины в журнале, без объяснений мрачно оповестил: - С сегодняшнего дня работаешь в консервном на очистке канавы и на уборочных работах.
Боясь задавать какие-либо вопросы, Горохов оторопел! Перевод на эту работу – самую низкооплачиваемую, прогремел для него, как смертный приговор! «Не дай Бог, мастер увидел, как я сбросил этот чёртов мешок! А скорее всего, так оно и было!» - со страхом подумал он. А Виталий Саныч указал авторучкой в угол:
- Вон щётка, швабра, порошок и перчатки. Робу и ветошь получишь в гардеробе. Работу даст бригадир цеха.
Ванька молча сгрёб инвентарь и по пути в гардероб ожесточённо думал, где мог так жестоко проколоться!
А в обед в гардероб на чай заскочили девчонки. Среди них была и Нина. От неё здорово разило спиртным, и чтобы заглушить запах алкоголя она горстями ела калёные семечки, а от сушняка, как лошадь пила воду. Девчата перекусили жареной рыбой, напились чаю, выкурили по папироске, а Нина всё налегала на графин воды, пока не выпила его весь. Когда девчонки ушли, она вытащила маленькую чекушку из-за пазухи и шепнула тёте Маше шелестящим языком.
- Тёть Мань, я тут из пинзирька в стаканчик перелью, чтоб никто не заподозрил, а потом забегу, опохмелюсь малёха.
- Мало нажратая что ль? – с укоризной посмотрела на неё гардеробщица и подала чистый стакан.
- «Нажратая» … – с обидой уныло швыркнула Нина. – Тут такая беда обрушилась, ещё и не так нажрёшься!
Она перелила водку в стакан и сунула его подальше с глаз на полку с глажеными косынками и полотенцами.
- Чё за беда? – догадываясь, напряглась Бекасова.
- Ваньку моего на уборочные работы воткнули. С мукой он влопался, видно, – проныла Нина и отчаянно стукнула по столу кулаком: - Говорила этому лопуху, будь осторожней! Так он же вумный, как вутка, только вотруби не жрёт! – и, приблизившись к гардеробщице, зашептала ей перегаром в лицо: - Он в потёмках-то, как всегда, мешок скинул в канавку, а за ним пришёл – мешка нет! Это точно вложил кто-то, потому что Ваньку на следующий же день Виталь Саныч без объяснений ни с того, ни с сего с грузчиков на уборку консервного ткнул!
- Благодари Бога, что протокол не составили! – без сожаления строгим тоном остудила тётя Маша её обиды и высказалась: - А то вы всё думаете мешками рвать, а начальство за вас отдуваться будет.
Нина пристыжено замолчала и вышла из гардероба, думая о своём. Задержавшись на консультации у врача, следом за ней зашла Тома. Она поприветствовала тётю Машу, разделась и тронула чайник. Он был горячий. Умывальники с водой были на первом этаже.
- Эх, один кипяточек у нас? – с сожалением вздохнула Тома и взяла пустой графин: - Пить очень хочется! Сбегаю-ка я тогда за водицей.
- Сиди уже, - забрала у неё тётя Маша графин и махнула рукой: - Добралась и слава Богу. Я сама принесу да нам рыбки на масле захвачу с автоклава.
Она, как любимую дочку жалела беременную Тому и баловала её консервами в масле, зная, что от консервов в томате её тошнит. Здесь, в гардеробе, Тома совсем отошла от изматывающего токсикоза. А пока тётя Маша бегала за водой да за рыбой, Тома увидела полстакана воды на полке и над шпигатом ополоснула руки. С улицы да после больницы это нужно было сделать в первую очередь. Вода из стакана показалась какой-то необычайно мягкой и нежной. Здешняя вода имела неприятную жесткость в отличие от этой, а на заводе от неё и вообще невыносимо пёрло хлоркой. «Наверно кипячёная…» - вытирая руки, подумала Тома.
Они с тётей Машей уже поели и начаёвничались, когда в гардероб вбежала трясущаяся Нина и с ходу сунулась за своей заначкой. Однако отсутствие стакана в схроне заставило её затормозить. Нине сразу стало страшно плохо!
- А где стакан?! – панически рявкнула она, чуть не теряя сознание и, озираясь по сторонам, трагически затрясла перед полкой руками: - Вот тут стоял!!! ГДЕ?!
- А ты его точно туда ставила? – обеспокоенно спросила тётя Маша.
- Ну что я, совсем дура что ли, чтоб не помнить, куда такое ставить?! – вызверилась на неё Горохова.
- Вот этот что ли? – поставила вдруг перед ними Тома пустой стакан на стол.
Нина схватила стакан и убито заглянула в его пустейшее нутро! А Тома пожала плечами и доложила:
- А я из него руки помыла.
- Как «руки помыла»?! Ты чё шутишь?! – вскричала Нина, хватаясь за сердце.
И тётя Маша от хохота упала грудью на стол!
- «Спрятала»! – хохотала она над Ниной. – Ой, не могу! Пропала ты, Нинка!..
- Ты чё по запаху не слышала, что это водка?! – потрясая стаканом, наехала Горохова на Тому и закатила глаза под потолок: - Обалдеть!! Руки она помыла!
- А я-то руки мою и думаю, что это вода такая мягкая да нежная? - с тройной иронией засмеялась Тома, вникнув, наконец, в несчастье Нины, которой совсем было не до смеху.
- Блин! Я на последние деньги этот четок купила! – стукнула она стаканом о стол.
- У нас денег нет! – сразу обломила её тётя Маша и за себя, и за Тому, которая в душе радовалась, что хоть от этих губительных полстакана алкоголя невольно уберегла ребёнка этой пьяницы.
- Ну всё понятно… – обиженно швыркнула Нина и с психом вышла из гардероба.
Скоро весь консервный цех угорал над тем, как Волкова мыла руки последними спасительными каплями Нининой водки.
Когда же Тома ушла домой, в гардероб заглянула уже хорошо поддатая Нина. Тётя Маша сразу поняла, что опохмелилась она взаймы самогоном Усманихи. Эта самогонщица всегда готова была загнать трясущегося алкоголика в долги, вцепившись в него стальными когтями полярной совы. А Нина села перед гардеробщицей, как матёрый опер, вышедший на подло маскирующегося свидетеля и, глядя ей прямо в глаза, жёстко спросила:
- Тёть Мань, а вот эта Томка могла вложить моего Ваньку с мешком? Ведь я тогда об этом говорила при тебе, при Вальке и при ней.
Бекасова с улыбочкой выпрямилась и ласково ей выдала:
- Дура ты, Нинка, и не лечишься. Зальёшь свои «шары» и ходишь, ляпаешь чё попало и где непопадя своим языком. Вот эта самая Томка – жена мастера Волкова, который головой отвечает за те продукты, что ворует твой Ванька. А ты, дура, чаёвничаешь здесь с Томкой за одним столом и хвалишься во весь рот, как вы воруете. Ещё и ей же предлагаешь купить то, за что её муж получит по башке за недостачу. Ведь ревизоры не предупреждают о своих облавах, и с первого три шкуры сдерут с Виталия Саныча! А вы будете спокойно блины под водочку жрать! – и тётя Маша заглянула в опущенное лицо Нины: - Ну, всё ясно?
Нина лишь повержено отвернулась в сторону. Яснее и быть не могло, что они с Ванькой прокололись из-за её языка! И если Ванька об этом узнает, он вырвет этот язык ей с корнем и кой-куда затолкает! Теперь они жили скромно и без блинов.
- Чего сидишь-то? Иди, работай, – вернула её в реальность тётя Маша и показала часы на руке: - Твоя смена ещё не кончилась.
- Да-к… – вяло отмахнулась Нина и тяжко дохнула перегаром: - Я переодеваться пришла. Меня Виталь Саныч из цеха выкинул. Говорит, ты пьяная, иди проспись. Сказал прогул поставит, а завтра объяснительную писать требует… Вот так!
- А ты как хотела? – с укором поджала тётя Маша губы.
- Я уже никак не хочу, – напялила Нина шубу и ушла до предела расстроенная и готовая лопнуть со стыда, что так безмозгло влипла со своим языком.
Ведь самой жене мастера предлагала купить продукты, за которые отвечает её муж на рыбзаводе! Но отбелиться хоть как-то хотелось.
Тем же днём Тома выслала родителям деньги и шла с почты домой, когда её нагнала Нина. Шмыгнув носом, она пристроилась рядом и угрюмо бросила:
- Привет.
- Привет, – ответила Тома, чувствуя, что Горохова примастырилась к ней неспроста и не ошиблась.
Нина с минуту помолчала, собралась с духом, но вместо того, чтобы устроить Волковой достойную взбучку в защиту Ивана, гундосо проныла:
- Так ты чё, жена нашего мастера что ли?
- Ну да. А что? – насторожилась Тома, подозревая, с какими претензиями она к ней подлезла.
- Ну понятно… – сдавленно просипела Нина, чувствуя, что на жену мастера просто так не наедешь.
Однако моральную пощёчину она решила все-таки врезать и снова собралась с духом. Но голос опять получился униженный и такой унылый, будто она высказалась Волковой, что та подала ей ничтожную милостыню вместо обещанной богатой.
- А ты не могла мне сказать об этом раньше? – заныла она. – Я, как последняя лошара там, в гардеробе, поделилась с тобой, как с человеком о том, что Ванька с машины немного продуктов скидывает, а ты всё скорее Виталию Санычу донесла! У нас жрать теперь нечего. Одну рыбу лупим, от которой уже тошнит!..
- Я не поняла! – грубо остановила её Тома за рукав и буквально разнесла: - Ты хоть соображаешь, что за бред сейчас несёшь? Ты обвиняешь меня в том, что я настучала своему мужу о том, что его обворовывает твой муж!
- Я такого не говорила! – возразила Нина, понимая, как права Тома, но всё равно попыталась выбелиться хоть краем: – Ванька тащил не с завода, где все тащат вдвое больше! Он с машины сбросил этот мешок!
- Да какая разница, откуда он сбросил какой-то мешок?! Он не в магазине его купил, а вёз из камеры хранения на склад рыбзавода, где за всё отвечает мой муж! – изумилась Тома безмозглости обиженных воришек и попыталась достучаться до мозгов Нины: – Ты понимаешь, что он заведует всей продукцией, которая поступает для консервации рыбы? И за те мешки, которые ворует твой муж, спросят только с Виталия Александровича, а не с твоего Ивана! Так что думай в следующий раз, прежде чем предъявлять подобные претензии! Мой муж не для того шесть лет парился в институте, чтобы слететь со своей должности в самом начале карьеры!
- Да-а? – обескуражено протянула Нина. – Во-он оно что-о… А я и не знала…
- Ну я надеюсь, ты поняла, что я не донесла о воровстве своему мужу, а уберегла его от неприятных последствий? – спросила Тома.
- Ну так бы и сказала сразу, – совсем скисла Нина.
Глядя на пропитую беременную, Тома с сожалением вздохнула и без ехидства предупредила:
- И запомни: так будет и впредь! А чтобы голодом не сидеть, меньше водочку покупайте. Вы такие молодые, а «горькую» пьёте, как кони воду! – и пошла прочь, скрипя каблуками по снегу.
- Умные все до задницы! – с бурчанием в шарф проводила её Горохова в спину злым взглядом и с чёрной завистью фыркнула, скривив лицо: - «Жена мастера», «в институте парился», «меньше водочку покупайте»… Сами уж как-нибудь разберёмся, как нам жить и что нам пить!
Нина очень хотела бы оказаться на месте Томы, но жизнь с пьющим Иваном накрепко окунула её в бутылку. Без спиртного ни она, ни муж не могли продержаться больше недели. Лечиться от пьянства не было и тени желания, так как алкоголиками они себя не считали, не замечая, что ежемесячно влетают в долги именно из-за спиртного. Вот и нынче оба уже по горло должны были Усманихе за самогон. При таком раскладе оставалось только завидовать тем, кого жизнь не отбросила на свои задворки.
К Волковой Нина больше не подходила, нещадно получая нагоняи от её мужа на заводе. А боясь вылететь с заработков севера, они с Ванькой стали пить намного меньше и осторожнее. Если же Нина уходила в запой, она умудрялась взять больничный. Во время таких «заболеваний» она часто появлялась в магазине с синяками на обрюзгшем лице и как-то в нежелательном виде налетела на самого Волкова. Тот с булкой хлеба в руках удивлённо приподнял брови и кивнул на синяк под глазом:
- Ооо! Здравствуйте… А это примочки от ОРЗ?
В панике Нина схватилась за лицо, прикрывая фингалы, и чуть не побежала на выход! Но Виталий Саныч не стал возле неё задерживаться, а усмехнулся и пошёл на выход с веским предупреждением:
- Ну-ну… Выздоравливайте быстрее, а то свято место пусто не бывает, – и как бы, между прочим, напомнил уже от дверей: - Придёт весна, а там путина…
С напоминанием о путине супруги прижали «хвосты» и на работу стали выходить аккуратнее. В икорном цеху обещали место только самым лучшим. А после того, как Ваньку перевели за воровство на низкооплачиваемую работу, Нина быстренько сделала аборт. Занимаясь этой операцией, Евгений Николаевич крепко отматерил и её, и её мужа, и всех баб в посёлке, которые не пользуются контрацептивами и тащутся к нему на решение подобных проблем.
продолжение след.--------------