Помещение небольшого гардероба было очень тёплое. В первой его половине располагались вешалки с пальто и личной одеждой рабочей силы. Во второй – вешалки с чистой наглаженной робой, гладильным столиком и несколькими стульями, плюс полки для косынок и колпаков и лавки вдоль стен. Грязное бельё после каждой смены собиралось в мешок, и гардеробщица тётя Маша Бекасова стирала его в своей бане. Потом приносила сюда и с утра начинала гладить, штопать и латать дыры.
Хорошее тепло в гардеробе держалось благодаря отопительным трубам под лавками, где просушивались сапоги рабочих, в которых они потом находились в цехах. Здесь же рабочие сушили и портянки. Холодные цеха продувались постоянными сквозняками, прополаскивались сливной водой, особенно в разделочном цеху, и на полу постоянно стояли лужи. В другой обуви там ходить было бесполезно. Мастера свою амуницию сушили в своих тёплых кабинетах на батареях, а портянки, как и Виталик, стирали дома. Халаты же, косынки и колпаки им гладила гардеробщица.
Возле своих дел тётя Маша поила чайком девчат, которые прибегали погреться в гардероб из цехов. Они выкуривали по папироске, выпивали по стакану чая с её блинами, жаловались ей на начальство, друг на друга и вообще на жизнь-жизтянку. Затем, отогревшись и назубоскалившись, снова убегали работать. Тётя Маша всегда была рада всем, кто заглянул в гардероб.
Когда-то она приехала сюда с тёплого юга с мужем на заработки для хорошей жизни. Но не выдержав здешнего сурового климата и тяжёлой работы, он втихаря удрал обратно, оставив на столе записку: «Оставайся на чёртовых куличках со своими охрененными деньгами сама! Лучше я сдохну возле нищей зарплаты, но на тёплом юге! Не приедешь назад, через месяц получишь вольную на все четыре стороны!» Но тётя Маша к нему так и не поехала, после его выходки узрев в нём тюху-слабака, и чем он занимался на юге, ей было начихать. Через три месяца она получила обещанный развод и с тех пор послала всех мужиков к чёрту. Сама же зажила одинокой гордой птицей, не пуская никого ни в душу, ни в свои планы на дальнейшую жизнь. От мужа ей осталась лишь фамилия Бекасова. От неё тётя Маша не отреклась, так как слишком канительно было переделывать документы. И она просто плыла по течению крепкой непотопляемой лодкой, а тем, кто не понимал её одиночества, всегда беззлобно говорила:
- У каждого в жизни своё. У кого семья, у кого одиночество. А одиночество – подруга серьёзная. Если ты его предаёшь, грош тебе цена! Ведь у одиночества душа есть. Она святая.
Появлению Томы в гардеробе тётя Маша несказанно обрадовалась и даже с иронией улыбнулась, с интересом рассматривая прибывшую:
- Оо, да неужели? Неужели вспомнили, что и мне нужен помощник? А то сижу тут вечно, зашиваюсь так, что чаю глотнуть некогда!
И для начала она бросила всю работу и для знакомства стала поить Тому чаем со своими стряпками. Теперь они очень быстро управлялись вместе и гоняли чаи, угощая друг друга тем, что приносили с собой на обед. Тётя Маша потчевала Тому домашними котлетами, разносолами, пирожками, блинами или оладушками. Они много болтали о своей жизни, обсуждали поселковые сплетни. От гардеробщицы Волкова узнала много тайного. Бекасова почему-то сразу прониклась к ней стопроцентным доверием и не боялась посвящать в такое, которое не каждому можно было доверить. Когда Тома рассказала ей, как они с Виталиком были в гостях у Борисыча и расхвалила его хоромы, достаток и подарки Дарьи, тётя Маша оценивающе пощурилась на неё и, решившись, с улыбочкой тихо поведала:
- Да-а… Борисыч фрукт ещё тот. Пока его Дарья сына ему не родила, он ей все кишки своими гульками вымотал. А уж как с воровством влип, так перед Дашей по сей час и ходит, как заяц на ушах! В собственном доме живёт, что на пороховой бочке.
И следом она рассказала Томе о романах Борисыча, в том числе рассказав и его позорную историю со Старухиной.
- Вот это молодец! – от души похвалила Тома Дарью, умалчивая о том, что знает от мужа про воровство и срок директора.
А тётя Маша продолжала язвительно откровенничать:
- Теперь Борисыч как приударит за кем-то, Дарья мгновенно напоминает, кто он такой и где его прописка!
Тома сразу вспомнила ревнивый разговор Дарьи с мужем под дверью коридора.
В раздевалку тем временем забежали девчата. Они принесли с собой банку консервов и кучку жареной рыбы. Тётя Маша сразу включила для них электрочайник. Девчата выкурили по беломорине и с аппетитом принялись за рыбу и горячий крепкий чай. Рыбоукладчица Нина Горохова сбросила косынку и расчесала перетравленные гидропиритом жёсткие белые волосы.
- Ешьте, девоньки. Опять гору настряпала, – пододвинула им гардеробщица тарелку с блинами.
Нина съела блин и сладко вздохнула:
- Надо сёдни тоже блинов настряпать. Мой Ванька обожает блины! Пеку каждый день и хлеба не надо. Мука только заканчивается быстро.
- Так каждый день блины печь, муки не наберёшься, – вприкуску с рыбой съела Валя Кукова блин и призналась: - Я стряпаю только по выходным и по праздникам. Каждый день всё-таки тесто жрать и морда треснет, и шмотки по швам разойдутся, и в двери не влезешь!
Девчата засмеялись.
- А мы с Ванькой почему-то не толстеем! - невозмутимо хлопнула себя Нина по бёдрам.
- Как вы с Ванькой пьёте, не потолстеешь, – подъела её тётя Маша и упрекнула: - Не работала б ты на обжарочной ленте, где рыбу ешь, и блинами не насытилась бы.
- Ой, тёть Мань, не начинай учить учёного! – поморщилась Горохова. - А то, как будто у нас в посёлке никто не расслабляется после работы. Одни мы – пьянь голимая!
Гардеробщица замолчала, укоризненно глядя на неё, а Нина встала, прополоскала зубы чаем и сказала:
- Скажу Ваньке, чтоб мешок муки опять скинул.
- А кем он работает? – глянула на неё Валя, тоже поднимаясь из-за стола.
Она была из новоприбывших и не всё ещё знала.
- Грузчик! – гордо ответила Нина и доложила: - Из аэропорта продукты на наш завод возит. Самолёты-перегрузчики или вертолёты в камеры хранения всё сгружают, а наши мужики-грузчики доставляют всё на завод, – и как в «доску своя» она панибратски стукнула Тому в плечо и подмигнула ей: - Знаешь, какая у него работа клёвая! Он сейчас каждый день везёт какие-нибудь продукты в третью смену по темноте и прямо возле общаги в канаву то банку томата сбросит, то пятилитровку постного масла, то мешок муки или сахара. В общем, всё, что я попрошу! Я же беременная, а беременным не отказывают!
И довольная собой, она засмеялась. В гардеробе наступило онемевшее молчание. Все поняли, что Горохова подвыпивши. У трезвого хвалится подобными вещами точно ума не хватит.
- Ты чё, в натуре беременная что ль? – разрядила неприятную тишину тётя Маша, зная, что у Нины с Иваном в Калуге на деда и бабку оставлен сынишка.
- В натуре! – продолжая довольно лыбиться, похлопала себя по животу Нина. - Второй месяц уже.
У Томы сделались круглые глаза! Она впервые увидела пьющую беременную женщину, которая нисколько не дорожила своим ребёнком с самого его зачатия.
- А чё тогда водку жрёшь? – смяла веселье Нины тётя Маша.
- Вот только не надо меня учить! Что хочу, то и жру! – отмахнулась от неё Нина и обратилась ко всем подряд, как щедрый богатый начальник благодетельных акций: - А чё, у меня всё есть! Если кому чё надо, могу продать...
- Чего разболталась-то? – дёрнула её Кукова за халат и грубо потянула на выход: - Пошли пахать, хорош языком молотить! А то намолотишь!.. – и, больше ничего не объясняя, потащила её из гардероба.
- Сама пьёт, как лошадь и эту подцепила, не дай Бог споит, – пробурчала им вслед Бекасова.
- Не представляю, как можно пить беременной женщине! Ведь ребёнок может ненормальным родиться! – ужаснулась Тома.
- А таким по-барабану. Ну, напишет отказную от этого ребёнка и так же залетит следующим. Или вообще аборт сделает, – мрачно ответила тётя Маша и усмехнулась: - Это она ещё, можно сказать, трезвая вторую смену выходит. И всё благодаря твоему мужу. Он же гоняет их – алкашей, как сидоровых коз! Ставит прогулы, требует объяснительные, премий лишает.
- Ну что ж, правильно, – одобрила Тома и словами Виталика констатировала: - Какая-нибудь пьяная дура сунет руки не туда, изувечится, а он за неё отвечать будет. Ещё и сядет за то, что пьяную к работе допустил.
- Ну Нинка-то это точно дура набитая, – с абсолютным неуважением бросила тётя Маша и с едкой улыбочкой ошарашила Волкову: - Хоть бы знала, кто перед ней сидит. Она ведь предлагает тебе купить продукты, которые её Ваня ворует мешками, не довозя до заводского склада. А за всё на складах головой отвечает твой муж! И Нинка ляпает и даже не подозревает, что ты – жена Виталия Саныча.
Тома аж выпрямилась и вылупила на прозорливую тётку глаза! А гардеробщица с той же улыбочкой тихо продолжала:
- Вот отсюда потом и недостача у мастера вылезет, за которую его так за химон сгребут, что концы с концами не сведёт! Нина будет Ване блины под водочку жарить и торговать складскими продуктами, а Виталь Саныч будет на нарах париться, – и, прекратив улыбаться, она распрямила плечи и от души посоветовала: - Вот на досуге и поделись с мужем этими новостями, пока над ним ментовские панфары не грохнули!
продолжение след.--------------------