Глава XXX. Пробуждение спящих чувств
«Дорогая Катрин! Прости, что называю тебя так, поскольку Катарина Шарлотта слишком длинно, а княгиня – слишком официально. Мы были столь дружны, когда обе мы занимали должности фрейлин у Мадам, и ты была всегда столь добра ко мне, просила обращаться к тебе запросто, поэтому я надеюсь, что два года разлуки не возвели между нами стену отчуждения? Я по-прежнему люблю тебя как самую лучшую мою подругу, и надеюсь, что ты относишься ко мне не хуже. Пишу тебе, поскольку не в силах сдержать нахлынувших чувств. Я помню, сколь блистателен и краток был твой роман с Е.В. и помню также о тех благах, которыми ты осыпала меня в это счастливое время. Помню я и то, как Е.В. изменился к тебе чрезвычайно внезапно, помню и то, как поспешно ты покинула двор, удалившись в своё герцогство Монако. Ты не представляешь, сколько слёз пролила я, оплакивая разлуку с тобой. Конечно и ко мне отношение при дворе резко изменилось, ведь я из подруги фаворитки Е.В. (надеюсь, ты простишь мне эти дерзкие слова?) превратилась снова в простую фрейлину, да ещё бывшую, ведь Мадам так внезапно скончалась, что мы остались по сути без дела, наши должности сами собой перестали существовать. Не буду тебе рассказывать, какими усилиями я закрепилась при дворе. Скажу лишь, что господин К. помог мне в этом, хотя и я кое в чём регулярно должна была помогать господину К. И всё же его внимание ко мне было редким и недостаточным, чтобы я могла считать свою жизнь устроенной. Меня заметил герцог д’Э*, этот красавчик во всех отношениях. Скажу без лишней скромности, этот красавчик теперь у меня стал ручным, и я верчу им как хочу. Вследствие этого и помощь со стороны К. и его внимание ко мне возросли, однако твоя Жанетта всё ещё не могла считать себя устроенной. По счастью меня облагодетельствовала своим вниманием также и герцогиня де Ш*. Эта почтенная женщина Бог весть какого возраста умудряется быть в самом центре самых важных политических событий, или скажу по простому, самых отчаянных интриг, что я и радуюсь её расположению ко мне, и боюсь его одновременно, поскольку она обладает необъяснимым влиянием на Е.В., однако, все кругом толкуют, что дружба с ней опасна как жонглирование зажжённой головнёй на пороховом складе. Не знаю, я не пробовала жонглировать, пусть этими делами занимаются уличные актёры! Хочу тебе сказать, что вокруг Е.В. затевается новая интрига. Е.В. стал интересоваться заключёнными, которых поместил в Б* как раз в то время, когда он резко охладел к тебе безо всяких на то причин. Это меня насторожило, но я пропустила бы это мимо ушей, если бы не два других события, которые доказывают всю важность происходящих событий. Во-первых, господин К. стал чрезвычайно интересоваться тем, чем интересуется Е.В. Во-вторых, герцогиня также стала интересоваться и интересами Е.В. и интересами господина министра. Всё сплетается в какой-то клубок, который мне никак не распутать. Если бы у меня был твой ум! Я наверняка разобралась бы со всем этим и, вероятно, извлекла из этого какую-нибудь пользу. Пока же от меня только куча беспорядочной информации. Если бы ты была здесь, я рассказала бы тебе больше, но трудно доверять почте то, о чём должны знать только мы с тобой. Пользуясь случаем, я посылаю к тебе одного молодого человека, который передаст это письмо. Я ему доверяю, хотя, впрочем, быть может напрасно. Ах, я такая доверчивая! Во что бы то ни стало хотела бы вновь увидеть тебя и обнять. Может быть, только поэтому я и пишу тебе это заполошное письмо.
Надеюсь, ты по-прежнему любишь свою подругу Жаннетту де Башеле, как она любит тебя. Обнимаю тысячу раз.
P.S. Надеюсь, дорогая, ты примешь меры, чтобы это письмо не прочитал твой супруг? Он – прекрасный человек, но наши с тобой дела его не касаются! Обнимаю».
Княгиня Монако, разумеется, поняла, что Е.В. означает Его Величество, К. – Кольбер, Ш* – де Шеврёз, а д’Э* – д’Эпернон, Б* – Бастилия. Она перечитала письмо несколько раз и забытые чувства всколыхнулись в её груди. Восемь месяцев безоглядной любви с Королём Франции не прошли для неё бесследно. Любая фрейлина была бы в восторге от такого положения и гордилась им пожизненно. Но княгиня твердо верила, что эти счастливые месяцы прошли не с Людовиком XIV, она видела своего таинственного Филиппа, которого встречала ещё в детстве, этого таинственного узника, чья судьба глубоко потрясла её душу, а его большие глаза и нежные кудри очаровали её душу с первого взгляда. Этот юноша был столь похож внешне на Короля, и при этом был так непохож внутренне! Он не требовал от Шарлотты ничего, и отдавал ей всего себя. В один далеко не прекрасный день Король выразил полное пренебрежение к Шарлотте, он переменился кардинально и сразу. Шарлотта поняла, что это – другой человек. Она снова увидела Людовика XIV, она поняла, что её Филипп исчез. От своего отца, маршала де Грамона, она узнала, что в Бастилию заключен некто Эсташ Доже. Сердце подсказывало ей, что эти события как-то связаны. Все эти два года она пыталась разгадать загадку превращения Людовика в Филиппа и обратного превращения Филиппа в Людовика, но эта загадка была слишком сложной для неё. Ежедневно дюжина платков впитывали её слезы, постепенно она смирилась с неизбежным, но в ней теплилась надежда на то, что когда-нибудь она узнает, что случилось с Филиппом, сможет увидеть его и поговорить с ним.
Отношения с князем, законным супругом, у Шарлотты оставались ровными, спокойными и не предвещали ничего плохого, как и ничего хорошего. Фактически, супружеские отношения превратились в чисто экономический союз. Очевидно, князь считал бы себя оскорблённым, если бы его соперником не был Король Франции, но подобное оскорбление со стороны Короля многие дворяне сочли бы честью для себя, а кое-кто постарался бы извлечь из этой ситуации как можно больше выгод. Не таков был князь. Он нёс свой крест с достоинством, не показывая виду, что изменился к своей супруге, но на деле они стали чужими людьми, связанными лишь общими детьми и общими владениями, общим именем и общим титулом.
«Я должна всё выяснить! — сказала себе Шарлотта. — Есть во Франции только один человек, который знает всё, даже то, что не знает больше никто. И по счастью, это человек может поделиться своими секретами за деньги».
Шарлотта достала шкатулку со своими драгоценностями, составлявшими её приданное. Эти драгоценности были частью её капиталов, полученных от отца, князь никогда не потребует у неё отчёта об этих безделушках.
— Завтра я еду в Париж, — коротко сообщила Шарлотта своему супругу, который никак не отреагировал на это сообщение.
На следующий день Шарлотта выехала в Париж.
По прибытии она сразу же отправилась в Лувр и постучала в хорошо знакомую ей дверь.
— Герцогиня, — сказала Шарлотта. — Меня интересует один человек. Я надеюсь, вы поможете мне выяснить кое-что о нём.
— Я догадываюсь, кто вас интересует, — ответила герцогиня де Шеврёз, внимательно вглядываясь в шкатулку в руках княгини. — Думаю, я смогла бы кое-что вам сообщить.
— Я вас слушаю, — сказала княгиня, ставя шкатулку на столик герцогини.
— Интересующий вас человек находится сейчас в Шотландии, в местечке Монквиль, — сказала герцогиня, придвигая шкатулку к себе. — На берегу реки Клайд. У господина д’Артаньяна.
Между тем человек, написавший письмо и подписавший его двумя буквами «А.Д.», прочитал короткую записку: «Ваше предложение принимаю, прибуду позже. д’А.»
(Продолжение следует)