1. От кельтских мифов до трубадуров XII в.
Есть много сказок, легенд и пр. — про старого царя, молодого расторопного слугу (наш Иван из «Конька-горбунка») и их соперничество за красавицу невесту. Иногда молодой — не слуга, а сын (или племянник) царя — напр., всем известные Артур и Мордред.
Объясняют этот сюжет так: старик = Зима (Старый год, и пр.), молодой = Лето, ну, а невеста, за которую они бьются, это Весна (или вообще природа как таковая). От того, кто ею завладеет, будет зависеть, наступит ли новый год вообще, сменятся ли сезоны, и пр.
Из этого же сюжета (по-видимому) возникла средневековая легенда про Тристана и Изольду. Отечественный читатель знает ее по рассказу Сапковского «Maladie».
Как говорит нам английская Wikipedia:
«После победы над ирландским рыцарем Морхольтом Тристан едет в Ирландию, чтобы добыть невесту — прекрасную Изольду — для своего дяди-короля Марка. В пути они случайно выпивают волшебное зелье, которое заставляет пару безумно влюбиться друг в друга.
Хотя Изольда выходит за Марка, она и Тристан вынуждены из-за чудесного напитка искать близости друг с другом. Тристан, король Марк и Изольда все крепко любят друг друга. Тристан уважает, почитает и любит короля Марка как своего наставника и приемного отца; Изольда благодарна, что Марк по-доброму относится к ней, чего он, конечно, не обязан делать; а Марк любит Тристана как своего сына, и Изольду как жену. Но каждую ночь всех троих мучают ужасные видения будущего.
Согласно версии франц. поэта Тома, Тристан был ранен отравленным копьем, пытаясь спасти молодую женщину от шести рыцарей. Изольда умирает, лишаясь чувств над его телом. В некоторых источниках сказано, что два дерева (орешник и жимолость) выросли из их могил и переплелись ветвями так, чтобы их никак нельзя было разделить».
(Обратите внимание: в сказке обычно всё кончается добром — старый царь побежден, юноша женится на невесте-красавице, и — с ее помощью — сам занимает трон. А вот в легенде, как правило, ничего хорошего в итоге не выходит. Артур и Мордред убивают друг друга; Тристан и его пассия умирают (не умирает, правда, старый король)... Если уж совсем далеко прослеживать истоки сюжета — то и Троянская война из той же оперы (один только поединок Париса и Менелая за Елену чего стоит). А у истоков всего — миф о происхождении Нового года. О банальной смене сезонов.
...Как я уже сказал, герои в подобных сюжетах погибают по-разному. Есть версия, что Тристана сам же дядя-король и погубил, всё-таки взревновав под конец. Но есть и другая: якобы к Тристану обратился за помощью некий карлик, у которого украли жену. Тристан и его друг Каэрдин отправились спасать несчастную женщину — и были ранены, а сам карлик погиб. Дальше (о ранении и болезни Т., о том, как он ждал приезда своей подруги и как в итоге умер) достаточно написано у Сапковского; пересказывать лишний раз не буду. Важно тут одно: в истории присутствует некий КАРЛИК.
Присутствует он и в другом сюжете — якобы Каэрдин влюбился в красавицу, жену местного барона (его звали Нанпеденис, то есть КАРЛИК Педенис), сражался с ним, убил, но и сам умер. А Тристан, спеша ему на помощь, был ранен слугами карлика... ну, и дальше понятно.
Обратите внимание: карлик присутствует и там, и там. Просто меняется его роль в сюжете. То — он добрый, и Каэрдин с Тристаном возвращают ему жену. То — наоборот, злой, и они у него жену похищают.
И вот есть небольшой древне-кельтский текст, якобы от лица этой самой жены карлика и написанный.
«Хоть мил мне брег, но вал морской мне страшен.
Он скрыл того, кем был сей мир украшен.
Душа певцов, кумир геройских брашен, —
И благороден был он, и бесстрашен.
В нем, что испил отвар из чудной чаши,
Любовный пламень смертью не угашен.
...Весть о беде меня гнетет жестоко.
Краса героев, ты сражен до срока.
А мнилось, я не буду одинока
Там, где листки несет струя потока.
Страшись же, карлик, ярый гнев Дрестана
Тебя настигнет поздно или рано.
Я Марха предала тебе нежданно,
Чтоб отомстить Кехейку за обманы.
Меня обвел он сладкой ложью низко,
Но злобен ты, я знаю: гибель близко».
Кехейк — это вот этот самый Каэрдин (друг Тристана) и есть; но дело не в этом. Вчитайтесь-ка повнимательнее. Как вы видите, восстановить сюжет этого отрывка не очень просто. Но все же — по-моему, нельзя не признать, что академик А. Михайлов в комментариях к «литпамятниковскому» изданию не совсем прав, когда пишет: «[текст] слишком темен и не поддается интерпретации». (*совершенно не хочу ничего плохого сказать об А. Д. Михайлове — за его статьи о литературе Средневековья я уважаю его безмерно; речь о конкретном тексте*) Кое-что все-таки ясно, и, наверно, самое главное: кто герои, какова расстановка сил, и чем все (в общем) кончится.
Например, по-моему почти очевидно: героиня — это сама Изольда, и именно ее карлик и выкрал.
«В нем, что испил отвар из чудной чаши,
Любовный пламень смертью не угашен».
(См. картинку выше: Тристан и Изольда, как известно, пили афродизиак во время плаванья на корабле. Ну, и другие намёки в тексте есть).
ГГероиня убивается, что ее друг «сражен до срока» — но, как потом оказывается, он еще не мертв: «ярый гнев Дрестана тебя настигнет поздно или рано». Я так понимаю, в итоге всё и должно было кончиться Тристановой смертью — и Изольда теряет надежду на спасение. Отсюда и грустное, даже мрачное, настроение, которым пронизан весь отрывок; а уж никак не оттого, что «Тристан погиб» (как считает Михайлов) — нет, он ПОКА ЧТО жив, просто шансов спасти и себя, и любимую у него никаких...
«Марха предала тебе нежданно» — т.е., старый король погиб ещё в начале всей этой истории, а дальше королева «переходила из рук в руки» (то карлик держал в плену, то Кехейк-предатель обещал освобождение, и сам же умыкал подальше от другана-Тристана...
Согласитесь, в таком варианте всё куда трагичнее.)
В общем, кажется, с карликом (и тем, какую роль он играл в самом первом варианте Легенды) всё б\м ясно. Можно еще добавить, что в мифах разных народов карлик — это часто представитель нечистой силы: хоть германский фольклор вспомнить, где они обычно похищают женщин и\или сокровища («Кольцо Нибелунгов»)... Ну и т.д. Понятно, что именно нечистый, представитель потустороннего мира, а не обычный смертный, и должен был погубить лучшего из рыцарей.
Теперь — собственно о Maladie и других интересностях этого сюжета. Таких интересностей несколько.
1) битва Тристана с рыцарем Паламедом (или Паломидом) за прекрасную Бранжьену (служанку-любимицу Изольды): это, так сказать, «откровенно не каноничный» сюжет, его придумали уже сильно потом, после классической версии Легенды; но тем интереснее смотреть, как он с каноном (против ожидания) удивительно хорошо «стыкуется». Но «о том - потом».
2) как я уже сказал — в одной из версий Тристана убил дядя-король. Совершенно неожиданный поворот истории... наверное, поэтому оно и не снискало популярности, оставшись полузабытым. Резкий сюжетный ход, который действительно кажется «выбивающим из колеи»... Но подробнее мы об этом поговорим чуть позже. Пока что -- отметим: есть тут некая трагическая ирония, ибо «канон» (банальный до ужаса, чтоб не сказать -- пошлый*), помнят все, а вот эту нечаянно удавшуюся придумку средневекового переписчика — оч. немногие...)
3) ...а была ли Maladie? Была ли, собс-но, роковая любовь, заранее предопределенная и неизбежно ведущая к плохому концу? Может, и не было ничего такого, а были просто обычные чувства?.. Мог ли банальный афродизиак, случайно выпитый в морском плавании, связать двух людей на всю жизнь? Немецкий поэт Готфрид Страсбургский, например, сомневался в этом. И, по-моему, правильно делал — ну, а почему, я уж напишу потом, отдельно и подробнее...
2. "Тристан" становится частью канонической артурианы
Французский прозаический роман XIII века о Тристане и Изольде весьма отличается от сочинений трубадуров — «певцов любви» раннего средневековья. Автор прозаического романа ставит во главу угла вовсе не преданность Тристана своей возлюбленной Изольде, но — славу, добытую им на поприще рыцарских подвигов. Тристан — друг Ланселота и короля Артура, отважный герой, верный своему королю и только потом — любимой королеве. Он умирает, как положено воину: от боевого ранения.
Вечный страдалец, изысканный галантный любовник Тристан, которого Данте в «Божественной комедии» упоминает среди самых знаменитых грешников, погибших из-за любви; грешник-то он грешник, но при этом — добрый и честный вассал, разрывающийся между своими чувствами к жене короля — и преданностью ему... Нет, к концу XIII века читатель уже на такое «клюнуть» не мог! В лучшем случае — позевывая, отложил бы книгу; в худшем — вообще не стал бы читать.
Требовалась еще какая-то «замануха», кроме собственно любовной тематики. И тут неизвестный автор прозаического «Романа» вдруг вспомнил о короле Артуре, который в тогдашних прото-фэнтезийных романах был (как, собственно, и сейчас есть) «в каждой бочке затычка». Куда его ни впихни — читатель схавает, причем с удовольствием.
Образованность и начитанность в ту пору не считались чем-то необходимым для сочинения книг. (Опять же, сейчас ситуация ненамного *кхе-кхе* изменилась). Что с того, что в каноне — т.е., народных бретонских преданиях и романах великого Кретьена де Труа — ни у Артура, ни у Ланцелота, ни тем более у Тристана таких приключений не было?.. Все будет, как мы напишем; «скачи, враже, як пан каже».
Результат: не слишком-то грамотное, рыхлое и сумбурное авантюрное чтиво, наполненное бессмысленными и беспощадными квестами, драками, любовными похождениями (оказывается вдруг, что Тристан еще до своей влюбленности в Изольду имел кучу связей на стороне. Не спорю, такое вполне могло быть — он юноша пылкий, а это проявляется не только в рыцарской удали; в конце концов, не будем ханжами: есть же поговорка «Быль молодцу не укора». Вот только... какое отношение все эти мелкие интрижки имеют собственно к сюжету романа? Вспомним другого знаменитого любовника — шекспировского Ромео: у него тоже была подруга еще до встречи с Джульеттой. Появляется она на сцене? НЕТ. Только небольших упоминаний в тексте удостоена. Потому что читатель не дурак, и прекрасно понимает, что по-настоящему интересное начнется только с появлением Джульетты (или Изольды).
Что же касается всего прочего — драк, поединков, сложных и запутанных взаимоотношений между артуровскими рыцарями и их дамами — то тут можно суммировать одной фразой: «а этот этому ка-ак даст...» Представьте себе третье- или четвероклассника, пересказывающего своего другу сюжет... ну хотя бы «Властелина колец». Представили? Так вот, и прозаический «Роман о Тристане» — это почти то же самое.
Есть только три по-настоящему важных момента (важных — с точки зрения идеи, а не сюжета!), которые не позволяют — лично мне — с чистой совестью списать эту книгу «в архив», и идти читать вместо нее Жозефа Бедье (а также трубадуров Тома и Беруля, которые изложили ту же самую Легенду куда более живо, сочно и интересно).
ПЕРВОЕ (версия миннезингера Готфрида, а так же Люс дель Гата и Де Борона; подробнее -- см. выше). Тристан и Изольда испытывали симпатию друг к другу еще до того, как выпили на корабле колдовской напиток. Т.е., никакой «роковой любви», сродни проклятию, не было вовсе. Были обычные чувства; зелье просто их усилило.
ВТОРОЕ: ведь ясно же, что «злая жена» Тристана, погубившая его обманным рассказом про то, что Изольда не приехала — насквозь пафосный и натужный образ. В своем стремлении сделать Легенду реалистичнее, автор прозаического романа вводит новую сюжетную линию — оказывается, нашего рыцаря погубил не кто иной, как любящий дядюшка (он же, по совместительству, муж Изольды). И — нет, я не стебусь: действительно любящий. Раскаивающийся (со слезами!) у смертного одра бедного парня, позволяющий ему — перед тем, как испустить последний вздох — в кои-то веки с Изольдой поцеловаться... Картина нравов вполне себе в духе мрачного Средневековья; Мартин отдыхает.
И ТРЕТЬЕ (last, but not least): кроме надоедливо-гламурных, до черта трафаретных рыцарей, в романе еще присутствует некто Динадан Соломенный. Как мы бы сейчас сказали, тонкий тролль, никогда не устающий отпускать ехидные «подколки» в адрес куртуазной любви, героизма и прочей псевдоромантической мишуры, отживающей свой век. Самое интересное, что именно этот язвительный буффон потом будет мстить королю Марку за смерть Тристана... Как говорил небезызвестный классик, любая история повторяется дважды. Сперва — как трагедия, потом — как фарс...
И все-таки, есть ли смысл в том, чтобы сейчас, в начале нового Миллениума, перечитывать этот фарс? Проще говоря, устарел ли прозаический роман о Тристане?
Правильный ответ: да (если только вы не зануда-литературовед, которому любой, даже самый архаичный текст, по-своему интересен). Теперешнему читателю куда больше подойдет пересказ Бедье — потому что там речь именно о любви: чистой, сильной, страстной и недаром пережившей свое время. А от затянутого и непомерно громоздкого сочинения XIII века эффект будет — как от оперы Вагнера. Вроде бы все то же самое, но на деле — совсем, совсем не то...
Продолжение следует.
*) С другой же стороны -- эта банальная и заштампованная версия смерти Тристана вдохновила Ларису Косач на создание гениальной поэмы "Изольда Белорукая". "Когда б вы знали, из какого сора"...
--------------------
Illustrated by WomboDream