Придя в общежитие, и Тома и Татьяна к приходу Виталика сварили пшённую кашу. У Татьяны каша остывала на плитке под крышкой с кусочком маслица, а у Томы каша с маслом на молоке томилась на кровати в подушках, закутанная в козий пуховый платок. Такую кашу Виталик обожал несмотря на то, что в армии в своё время объелся пшёнки так, что она встала ему поперёк горла! Он смотреть не мог на это блюдо, пока не женился и не попробовал кашу жены. Любовь к пшёнке пришла после первой же тарелки!
Как только стукнула входная дверь, и Виталик затопал в коридоре, сбивая остатки снега с валенок и снимая рабочий бушлат, дверь Татьяны скрипнула, и послышался её вкрадчивый говорок:
- Привет! Что, на улице совсем холодно?
- Да уж не жарко… - уставшим голосом ответил Виталик.
- Пешком что ли шёл? – заботливо и ласково прощебетала Татьяна и заметила: - Иней вон блестит на усах. Дай обмахну…
- Да ну не надо! – невольно смутившись, повысил Виталик голос. – Я умываться сейчас буду!
- Ну, это уже зашкаливает! – прислушиваясь к возне за дверью, возмутилась Тома и резко вышла из комнаты.
Татьяна стояла в своих дверях, скрестив руки и ноги, и вовсю строила Виталику «глазки». При виде Томы она тут же поменяла позу попроще, отряхнула фартук и брехливо доложила:
- О погоде говорим. Мороз такой, что впору дома сидеть, – и кивнула на Виталика: - Вон, аж усы белые, – а потом обратилась к нему так, будто не Тома была его женой, а она: - Иди, мой руки, и давайте ко мне ужинать! У меня всё горячее, сейчас быстро согреешься.
- У нас тоже всё горячее! – надменно произнесла Тома, с неприязнью глядя соседке в глаза.
Но та тут же запротестовала:
- Так, никаких возражений не принимается! Я тут на троих наготовила, выбрасывать мне теперь всё это что ли?
- Татьян, да нам уже, если честно, как-то неудобно, – откровенно признался Виталик.
- Вот-вот! – подхватила Тома. – У нас своё есть, а мы тебя объедаем постоянно.
- Вот ещё скромные выискались! – всплеснула Старухина руками, не желая отступаться от своего, и её понесло: - Да тут до вас семья жила, так у нас в комнаты и двери никогда не закрывались. Мы жили, как одна семья! Когда надо было, друг у друга без предупреждения заходили и брали без разговоров, что кому надо. Готовили в одной кастрюле…
- Короче - колхоз! – с сарказмом оборвала её Тома.
И Виталик в растерянности посмотрел на обеих женщин, уловив, наконец-то, коварный женский подвох.
- Короче, я вас жду, - слегка расстроено произнесла Татьяна и ушла в комнату, оставив дверь открытой.
Волковы ушли в свою комнату. Виталик переоделся, умылся, и Тома стала тихо выговаривать ему, поплотнее прикрыв дверь:
- Виталь, мне это уже порядком надоело! Надо как-то отказываться от её ужинов. Я сама хочу готовить то, что ты любишь, а не есть, что приготовила соседка на свой вкус!
- Потише, – попросил Виталик и кивнул на стену: - Не дай Бог, подслушивает! Тем более что у неё дверь открыта.
- Но ей как-то надо дать от винта! – послушно понизила Тома голос и аргументировала: - У нас семья, а она со своими ужинами лезет.
- Ты что, ревнуешь что ли? – пристально посмотрел на неё муж.
Со дня их свадьбы прошло уже пять лет, а Тома всё не могла забеременеть. Она очень переживала, что когда-нибудь станет Виталию не нужна. Сейчас он остро почувствовал её переживания, нежно обнял за плечи, привлёк к себе и сказал:
- Даже не вздумай ревновать! Такие, как она, никогда не были в моём вкусе даже до тебя.
- Я ревную тебя к её кастрюлям, – обиженно приврала Тома, расслабляясь в его объятиях, и искренно объяснила: - Мне совершенно не нравится то, что она готовит без души – на скорую руку.
Виталик хотел ей ответить, но тут в их комнату распахнулась дверь, и нарисовалась соседка.
- Ну вы будто с другого конца посёлка идёте! – вспыхнув от их любовной сцены, возмутилась она в сжатой улыбке и с ревнивым неуважением бросила: - Хватит обниматься, пойдёмте. Я уже по тарелкам всё разложила.
Ничего не оставалось, как проследовать на очередной обрыдлый ужин. После Татьяниной каши ребята долго выковыривали из зубов недоваренную пшёнку и пересушенное мясо. Мясо якобы Татьяна специально приготовила для Виталика и, поставив перед ним тарелку с самым большим куском, многозначительно сказала:
- Ешь! Мужику мясо надо. А одну молочную кашу есть будешь, и глаз на бабу не поднимешь!
И она довольно засмеялась, окидывая Виталика похотливым зовущим взглядом. Неприятно тушуясь, он демонстративно поделился мясом с женой, чтобы она не переживала и не психанула, а дома пообещал:
- Я завтра куплю свининки, сготовишь нам что-нибудь вкусненькое сама, и никуда не пойдём.
Но на следующий день, как только Тома собралась отбить свинину молотком, в их комнату вбежала Татьяна. Виталик как раз умылся и переодевался, и возникшая соседка неожиданно на мгновение прильнула к его мускулистому плечу и с улыбочкой страстно произнесла:
- Привет, добытчик! - затем подскочила к Томе. - О, свинину что ли свежую в магазин забросили? – и замахала руками: - Стой-стой-стой! Сейчас мы такое жаркое сделаем, закачаешься!
И, мигом скрутив мясо рулетом, она сгребла его с разделочной доски.
- Вообще-то у меня на мясо были другие планы!.. – совершенно растерялась Тома, впервые попав в такую ситуацию.
Виталик впал в ступор! И пока он оценивал глупейшую ситуацию, думая, как избежать позорного скандала, Тома гневно возмутилась:
- Татьяна, так не делается! Почему ты постоянно пытаешься навязать…
- Так, без комментариев! – как от назойливой мухи отмахнулась от неё соседка и, выбегая, довольно улыбнулась Виталику: - Через двадцать минут ко мне!
Как только она смылась в свою комнату, Тома крепко захлопнула дверь и наехала на мужа так, что он попятился, глядя на отбивной молоток в её руке:
- Ты чего, воды в рот набрал?! Нафик ты покупал это мясо?! Чтоб тебе соседка приготовила ужин?! Или ты несчастный холостяк, которого некому кормить?!
- Ты чего орёшь-то?! – вытаращился Виталик. – Услышит ведь…
- Да пусть слышит! – раскаляясь от обиды, громко выкрикнула Тома, и её прорвало, как из брандспойта: – Таким полезно послушать! Ему на голову лезут, а он снисходительно терпит! А может ты за «колхоз»?! Тогда давай её между нами в постель положим, и вообще всё будет о, кей!
- Ненормальная! – разозлился Виталик, вымелся в прихожку, влез в валенки и бушлат и пулей выскочил на улицу.
В таком гневе он ещё не видел жены и умно предпочёл удрать, опасаясь худшего скандала. Соседка наверняка всё слышала, и сейчас Виталик думал только об одном: вернёт Татьяна мясо или нет? Если не вернёт, то и дураку ясно, что таким образом она старается их рассорить, преследуя свои грязные цели. А цель у неё была только одна: занять место Томы.
- Какой же я ослина! И как я не видел намерения этой рыжей шалавы?! Не мог раньше прекратить её ужины! Тупой безрогий козёл! – дымя, как паровоз сигаретой, полушёпотом материл он себя и сделал очень удовлетворительный вывод: - Да, собственно, с такой женой, как моя, навряд ли у меня когда-нибудь будут «рога»! Всё, никаких ужинов у соседки, а также и никаких ей поблажек! Мне жить не с ней, а с Томой!
А у Томы от обиды навернулись на глаза жгучие слёзы, от которых защипало в носу и защемило сердце. Так она ещё никогда не злилась на мужа. К горлу неожиданно подступила невыносимая тошнота, и она кинулась в умывальник. Её хорошо вырвало и полегчало. Осталось лишь небольшое головокружение. Вернувшись в комнату, она легла на кровать под пуховый платок. «Надо же, из-за какой-то шлёндры давление подскочило до рвоты! С мужем поссорилась… Господи! И ведь удалось же ей нас лбами долбануть! Недаром девчата из бригады предупреждали меня о её каверзах!» – думала она, с трудом успокаиваясь, и твёрдо решила с сегодняшнего вечера на соседкины ужины не ходить. Тома поняла, что в глаза Старухина будет мило улыбаться и на этих же глазах делать свою задуманную подлость. На работе же Тома решила Старухину ничем не трогать, потому что деваться было некуда.
Минут через десять в комнату вернулся хорошо продрогший и весь прокуренный Виталик. Татьяна мясо не вернула. «Ну всё ясно! Глаз на меня положила…» - подумал он, подсел к жене и виновато попросил:
- Том, плюнь ты уже на это мясо. Я тебе завтра другое куплю. А это… пусть уже у неё остаётся. Забирать как-то неудобно…
- Неудобно, когда на голову влезли, и ноги перед глазами свесили так, что свету белого не видно. А она как раз по головам идёт, не разбирая дороги! – непримиримо отозвалась Тома и, не разворачиваясь, бросила: - У неё такая стратегия.
- Да я уже и сам это понял, – стараясь её успокоить, тихонько положил Виталик руку на её бедро.
У Томы перед глазами всплыла картина разборки Кати со Старухиной, которая в открытую хамила порядочной женщине, никого не стесняясь. И, развернувшись к мужу, она ошарашила его:
- А соседка у тебя ещё не просила, чтобы ты нам общий мешок муки со склада припёр?
- С какого склада? – выпрямился Виталик, и в его лице мигом появилась тень злости.
- С заводского! – с удовольствием вложила Тома соседку и опять легла.
За дверью послышался лёгкий шорох. Виталик встал и открыл дверь. От их комнаты в умывальник шарахнулась Татьяна. Она явно подслушивала их разговор и, сейчас притворившись, что моет руки, насмешливо глянула на Виталика и тихо спросила:
- Ну вы чё, не придёте?
- Не придём, – твёрдо сказал он, прикрывая за собой дверь. – У жены голова болит. И вообще, Татьян, не обижайся, но у нас семья. Давай как-то оставаться добрыми соседями…
- Можешь не продолжать! – с огромной досадой раздула Татьяна ноздри и попросила: - Задержись на минуточку.
«Чего ещё ей надо?» - с опаской подумал Виталик. А она вынесла тарелку с картошкой и мясом и подала ему, всё ещё не теряя надежды на совратительные планы:
- На, поешь хоть. Ещё не остыло. Ты ведь точно до сих пор голодный, – и быстро ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь.
Виталик тупо смотрел на тарелку с мясом жены и с картошкой её соперницы, остро чувствуя себя между двух огней. Не задумываясь долго, он выбрал огонь жены, так как такие, как Старухина, вызывали в нём сплошное презрение. И если с таковыми ему приходилось сталкиваться в определённых обстоятельствах, он был с ними на волне - «здрасти!» и «до свидания!»
Тем временем Тома разобрала постель и когда стала переодеваться в сорочку, к горлу вновь подступила тошнота.
- Да что ж это такое? – снова испугалась она.
И вдруг её лицо просияло беспредельным счастьем! Вмиг успокоившись, она легла под одеяло. Её внезапно охватил умиротворённый покой и сон. Когда Виталик зашёл в комнату, она уже спала. Он поставил тарелку на стол и оглянулся на жену. Сильно хотелось есть. Сунув в рот половинку картошки и кусочек мяса, Виталик обнаружил, что картошка недожаренная, а мясо пережаренное.
- Параша какая-то! – с трудом проглотил он пережёванное и тихо поел из сковородки холодные остатки гречки с тушёнкой.
Потом забрался в постель, нежно прижал к себе жену и осторожно чмокнул её в плечико. Она была для него самая красивая, желанная и любимая! Чуть шевельнувшись, Тома прижалась к нему спиной, но так и не проснулась. Виталик не захотел тревожить её сон и загасил в себе желание близости, помня, что жена его не накормила, а значит в ней держится обида.
Наутро супруги собирались на работу и, не выдержав сдержанного молчания супруги, Виталик заверил:
- Том, я сегодня обязательно куплю мяса, и ты сделаешь ужин на двоих. Ладно?
Тома тут же умно развернулась, обняла его и, нежно целуя, сказала:
- Виталька, я не хочу из-за кого-то с тобой ссориться, потому что очень сильно тебя люблю! И у меня для тебя сюрприз: я, кажется, беременна!
- Да ты что?! – выпучил Виталик глаза на её живот и, не веря своим ушам, воскликнул: - Повтори, что ты сейчас сказала!
Тома счастливо улыбнулась и закивала:
- Да-да, Виталочка! Я не знаю, какой срок, но у меня, по-видимому, токсикоз. С утра опять поташнивает. Я должна сходить в консультацию.
Виталик неожиданно подхватил её на руки и вихрем закружил по комнате, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от радости на всю вселенную.
- Ура!!! Ура!!! Ура!!! – провозгласил он, утыкаясь в жену счастливым лицом.
- Тише ты, сумасшедший! – ухватилась Тома за его шею и засмеялась: - У меня же голова закружится.
Виталик сейчас же остановился, не спуская её с рук и, сияя, как тысяча солнечных зайчиков, выпалил:
- Я тебе сделаю подарок! Вчера я обедал в столовке с директором, и он рассказывал мне, как здешние мужики ездят на «Буране» к оленеводам. Они за водку у них каждую зиму скупают шапки, пимы, всякие бусы. А ещё у них там есть меховые платья. Кухлянки называются. Ты хочешь настоящее северное платье?
- Хочу! – засветилась Тома, представляя себя в богатом северном наряде.
- Значит у тебя будет такое платье! Ты будешь у меня самая красивая на свете! – чмокнул Виталик её в щёчку и с неописуемой нежностью стал зацеловывать смеющееся лицо.
В их маленькой семье вновь наступил мир, который сейчас крепким узлом завязал их будущий ребёнок.
продолжение след.---------------------