На следующий день Тома была принята в бригаду Старухиной оклейщицей готовых банок рыбной консервы. Рабочей силы здесь действительно не хватало. Оклейщиц было всего четверо, не считая Татьяны. Она же, пребывая на должности начальницы, за оклейку банок никогда не бралась.
- Ящик переноси правильно, иначе спину сорвёшь, – учила Лида Мараева Тому складывать на деревянные поддоны, наполненные банками короба.
- Отнесёшь свой ящик, подкинь коробок, – попросила Тому Соня Кашина и подсказала: - Они вон там, за эстакадой гофтарой лежат.
Тома полезла за эстакаду и наткнулась там на матрас, подушку и одеяло. Рядом валялась пара пустых банок из-под консервов и бутылка из-под водки. Тома набрала охапку гофтары, села на место и сообщила девчатам:
- А там чья-то ночлежка, похоже. Матрас, подушка…
- Цыц! – насмешливо оборвала её Лида и шепнула: - Танька идёт! - потом нагнулась за гофтарой и быстро шептанула Томе: - Это Танькин сексодром, на котором она с нашим механиком кувыркается!
Так ещё раз подтвердились толки о лямурах Татьяны с женатым Караяновым. Томе вдвойне стало неприятно её соседство. Ведь она крутила с Жорой, самоуверенно и нагло топчась в семье, где намечался третий ребёнок.
- Такая сучка! – шушукала Мараева Томе, глядя в спину Старухиной, которая дымила «Беломором» у дверей цеха: – Она уже лет семь торчит здесь на заработках. За это время девчонку себе нагуляла и кинула её родителям. А сама не одну семью уже рассобачила. То у сезонниц женихов уводила. Жена директора застукала её со своим мужем когда-то, чуть обоих не прибила! Так она немножко передохнула и мастера с женой разбила. Они так и уехали отсюда собакой и кошкой. А сейчас она в механика пиявкой вцепилась. Его жена Катя слишком деликатная и скромная баба, чтобы дать ей достойный отпор, вот она и лезет ей на голову. Как Катя из дому, Танька уже в её доме хозяйничает! Катя в дом, Танька на свой сексодром Жорку выманивает!
- Сучка не захочет, кобель не вскочит, - слыша их разговор, тихо бросила Анна Согина.
- Какую-то жизнь она, действительно, собачью выбрала. Как сука хороводная, честное слово! – брезгливо поморщилась Тома и, глянув на считающую короба мастерицу, сделала вывод, что с рыжей соседкой надо постоянно быть настороже.
Татьяна уже изрядно поднадоела своими простецкими вторжениями без стука в их комнату и оставленной нараспашку дверью. В тягость стали и ужины, на которые она, как только появлялась в общежитии, назойливо затягивала супругов. Они уже переговорили всё, о чём можно было трепаться и, не находя тему для разговора, больше пялились в телевизор. Ко всему этому Тома припомнила постоянный флирт соседки перед Виталиком и заигрывания с ним до такой степени, чтобы он смутился. Опять же на ужинах самый лучший и большой кусок мяса ему… Волкову аж в жар бросило от этой цепочки фактов! Всё это было похоже на то, как матёрый охотник умело расставляет капканы на намеченного зверя. А Лида ещё и прогудела ей в ухо:
- Уж это такая особь – кого наметит, до того и дотянется!
Дня через два после этого разговора спокойствие ликвидного цеха нарушил громкий гневный голос у дверей. Рядом со Старухиной стояла статная женщина в отглаженном белоснежном халате, на высоких каблуках модных сапог. Её длинные каштановые локоны были заколоты на макушке сверкающей заколкой из бисера и меха. Она выговаривала Татьяне строгим учительским тоном, не вынимая рук из карманов:
- Ты переходишь всякие грани! Тебе не стыдно, что мне звонят в город, сообщая о твоей низости?
- Ага! И ты сразу принеслась защищать честь семьи от деревенских сплетен! - нагло улыбаясь и краснея всем лицом, ушами и даже шеей, поёрничала Татьяна, пустила ей в лицо дым и развязно кивнула на дверь: - Слушай, иди отсюда, а?
- Тебе твой ребёнок не нужен, так не трогай моих! – отмахиваясь от дыма, выкрикнула женщина и без обиняков объяснила: – Ты же на их глазах растлеваешь их собственного отца!
- Да дура ты, – язвительно усмехнулась Татьяна и попрекнула: - Тебе же самой они не нужны! Кинула их на мужика и усвистела куда-то оттягиваться!
- Позволь мне в моей семье эти вопросы решать самой! Занимайся устройством своей жизни! – обрубила её женщина.
- Ну так я и занимаюсь этим самым «устройством»! – едко засмеялась ей блудница в лицо.
Не обращая внимания на притихшую бригаду, женщина шагнула к ней вплотную и, резко выдернув руку из кармана, затрясла ею перед наглым лицом в попытке докричаться:
- Да ты что не соображаешь, что девчонки настолько выросли, что всё уже понимают?! И после этого ты будешь считать себя умной?!
Как раз этого Татьяна и не понимала, так как свою дочь не растила. А сейчас она не на шутку струхнула как бы эта рука с холеным вишнёвым маникюром не въехала ей в физиономию.
- Истеричка! – увернулась она от руки женщины и поспешила убраться в свой рабочий угол за тележки с банками.
- А ты всё же на досуге подумай над тем, для чего я сюда приходила! – бросила ей женщина вслед, не желая приближаться к рабочему месту с документами, круто повернулась на каблуках и, гулко цокая ими, грациозно покинула цех.
И, выходя, она не хлопнула дверью с психом, а деликатно за собою её притворила. Старухина сидела, уткнувшись в бумаги, и лишь исподлобья проводила её ненавистным взглядом, в котором Тома увидела плохо скрытую зависть к этой женщине. А это точно была жена Караянова. «Может быть, Татьяна гадит девчатам из-за того, что они красивые, а она низенькая, коренастая, да ещё и в конопушках до коленок?» - подумала Тома и полушёпотом спросила у рядом сидящей Согиной:
- Это Катя приходила?
- Катя, – вздохнула Анна.
- Такая роскошная женщина по сравнению с этой… - кинула Тома презрительный взгляд на нахохленную в своём углу мастерицу и до конца смены переваривала то, как Татьяна смело лезет в чужую жизнь.
А Старухина не замедлила «плюнуть» и в Томину жизнь. В тот же день после работы она нагнала её, когда Волкова вышла из магазина.
- Чё купила? – пристроилась она рядом, кивнув на сумку.
- Пшёнку и муку, – ответила Тома, чувствуя к ней отвращение.
- А у меня не могла попросить пшёнки? – добренько ругнула её Татьяна и разошлась: – Пшёнка моя любимая каша, между прочим. Я её не довариваю, кидаю кусочек маслица и с холодным молоком – объедение! Сейчас придём, я сделаю…
«Ну, опять на свою очередную жрачку тянет!» - раздражённо подумала Тома и оборвала соседку, стараясь отвернуть её и от себя, и от Виталика:
- А я недоваренной пшёнкой подавлюсь. Терпеть не могу такую! Я парю на молочке, на масле…
- Да ну, ты чё, кисель какой-то хлюпать! – нисколько не замечая её настроения, перебила Татьяна.
- Моему мужу очень нравится! – парировала Тома.
- Ну попробует моей, разонравится! – самоуверенно отмахнулась Татьяна и ткнула опешившую Тому в локоть, словно спохватившись: - Да! А ты чего муку-то покупаешь? Муж заведует складами, а она муку покупает! Я сегодня Витальке скажу, он нам со склада мешок подкинет.
- Как это – «со склада»? – совсем опешила Тома и настороженно подумала: «Да ещё и нам!»
- Да запросто, как у всех, кто работает на заводе. Поживёшь, поймёшь как, – засмеялась Татьяна, сообразив, что ляпнула жене мастера то, что не следовало.
Тут в форточку дома из квартиры механика, высунулась гладко заплетенная голова Юльки, и она звонко крикнула на всю улицу:
- Тёть Та-ань! А вы когда у нас кастрюльку свою заберёте?!
- Чёрт бы её побрал! – съёжилась Старухина так, будто Юлька выплеснула из этой кастрюльки на неё кипяток и, не останавливаясь, на ходу крикнула в ответ на всю улицу: - Это не моя кастрюлька, а тёти Томина! Она сама потом её заберёт!
От такого оборота Волкова аж затормозила! А Татьяна быстрее схватила её под руку и потащила прочь от Жориного дома, бубня под нос:
- Вот же соплюха горластая! Орёт на всю улицу!
- Татьян, а ты не подумала, что сейчас сама объявила обо мне на всю улицу? – не в силах придти в себя, заморгала Тома в довольное веснушчатое лицо и нервно высвободила локоть из руки предприимчивой соседки.
- Ой, да будь ты попроще! – ободрила она её и успокоила: - Жоркина жена такая курица, что никогда не полезет к тебе с выяснениями.
- Да мне даже одного грязного слуха не надо! – повысила Тома голос.
- Не бери ты ничего в голову, – остановилась Татьяна и заискивающе, но безмозгло сказала: - Заберёшь у них как-нибудь кастрюлю и все дела…
- Вот и заберёшь свою кастрюлю сама «как-нибудь»! – отбрила её Тома уже таким тоном, что соседка согласно закивала и замахала руками:
- Ой, ну ладно, ладно! Жорка на работу мне её сам занесёт! Будем ещё тут из-за какой-то мелочи ссориться, как две сварливые девчонки!
- Для тебя может быть мелочи, а для меня – нет! Такой я человек! – категорично заявила Волкова, а про себя подумала: «Ничего себе «мелочи»! А что же для тебя в этой жизни не мелочи?»
продолжение след.---------------------