На камчатских заработках одинокая жизнь Старухину устраивала так же, как и постоянная перемена любовников из местных, или сезонников. Но преимущественно вакантное место её междуножья занимали те, от которых был толк. Такие, как правило, были женаты, что Татьяну нисколько не тормозило. Со своей рыжеконопушчатой внешностью она легко уводила мужиков из семей и у невест, нередко входя в свою комнату в общежитии с выбитыми стеклами окон. Обидчицы просто так не хотели прощать упущенного. Находились и те, кто за поломанную жизнь пускал в ход кулаки. Страсти дошли до того, что разборки стали устраиваться прямо в цеху на смене, за что Татьяну вызывал на «ковёр» директор, и сам не понял, как влип в её сети!
Очень скоро из консервного цеха, где царили постоянная сырость, сквозняки и пар от обжарки рыбы, Татьяна была переведена в тёплый, сухой ликвидный цех оклейщицей банок готовой консервы. За это в пустующем гардеробе в ночную смену она щедро «благодарила» Борисыча, как могла и чем умела. Но местная «разведка» не дремала, рассекретив её блудливую тропу. В очередной раз в гардероб вломилась жена Борисыча Дарья. Когда любовники задыхались от пылкого секса, над ними, как гром среди ясного неба прогремел её голос:
- Ну вот теперь я верю слухам, которыми мне до дыр стёрли уши!!!
И, не дожидаясь пока «голубки» очухаются, она прыгнула на Татьяну и мигом выдрала половину её рыжей густой копны волос! Татьяна дико завизжала и вцепилась в её волосы. А улучивший момент Борисыч так быстро влетел в штаны, минуя трусы, как не одевался в армии по тревоге, и кинулся разнимать драку, за что едва был не задушен собственной женой. Дарья так молниеносно и крепко вцепилась в его горло, что у мужа повисли руки, подкосились ноги, а лицо сделалось пурпурного цвета.
- Отпусти, идиотка!!! Ты же его задушишь!!! - перепугано завопила Татьяна, изо всех сил стараясь отодрать от него Дарью.
Через три минуты на визготню и тирады матов из цехов сбежались девчата. Вид голой всем известной распутницы и полуголого директора мигом красноречиво рассказал, что тут произошло. И, отдирая руки Дарьи от горла хрипящего Борисыча, девчата с огромным трудом остановили расправу жены над мужем, хором ей разъясняя:
- Овчинка выделки не стоит! А потеря свободы за убийство ещё никому жизнь не украсила!
Вняв их словам, Шахраева отшвырнула полузадушенного мужа на вешалки с робой и харкнула в рыжие конопушки соперницы. Затем так же плюнула в мужа, который, держась обеими руками за горло, так кашлял и хватался за халаты, что на половине робы пооборвал и рукава и вешалки.
- Ну теперь тебе всё ясно?! – крикнула Дарья Старухиной так, что та загородилась от неё руками и аж присела, колотясь всем телом и кутаясь в первый схваченный халат.
- Успокойся, я тебя прошу! Успокойся! – взмолилась она в опасении, что сейчас выхватит хлеще Борисыча и, заревев навзрыд, пнула в директора его трусы и рубашку: - Идите вы обои к чёрту!! Хлызданутые!!!
- Второго шанса не дам! – гордо покидая раздевалку, задержалась Дарья в дверях и, потрясая сжатым добела кулаком, вынесла приговор: - Обоих прикончу!!!
Девчата ушли с ней, бдительно окружив полукольцом. Старухиной же не было сказано ни одного утешительного слова даже со стороны любовника. Он слинял в оставленную нараспашку дверь в полнейшем молчании позора. Куда уж он там побежал, Татьяне не было дела, но обои любовники поняли, что второго шанса Дарья им точно не даст!
На следующий день гардеробщица тётя Маша тщательно выметала гардероб от рыжих и каштановых волос и до конца смены штопала изорванную робу. Между делом, перемалывая под чаёк улётные новости ночной смены с рыбоукладчицами, которые к ней забегали на перекур и на чаёк, она с удовлетворением вспоминала, как стуканула Дарье о намеченном свидании её мужа с рыжей патаскухой. Просто тётя Маша таковых не любила. Своевременное стукачество не прошло даром. После Дарьиной взбучки Борисыч и Татьяна ни одним глазом не косили в сторону друг друга!
Однако вскоре Старухина получила должность мастера ликвидного цеха с солидным окладом. Так экс-любовник компенсировал ей моральный ущерб за битую физиономию и выдранные волосы. Теперь Татьяна блудила с большой оглядкой, взвешивая все плюсы и минусы жён или подруг своих любовников.
С новым наплывом сезонников рядом в комнату её общежития, ещё до Волковых, поселили молодого мастера с супругой. Мастеру предстояла послеинститутская трёхлетняя отработка, и Татьяна тут же ринулась «с места в карьер»! Перед четой радушно распахнулись её двери. Их двери она распахнула сама, приучая жену мастера к общей кухне, к общему столованию, к общим продуктовым запасам и так далее, а её мужа приручая к себе. Дело дошло до того, что жена случайно застала супруга с рыжей соседкой в её комнате в пылающем сексе. Через минуту в обоих полетели шмотки негодяя! О перемирии никакой речи быть не могло. Молодая супруга ни слышать, ни видеть, ни воспринимать не могла ни его, ни тем более рыжую шалаву. Татьяна ещё и пыталась успокаивать «рогатую» соседку, насмешливо выговаривая ей:
- Господи, да что тут такого? Не мужик он что ли? Все мужики гуляют рано или поздно. Не собиралась же я от него рожать.
Не выдержав такого неслыханного нахальства и предательства мужа, оскорблённая жена мухой собрала чемодан и понеслась в аэропорт. А блудник, сломя одуревшую голову, плюнул на трёхгодичную отработку и кинулся следом за ней. С их отъездом завод остался без мастера, а Татьяна без радости секса. Но долго она не горевала и вскоре зависла на механике цеха Жоре Караянове.
Свою жену Катю Жора держал на «коротком поводке» и в «чёрном теле», обвиняя её в том, что она ему - человеку редкой нации гагаузу, не способна родить сына-наследника. У них было две дочери. Хорошенько излупив жену, Жора едко выговаривал ей в рыдающее лицо:
- Не умеешь рожать мужиков, другие найдутся на это дело! Обложила меня мокрощелками, как новогоднего гуся яблоками!
Чувствуя покровительство любовника, Татьяна смело глумилась над Катей. Когда же Катя вдруг забеременела, муж ей пригрозил:
- Родишь девку, выгоню из дома со всеми тремя!
А Татьяна с насмешкой бурчала, завидев Катю на своём пути:
- Никак Жорке мужика собралась родить! Не просчиталась бы… - и от души ядовито желала: - Хоть бы ты ему ещё двух девок родила!
Катя работала на рыбзаводе заведующей дегустационного цеха и, не выдержав токсикоза, побоев, угроз мужа и насмешек Старухиной, взяла отпуск за свой счёт и укатила в Петропавловск к родителям. С её отъездом на Жору в наказание обрушились заботы и ответственность за двух детей. Татьяна же на глазах у всего посёлка почти переселилась в квартиру гагауза и заняла почётное место его жены. Но как только Караянов влетел на больничный с сопливыми детьми, Старухина стала встречаться с ним только от случая к случаю. Стоило же ей узнать, что за её стенкой вновь появился новосёл – очень интересный мастер в годах с молодой женой, да ещё и без детей, как она тут же прискакала назад в общежитие.
продолжение след.----------------------