Весь день у меня в голове крутилась фраза: "самый лучший день в году". Откуда и зачем она пришла? И какой день в этом, подходящим к своему завершению году, был для меня самым лучшим? Я вытирала пыль на книжной полке и вспоминала прожитый год. В самом его начале, я так и не удосужилась завести дневник, чтобы отмечать хоть одним словом каждый прожитый день. Раньше я не знала, зачем это нужно, а вот недавно поняла: так я осознаю свои дни. Будто бы запечатываю их. Они становятся завершенными. Лишь зажигая звезды я поняла, как важно осознанно подходить к каждому прожитому дню, как уважительно к нему надо относиться и поэтому оставлять о нем хоть одно слово. Мне представился отрывной календарь, в котором листки не отрывают, а просто загибают. К концу года он выглядел бы неряшливо, неопрятно и незаконченно.
- А все потому, что отрывая листок, мы тоже день запечатываем, кошки! - строго сказала я своим пушистым бездельницам! Вот у кого чрезвычайно осознанная жизнь, полная достоинства, важности и ленивой дремы. - Сегодня же куплю простенький ежедневник и буду в нем запечатывать дни, тогда, посмотрев на прожитый месяц и прочитав о своих "наполненных" событиями днями (к счастью или к несчастью писать мне будет почти не о чем, мои мечты о путешествиях и приключениях смыл древний дождь), я пойму, что живу и что вся моя жизнь мне не снится! Поняли, кошки? Не буду писать много, что-нибудь забавное, если уж важное событие не постучится в мой день. Хммм... как насчет, "помыла окна", "увидела забавную девчушку" или даже "съела нереально вкусный шашлык"? Как думаете?
Кошки облизнулись на само слово "шашлык" и, казалось, велели их разбудить только тогда, когда на столе появится что-то весьма привлекательное. Слова, прожитые годы их абсолютно не интересовали.
- Я напишу об этом сегодня, еще не знаю, что именно, но напишу! - пообещала я полному собранию сочинений Диккенса и кошкам.
Двадцать седьмого декабря время, как мне показалось, обиделось на меня, поэтому мой день промчался незаметно, быстро, но, в то же время, непонятно суетно и на кровать я упала уставшей и обессиленной.
- Надеюсь, мне дадут хоть немного поспать, - пробормотала я в подушку и почти мгновенно меня затянула блаженная темнота сна.
- Сегодня у меня самый лучший день в году!
- Почему? Что сегодня произошло? Ты выиграла в лотерею или же тебе подарили новые серьги или же старуха-тряпичница перестала ныть по всякому мелкому поводу или же...
- Ничего из сказанного. Я просто решила, что сегодня мой самый лучший день!
Я "проснулась" в незнакомом помещении. Комната - просторная, с большим камином, в котором жарко и весело полыхал огонь, уютные кресла (я сидела в одном из них), заставленный угощениями стол и немного знакомая компания: Бабушка и противный Васька (я постаралась вспомнить, не проснулась ли я от боли кошачьего укуса, нет, вроде бы, хотя с Васькой не угадаешь). Кроме моих старых знакомых, в комнате присутствовали и новые лица, я попыталась рассмотреть их, но почему-то не могла сосредоточить взгляд, быстро устала и решила смотреть только на Бабушку и Ваську.
- Очнулась наконец-то, я уже приготовился тебя кусать, - недовольно сказал Васька.
- Где мы?
- В бабушкином охотничьем домике, конечно, тут просторнее и камин больше, можно целого барана сразу зажарить! - уже довольнее сказал Васька.
- Сегодня мы говорим о самом счастливом дне в году. У меня он сегодня, у Васеньки...
- У меня сегодня самый несчастный день в году! - горестно перебил Бабушку кот. - От Ларионовой ни слуху, ни духу, готовите вы все отвратительно...
Васькины хулительные речи перебил глухой рык из темного угла домика.
- Да, да, только вы можете жрать пережаренные кости и недоваренную рыбу, только ваши желудки...
На сей раз Ваську перебил далекий гудок паровоза. Бабушка вздрогнула, а кот, умолкнув, пристально уставился на дверь.
- Кого это черти так поздно принесли? - плаксиво мяукнул Васька.
- Один черт, - сказал вошедший, важный господин, который увозил свою семью на "моем" поезде.
Вслед за ним в домик впорхнули Ларионова, Алекс - тот самый мальчишка, который никогда не видел моря и маленький белый песик.
- Васенька!
Ларионова и Алекс бросились к коту. Он хотел было сделать вид, что они ему абсолютно безразличны, но не выдержал и пустил скупую, радостную слезу.
- Наконец-то, я так скучал по твоей стряпне, - ворчливо соврал Васька, а Бабушка тоже кинулась обнимать Ларионову, из темного угла вынырнули несколько собак и, визжа, запрыгали вокруг приехавших, а потом и немножко подрались, показывая свое счастье.
Я почему-то почувствовала себя лишней и, не раздумывая, тихонько вышла за дверь.
- Я провожу вас, - раздалось за спиной.
Я так испугалась, что повалилась в снег. Тот самый вновь вернувшийся господин, он и был Арсением Петровичем - спутником Ларионовой, который мог отвезти Алекса на любое море, помог мне подняться, отряхнул снег с моей шубы и лукаво улыбнулся.
- Видите ли, вы правильно поняли, что вам нужно уехать отсюда сегодня же.
- Но почему? Я очень хочу остаться и послушать истории, пересчитать орехи в вазе и, возможно, немного подкрепиться.
- Но что-то вас выгнало, верно?
- Верно, - мне стало так тоскливо, что слезы навернулись на глаза.
- Потому что это не ваш мир, он уже создан, живет сам по себе и не нуждается в вашем взгляде.
- А что не так с моим взглядом?
- Он творческий, он ищет что бы придумать, а здесь... этот Город чудесен и живет по своим законам. Вот когда вы сможете просто приехать в гости, не пытаясь ничего изменить, тогда он вас примет!
- Я смогу вернуться?
- Если захотите, когда захотите, а вот вам ниточка в этот город!
Арсений Петрович вытащил из кармана небольшую картину, размером чуть ли не с открытку.
- Алекс нарисовал Ваську. Забавно получилось, правда? Возьмите, теперь вы связь с Городом никогда не потеряете. Приятного путешествия!
- Но...
Я хотела сказать, что пока мы идем к маленькой железнодорожной станции, Арсений Петрович может побольше рассказать мне о жителях города, о том, кто такая старуха-тряпичница и почему она вечно ноет, что за странные собаки предпочитали прятаться в тени охотничьего домика и как мне встретить ангелов-контрабандистов. Я все это хотела сказать, но, к моему изумлению, я увидела, что мы уже на станции и знакомый Проводник галантно подает мне руку, Арсений Петрович не очень любезно подталкивает в спину, и вот я уже сижу в вагоне, а паровоз, чихая и плюясь дымом, медленно начинает увозить меня в неизвестном направлении. Я посмотрела на картину, нарисованную Алексом, улыбнулась и почему-то спросила Проводника:
- Я точно смогу вернуться?
- Точно, а как иначе? - уверенно ответил этот милый юноша и предложил мне чашечку кофе.
"Интересно, что будет, если я как следует пожелаю вернуться в Город прямо сейчас?" - подумала я и сосредоточилась, желая изо всех сил. Сейчас мое решение уйти казалось мне глупым и слишком порывистым. Я вполне могла бы остаться и послушать, как Алекс расскажет о море, о дельфинах и волнах и, возможно, о кладах. Но я почему-то ушла. "Хочу вернуться в Город без названия!" мысленно желала я, закрыв глаза, чтобы не отвлекаться на Проводника. "Хочу, хочу, хочу!" - твердила я в такт колесам и почти поверила, что я смогу, что сейчас поезд остановится и...
- Ваша станция! Как прекрасно, что вы были со мной в ту мою первую поездку! Это вам, - проводник протянул мне небольшую шоколадку и почти вытолкнул из вагона, - буду рад нашей следующей встрече! - прокричал Проводник, и поезд, на сей раз почему-то очень тихо, исчез в снежной пыли.
Я посмотрела на обертку шоколадки и увидела, что на ней нарисованы Алекс и Васька.
- Наверное, такие маленькие и милые радости и подталкивают человека к осознанию того, что сегодня у него самый лучший день в году! - сказала я темному небу и быстро пошла в лес, я была уверена, что ноги сами выведут меня к моей ели.
Так и случилось. Я залезла в свой "кабинет" и написала сказку о самом счастливом дне в году, о том, как мальчик возвращается домой после долгой поездки и как радуется его кот и как они оба понимают, осознают свое безграничное счастье.
Я повесила лист со сказкой на еловую ветку и, чтобы не смущать звезду, глянула на подаренную мне картину, мне показалось, что Васька подмигнул мне, я всмотрелась в картину, но она была неподвижна, а Васькиным подмигиванием оказался отблеск горящей, двадцать седьмой звезды. Она горела чистым светом безмятежного, вселенского счастья, а рядом с ней появилась фигурка рыжего кота. Я улыбнулась и подумала, что самый счастливый день в году необязательно может быть одним.
- Пусть их будет несколько, - сказала я ели и...
...проснулась, вспомнила, что году осталось лишь несколько дней и решила, что они все будут счастливыми, ведь только счастьем можно будет зажечь двадцать восьмую звезду.
©Оксана Нарейко