Фото 1890 года. Но к 1941, в котором происходит мое повествование, поверьте, место это было примерно таким же.
На утро мы выгрузились. То ли вокзал, то ли что? Немцы выстроили нас для удобства пересчета и теми же стройными рядами повели по дороге чистенькой как в сказке.По обе стороны был как будто городской парк. Аккуратная травка у дороги и разные деревца чуть вдалеке.
"Гей, подивіться, сонце встало над Карпатами!"- заорал самый высокий из наших хлопцев
Девчонки стали крутить головами, силясь разглядеть где они те Карпаты.
Немец засмеялся, видимо,поняв только последнее слово
"Найн! Альпен!"
Солнце стояло еще невысоко, пожалуй, как часов в 8-9 утра и вокруг местность была холмистой. Наверное, как в Карпатах, где я не бывала. Напротив поднимающегося солнца - поросшая какими-то хвойными деревьями небольшая гора, другая, третья с белеющими пятнами снега.
Рядом при дороге стоял легкий деревянный барак. Очень большой.Такой большой и высокий, что когда нас завели внутрь и снова выстроили рядами мы слышали эхо.
В бараке было еще теплее, чем снаружи. У входа за столиком сидел немец с коробкой и пишущей машинкой. Там же,переговариваясь,переминаясь с ноги на ногу, находились мужчины в гражданском и крупный в кожанном длинном плаще немецкий военный.
Они пошли по рядам. Деревянными палочками открывали нам рты и рассматривали зубы.У некоторых осматривали руки и глаза.Меня заставили и покрутиться. Да побыстрее. И здесь кожанный впервые упомянул это слово - спросил "ду бист фольксдойче"? Семиклассное советское образование позволяло мне понять что это соединение двух слов "народ" и "немецкий", то есть что-то на манер "немецкая национальность". И я ответила, мол, найн, найн это "их абэ дойч ин дер шуле гелянт" Кожаный сильно удивился.Поулыбался. Выпихнул меня и еще нескольких девчонок к писарю.Сам продолжил осмотр.
Немец с машинкой стал спрашивать по-немецки и по-русски наши имена, что делали до войны, даты рождения и нашлепывать в листы.
Обьявили нам громко " Шпине рай" и повели. Кто-то из девченок спросил меня что это за рай такой шпине.Семи классов мне не хватило.Я даже не сообразила, что это одно слово Шпинерай.
Дорога почти не менялась- как будто один ухоженный парк. Иногда в каком-нибудь леске при дороге попадались домики-одиночки или домики-хуторки.Девчонки были не из Васильевки и, должно быть, все из разных мест - разговор не клеился.
"Чи то Шпин, чи то Альпен, чи рай!"- наконец, выдала одна из нас.
Привели нас в каменный дом и разместили всех в одной громадной комнате. С кроватями, подушками, стульями. Довольно светлой. В конце коридора - туалет. Вечером в комнату пришла женщина строгих форм и выражений. Увидела не убранные вещи и страшно стала кричать,употребляя в основном два словосочетания - "швайне райне" и "шванц гунд" и очень творчески комбинируя их. Нас это словотворчество здорово развеселило, почему-то. Эх, молодость! Что "шванц гунд" не совсем "собачий хвост"я не соображала и про себя стала Шванцгундом называть саму эту немецкую фрау.
После нескольких дней мотания в холодных вагонах, голодные, но счастливые что никто нас не прибил, веселые после концерта Фрау Шванцгунд, мы уснули.