«Словно камень с души свалился! Если опорожнился, то можно жить в свое удовольствие». Вольфганг Амадей Моцарт. Цит по И.Липков Всё о сортирах, или толчок к размышлению
Витёк места себе не находил.
Уже вторую пару подряд лекцию по теории литературы читал известный зануда с противным скрипучим голосом доцент Замшелов.
И терпеть уже не было сил.
Терпеть не возможно было и по другой причине: подкручивало живот. Правда изредка и по чуть-чуть. Но, проблема конечно была не в несчастном доценте, и не в расстроенном кишечнике, а в Олежкином дне рождения, бежать на который (идти Витька просто бы не смог) приглашённый собирался прямо со звонком.
Так и получилось.
Чуть не сбив с ног уважаемого, но тихоходного служителя Аполлона – бога искусства и покровителя наук, Виктор Викторович Небольсин (дружеское погоняло по жизни «не бойся!»), студент 3-го курса филфака местного пединститута, рванул на выход из огромной 306 аудитории.
И, дело, даже не в bethday(е), - Витёк не сомневался, что со-товарищи (от)bethday(ют) юбиляра, как положено. А в ней… В Лидочке, на которую завис парниша, разглядев её в толпе девчонок на последней дискотеке.
Обещала быть.
Всё в ней нравилось Витьку: и роскошная грива волос, цвета спелой пшеницы, и точёные ножки на высоких каблуках, и «крутильно-вертильный» аппарат - бёдра и всё такое.
И глаза!
Особенно глаза, как в песне об Олесе, живущей в белорусском Полесье! Умопомрачительно-лесные, зеленющие, распахнутые всем навстречу. Б…ские, как утверждала соседка по парте Светка.
Витёк опаздывал.
Сборище предполагали провести в небольшой однокомнатной квартирке, которую снимала для сына Олега чадолюбивая мать, доктор наук технического института – между прочим. Такого уровня благосостояния в компашке никто не достиг - и не мерещилось даже, - но гнёздышко использовали по полной, спасибо Олежке!
Витюня метеором ворвался «на хату» и, - так и знал, праздник был в разгаре. Лидия гордо восседала за столом, обложенная со всех сторон конкурентам-технарями, а те, только что не мурлыкали! Ладно, расстроился Витя, «семеро одного не жмут» вспомнил он старую хохму и пошёл на кухню заливать горе. «Отряд не заметил потери бойца».
Правда, живот угрожающе заурчал.
Пора подумал наш герой и, взойдя в сырой и холодный туалет «хрущёбы» кубатурой (метр на метр) приспустил джинсы (хорошие – RIFLE, дорогие, америкосовские) и орлом взлетел на стульчак унитаза. Вернее – «было взлетел», потому, что седла как раз и не было!
Как не было защёлки на двери!!
И туалетной (даже газетной) бумаги!!!
И бачок, весь мокрый противный, с которого капало неприятно холодным конденсатом на разгорячённое бегом тело. Не лето, чай, «октябрь уж на дворе…» И сам чугунный сливной бак прикручен был к стояку на высоте двух метров как-то странно – сикось-накось… Зато к цепи соединяющей сливное устройство с дланью страждущего претензий не было. Якорная! Помнящая старые клюзы и сам «Бронетёмкин Поносец». Заболтался… Боненосец «Потёмкин»!
Твою дивизию… А процесс идёт во всю… Утроба, то затихая, то громыхая низвергала из себя вчерашний, вечерний как бы диетический набор строителей социализма: колбаска докторская, целлюлозо-картонная, яйца домашние синтетические, икорка, пережаренная-ржавая, баклажанная и чай индийский, спитой на карандашной стружке М-2, настоянный. Но «спортило» всё, скорее всего - молоко пакетированное синюшное, мелом разбавленное, что ли?
И вот, почти на вершине кульминации процесса, компашка, весело галдевшая за стенкой, вдруг снялась с места и пошла курить на кухню.
Витя в секунду взмок.
Ведь сидел он уже не как орел!
И проклинал хозяев халупы.
Одной рукой Витя держался за ручку двери, чтобы кто-то не вломился, а другой, потихоньку приспускал воду из бачка, чтобы не так смердело. Главное было, сложно балансируя, удержаться на проклятом мокром унитазном очке.
И не грохнуться!
Но надо же… И конечно… И обязательно… И вот так…
Нашелся таки идиот, которому тоже надо…
Настойчивый!
Первым же мощным рывком долбаный «культурист» сдёрнул юного филолога с унитаза прямо на пол коридора. Прямо под ноги «королевишне»! Следом паровозиком силой якорной цепи был выведен с орбиты двадцатикилограммовый – не меньше – чугунный бачок типа «Салют». Совершив сорокапятиградусную подвижку в пространстве, он резко остановился – слава советским сантехникам! И слава тем, кто скоммуниздил крышку бачка (минимум 7 кило чистого чугуна), которая, как 152-х мм. снаряд должна была прикончить Витька, сорвавшись с «Салюта».
Но что-то там не срослось.
Контрольно, добивая Витюшу, прикончил его девятый вал (10-ти литров) чистейшей, с сильным привкусом железа воды, излившейся на пострадавшего от резкой остановки бачка. Сухим остался только гульфик!
Все были в шоке, Виктор без сознания от стыда. Жалкий и мокрый, «убитый» Небольсин лежал у ног дорогого его сердцу человека…
Она не ответила на его чувства и, перешагнув через поверженного, царственно проследовала в залу…
Действительно, ну не б…ь, а!
А Виктор с тех пор прослыл человеком с «подмоченной репутацией»…