Весна тысяча девятьсот восемьдесят первого года наступила незаметно. Моя новая должность заместителя начальника областного управления внутренних дел по оперативной работе требовала много сил и времени. Каждый день - постоянные выезды, встречи, совещания, иногда работа на месте происшествий в тех случаях, когда подчиненные нуждались в помощи руководства. А ещё - нескончаемая вереница документов, каждый из которых следовало осмыслить, определить порядок и сроки исполнения.
Наступал тихий синий вечер, улицы города постепенно наполнялись толпами спешащих по своим делам людей. Всё, как обычно. Для многих сегодня рабочий день окончен, а у милиции настоящая работа только начинается, на службу один за другим выходят наряды по поддержанию порядка.
Днем, как правило, время уходило на доклады об оперативной обстановке за прошедшие сутки, подведение итогов, выяснение причин происшествий, проведение различных совещаний, определение схем расстановки сил на вечер и ночь.
Среди преступлений распространены квартирные кражи. Принимаемые меры оказываются малоэффективными. Число краж постоянно растет. Виновные устанавливаются далеко не всегда. В считанные минуты злоумышленники, взломав нехитрые запоры, выносят из квартир драгоценности, изделия из хрусталя, дорогостоящую радиоаппаратуру.
Задача предельно проста, - следует выйти на каналы сбыта краденых вещей, перекрытие которых сделает невыгодным преступный промысел. Брать чужой хрусталь для себя, рискуя навсегда сломать себе жизнь, занятие бессмысленное, риск того не стоит.
Пока что много слов на самом высоком уровне, но мало реальных эффективных действий. Моя должность не так высока, чтобы существенно повлиять на процесс, тем не менее, делается многое, а вот результаты радуют не всегда. Казалось бы, простая и четкая задача по выявлению каналов сбыта похищенного, тем не менее, решается неудовлетворительно. Вероятнее всего, причина в том, что преступные элементы действуют через подкупленные ими официальные каналы сбыта и снабжения, что в условиях всеобщего дефицита сделать несложно. Теперь разоблачить их не так легко, как в случае, если бы они действовали без официального прикрытия на свой страх и риск.
Я подписал очередной как всегда горящий по срокам документ и посмотрел на телефон. Дежурный по управлению молчит, из этого следует, что серьезных происшествий нет.
Пользуясь затишьем, я решил съездить в один из территориальных отделов внутренних дел. Следовало давно провести там оперативное совещание по раскрытию последнего, прогремевшего на весь город тяжкого серийного преступления. С таким преступлением я в своей многолетней практике еще не встречался.
Неизвестный глубокой ночью заходил в многоквартирный жилой дом и настойчиво звонил в дверь одной из квартир. Заспанный хозяин, плохо соображая спросонья, подходил к двери:
- Кто там?
В ответ совершенно неожиданно один за другим гремели два выстрела из двуствольного охотничьего ружья. Ранение, крики, кровь, а виновник спокойно уходил, причем уходил не спеша, не скрываясь, его многие видели, описывали приметы, но никто не решился задержать. Он словно распространял вокруг себя шлейф ужаса и страха.
Людей шокировало его ледяное, противоестественное спокойствие. Человек, стрелявший из ружья в чужую дверь, слышавший отчаянные крики раненых им людей, должен пребывать, по крайней мере, в некотором возбуждении. Здесь всё не так! Спокойствие робота, ходячей машины.
Так повторилось три раза, только в разных жилых кварталах. После третьей по счету стрельбы жители не просто серьезно обеспокоились, они запаниковали! Мгновенно распространились будоражащие сознание слухи. Как в таких случаях обычно бывает, такова закономерность человеческой природы, обстоятельства преувеличивались, число жертв завышалось. Люди перестали подходить к двери на звонок.
Тревога пошла вверх по государственным структурам. Руководители области и города требовали немедленного задержания ночного охотника. Постоянные звонки начальнику управления и мне с требованием немедленных и самых решительных действий стали обычным делом, были мобилизованы все имевшиеся в нашем распоряжении силы. Вскоре составили фоторобот подозреваемого, раздали сотрудникам милиции и общественным активистам, и, тем не менее, злоумышленник по-прежнему находился на свободе. Возможно, ему требуется медицинская помощь, я всё больше склонялся к версии, что он страдает от серьезной психологической травмы. Как бы то ни было, его следовало задержать и как можно скорее.
Думая так, я никак не предполагал, что сегодняшний день коренным образом изменит мою судьбу, поставит передо мной совершенно иные служебные задачи, и ночного стрелка нейтрализуют без моего участия. Кстати, версия о серьезной психологической травме оказалась верной, а наша проверка по учётам не давала результата лишь потому, что он был сыном известного и уважаемого в городе человека, поэтому лечился в частном порядке, не обращаясь в специализированное медицинское учреждение. Отец знал о заболевании сына, старался помочь, но он ничего не знал о его ночных похождениях. Дело раскрыть помог фоторобот, после опознания за подозреваемым было установлено наблюдение, и он был задержан ночью с поличным.
Всё это произошло позже, а пока что я собирался сдвинуть, наконец, это дело с мертвой точки, но едва поднялся из-за стола, чтобы надеть плащ, как в кабинет быстро вошел шифровальщик с телеграммой. Ага, понятно, если он явился лично, то наверняка пришло что-то срочное и важное.
Я взял из его рук бланк и машинально, думая о другом, прочитал лаконичный текст:
ПРИБЫТЬ МОСКВУ СЛУЖЕБНЫМ ВОПРОСАМ ГОСТИНИЦА ЗАКАЗАНА
Вроде бы для непосвященного человека обычный текст обычной телеграммы. Опытный офицер, прослуживший не один год, сразу обратил бы внимание на размытость цели вызова в Москву. В столицу просто так, по неким никак не обозначенным служебным вопросам, не вызывают!
Внезапно меня охватила необъяснимая тревога. Так бывает, когда чувствуешь на пороге событие, круто изменяющее жизнь.
Подобных телеграмм я не получал за все время службы. Обычно вызов в Москву сопровождался пространным текстом, обязательно указывалось, по какому вопросу следует прибыть, упоминалось о необходимости подготовиться к заслушиванию. Увидев такие уточнения, все понимали, какие именно документы и по каким аспектам борьбы с преступностью надлежит брать с собой.
Я медленно положил бланк на стол. Выходит, что на этот раз никаких документов, справок и отчетов не требуется! Необычная телеграмма, можно даже сказать, странная.
Сотрудник шифровальной группы таинственно молчал.
- Товарищ капитан, - не очень внятно и тихо сказал я, через силу улыбнувшись, - может быть, поясните, в чём дело?
- Вы разве не знаете, товарищ подполковник, это повышение по службе, все говорят!
Лицо шифровальщика сияло, он искреннее полагал, что принес хорошую новость, однако я решительно покачал головой. Нет, вопросы повышения по службе так не решаются! Обычно начинают возню кадровики, скрытно готовят анкеты, характеристики, отзывы. Скрытность всегда оказывается условной, в тот же день новость становится достоянием всего коллектива, а первой инстанцией, куда приглашались кандидаты, были местные партийные и советские органы.
Сейчас все совершенно иначе. Сразу в Москву!
Я быстро сделал пометку на телеграмме: "Готовить проездные документы", а вслух шутливо сказал:
- Так вы что, избавиться от меня хотите?
Шифровальщик шутку не воспринял.
- Зачем вы так, товарищ подполковник! Вот узнают люди о телеграмме, увидите, какая реакция будет. Вы лучше откажитесь от повышения, разве вам здесь у нас плохо?
Хм, занятная логика! Отказ от повышения обычно расценивается руководством как отсутствие интереса к службе, нежелание расти профессионально. Несерьезно мотивировать отказ тем, что и так все хорошо. Офицер служит там, где ему приказывают, а не там, где ему хорошо.
Развивать щекотливую тему не стал, вслух сказал:
- Думаю, сегодня все прояснится. Спасибо, можете идти!
Шифровальщик кивнул и тихонько вышел. Я задумчиво прошелся по кабинету и снова посмотрел на таинственно молчавший телефон. Мне не верилось, что никто ничего не знает.
Звонки в обком и министерство внутренних дел Казахской республики засвидетельствовали, - никто ничего не знает. Телеграмма всем показалась странной, но почему пришел именно такой текст, никто объяснить не сумел, а возможно не захотел по соображениям секретности.
Вдруг меня осенило! Москва, скорее всего, желает заслушать по тяжким преступлениям. Эхо от безумных выстрелов в двери квартир докатилось до высоких кабинетов, и степень общественного резонанса предсказать трудно. Жители начинают всерьез бояться ночного маньяка с ружьем. Никто не знает, чья дверь окажется следующей, и в Москве решили подключиться к раскрытию, но без особой огласки.
Немного успокоившись, решил, что все-таки нужно подготовиться и взять с собой все необходимые документы, - отчеты, планы, справки, аналитические материалы по ночному охотнику.
Вроде бы всё понятно, только через некоторое время в груди снова заныло тревожное чувство. Предчувствие подсказывало, что грядет нечто кардинальное, судьбоносное, и если это, в самом деле, повышение, то необычное, связанное с опасностью и необходимостью решения чрезвычайных задач.
Тревога прошла дома. Поразмыслив в спокойной обстановке, я все понял. Никто ничего мне не разъяснял. Я сам нашел логичный, расставляющий все по местам и потому успокаивающий ответ.
В тот вечер я сказал жене и сыну:
- Польша или Афганистан, - и поверг родных в состояние полного недоумения.
25 января 2009 года
Полную версию см. в произведениях Владилена Елеонского:
Палящее солнце Кандагара.