Умер Александр Кузьменков. Он был, полагаю, одним из лучших, если не просто лучшим литературным критиком последнего десятилетия. Новость о его смерти 26 ноября в результате “врачебной ошибки” почти месяц шла из Нижнего Тагила до редакций двух сетевых журналов, “Камертона” и “Альтерлита”, с которыми Александр Александрович в последние годы сотрудничал.
Критические статьи Кузьменкова отличала горячая и искренняя нелюбовь к болоту, в котором завязла в наше печальное время российская словесность, на словах претендующая на звание не просто пропаганды или развлечения, но действительно литературы. Болото отвечало ему сходными чувствами, но по своей болотной привычке лишь тихо хлюпало и засасывало. Неуправляемого критика мало-помалу выжили из толстых журналов “Читального зала” и “Литературки” на просторы интернета, но и оттуда его умное, ироничное слово доставало до печенки прометеев лгбт-повестки, титанов литературных параолимпиад, рыцарей халтуры и прочую пост-перестроечную накипь.
Он заслужил молчаливую ненависть литературного бомонда и негромкое уважение со стороны тех немногих, кому в современной России все еще не безразлично искусство слова. Кузьменков ушел, когда прослойку, с которой он боролся в течение 20 лет, раскидало по донецкой степи гусеницами танков спецоперации. Не всех, конечно – и для чего и кого освободилось пространство? Поживем - увидим. Но почти одновременный уход явления и его непримиримого критика кажется мне в чем-то символичным. Думаю, в истории российской литературы, которую еще предстоит написать, Кузьменков займет со временем полагающееся ему место, как это сделали Булгаков, Шаламов, Платонов, Ерофеев и другие – малозаметные при жизни.