...Это место – «Ахузат Дубровин» - известно всякому, кто путешествует по израильскому северу. Музей-усадьба еврейских переселенцев, прибывших в Эрец-Исраэль из России в начале прошлого века и закладывавших здесь первые еврейские поселения. Судьба их потомков, представителей третьего и четвертого поколения династии Дубровин, строивших эту страну и воевавших за нее, не менее интересна: недавно им удалось разыскать потерянную ветвь своей знаменитой семьи.
...Я еду в Хайфу, на встречу с правнуками Йоава Дубровина – Йоавом, Авраамом и Эзрой Орни. Несколько лет назад Йоав переехал в новый дом, с веранды которого открывается живописный вид на Хайфский залив. Здесь я и решаю сделать снимок трех братьев, который пополнит их семейную фотохронику.
«ПАЛЕСТИНА ЖДЕТ НАС!»
- О том, как все начиналось, мы слышали от Йосефа Дубровина, одного из внуков Йоава. Он приехал в Палестину в пятилетнем возрасте и до глубокой старости сохранил отличную память, - говорит мне Йоав Орни, названный в честь своего знаменитого прадеда, умершего в 104-летнем возрасте и похороненного на кладбище Рош-Пины. – Вот, например, такой эпизод: в 1907 году семья Дубровин приехала в Одессу и поселилась в гостинице в ожидании корабля, который отправлялся в Палестину. Вечером вышли погулять на набережную и встретили трех еврейских парней, которые оттуда уже вернулись. Они начали отговаривать моего прадеда Йоава Дубровина от безумной затеи: «Не делайте этого! Там жара, малярия и нечего есть. Мы оттуда бежали». Йосеф боялся, что его дед после этих слов передумает ехать в Палестину, но когда парни ушли, Йоав Дубровин сказал: «Они бежали из Палестины? И это евреи? А мы едем! Палестина ждет нас!»
...Тут я вынуждена пояснить, что речь идет о герах, и рассказать, как Андрей Дубровин, родившийся в русской православной семье, превратился в Йоава. Его дед был человеком зажиточным и считал своего сына Кирилла (отца Андрея) человеком несерьезным, транжирой. Дубровин-старший завещал земельные участки своим помощникам и управителю. Непутевому сыну не досталось ни гроша, и он подался на заработки в Астрахань, а оттуда в село Заплавное, где был небольшой заводик по изготовлению сельскохозяйственного инвентаря – борон и лопат. Поскольку семья едва сводила концы с концами, Андрея отдали в пастухи, едва ему исполнилось десять лет. Мальчик отличался от своего неудачливого отца и умом и трудолюбием: через несколько лет он уже был главным пастухом на большой ферме, умел читать, писать и ко всему проявлял интерес.
Однажды Андрей поехал в Царицин, где попал на лекцию по иудаизму. Ему захотелось прочесть Старый завет (с Евангелием мальчик, родившийся в православной семье, был знаком с детства). Андрей настолько увлекся иудаизмом, что подался в Царицин учиться у рава и прошел гиюр, сменив свое русское имя на еврейское. Отныне он называл себя Йоавом и участвовал в публичных диспутах, которые православные священники навязывали герам, обвиняя в измене русских крестьян, перешедших в иудаизм.
В 1851-м году Йоав женился на старшей дочери из семьи Гришиных, которые были герами уже в седьмом поколении. Одно условие Гришиных – пройти перед свадьбой обрезание - Андрей выполнить не захотел, объяснив это так: «Наш предок Авраам был не обрезан, однако Господь его принял».
Жена Йоава через несколько лет тяжело заболела и просила его перед смертью жениться на ее сестре, чтобы у детей не было чужой мачехи. Он выполнил ее просьбу. Перед второй свадьбой, состоявшейся в 1858-м году, родственники невесты (Гришины) начали говорить Йоаву, что, может быть, Всевышний наказал его смертью первой жены оттого, что он не прошел обрезания. И на сей раз он прислушался к их словам.
Рахель родила Йоаву дочерей и сыновей. К моменту отъезда в Палестину у всех детей Йоава и Рахель, за исключением младшего, Ицхака, были уже свои семьи. Дети же от первой жены с ними не поехали, остались жить в России.
СЕМЕЙНЫЕ ПРЕДАНИЯ
В 1873 году в селе Заплавное, где жили геры Гришины и Дубровины, случился большой пожар, во время которого сгорело много домов. В числе погорельцев оказалась и семья Йоава.
- Мы узнали об этом от мамы, которой рассказывала о пожаре наша бабушка Тамар, ее мама, - вспоминает правнук Йоава, названный в его честь. – Бабушке было тогда девять лет, и родители послали ее попросить у кого-нибудь еды для погорельцев. Она вышла на дорогу и встретила местных крестьян, возвращавшихся с полей. Один из них, зная семью Дубровиных, спросил: «Что же я могу тебе дать? Вы же евреи, едите только кошерное». Он протянул Тамар мешочек с картошкой и сказал: «Возьми хотя бы это, а угли у вас есть». Пепелище на месте деревянного дома еще дымилось...
Еще мы знаем от мамы, что поначалу у прадеда не было своей земли, и он трудился с утра до ночи на чужих участках, - продолжает Йоав. - Когда накопил денег, начал скупать земли. К 1905 году у Дубровиных были уже тысячи дунамов земли и хорошая по тем временам техника – плуг с двумя лезвиями, который прадед позже вывез в Палестину. Если бы Йоав Дубровин не уехал из России вовремя, он бы закончил свои дни в Сибири. Но он был очень умным, сильным и умел добиваться своего. Например, Йоаву удалось освободить от службы в царской армии трех сыновей – Ицхака, Азарию и Даниэля. Насколько мы знаем, Азария и Даниэль собирались поначалу ехать в Америку, но Йоав отказался оплачивать им проезд. Он считал, что семья должна ехать на свою историческую родину. В 1907-м году Азария и Даниэль тоже прибыли со своими семьями в Палестину. Первый состав клана Дубровин обосновался там двумя годами раньше – в 1905.
...Дубровиным пришлось ехать из Одессы в Палестину под видом паломников. Время было неспокойное. Они отправились в путь в канун Пэсаха и ели одну картошку. Кто-то обратил внимание, что Дубровины не прикасаются к хлебу, и по прибытии в Яффо донес турецким властям, что они – евреи, выдающие себя за паломников. Из тюрьмы их выручал представитель Всемирной сионистской организации Артур Руппин, оказывающий содействие еврейским переселенцам. Ему пришлось подкупить турок, чтобы те выпустили Дубровиных. Йоаву и в России приходилось прибегать к подкупу, чтобы освободить от службы в царской армии своих сыновей, которые не могли соблюдать там кашрут. Это обстоятельство ускорило отъезд семьи в Палестину. Йоав Дубровин решил, что в России невозможно быть евреями, и начал распродавать свое огромное хозяйство, чтобы оплатить проезд семьи.
ПЕРВОПРОХОДЦЫ
Члены семьи Дубровин, прибывшие в Палестину первым составом, писали своим родным в Россию, что нашли место неподалку от Кинерета, где много плодовых деревьев и вода, бьющая прямо из скалы.
Первое время Дубровины жили в Явнеле. Человек, уполномоченный бароном Ротшильдом помогать переселенцам, обратил внимание на работящую семью, которая на тот момент насчитывала уже человек тридцать, включая зятьев и невесток Дубровина, а так же их родителей. Он понял, что они хорошие фермеры и оказывал им всяческое содействие.
- Теперь о том, к какой ветви рода принадлежим мы, - поясняет Йоав. - Наша бабушка Тамар - дочь Йоава Дубровина, была замужем за Реувеном Гроднянским, моэелем* и шойхетом*, что подверждалось разрешением, выданным ему раввинатом Царицина, а кроме того – хорошим фермером. Они прибыли в Палестину с двухлетней дочкой – нашей мамой. Родители нашего деда по отцовской линии (Реувена Гроднянского) тоже поехали с ними. Уполномоченный барона Ротшильда предложил им обосноваться в поселении Метула, состоявшем тогда всего из одной улицы. Йоаву же Дубровину он показал другое место - Йесод ха-Маале, покинутый предыдущими переселенцами, не осилившими фермерство. Там были большие земельные угодья, но ферма Йоава Дубровина (ныне – музей «ахузат Дубровин») оказалась ближе всего к болотам долины Хула.
Кстати, разделение семьи вовсе не входило в планы прадеда,- поясняет мой собеседник, - но уполномоченный барона убедил его, что в Эрец-Исраэль принято, чтобы дети жили отдельно от родителей. Еврейские фермеры тогда получали бесплатно земельные наделы, выкупленные у арабов, но Йоав предпочел сам заплатить за полученный участок в 700 дунамов. Он приехал в Палестину с деньгами, вырученными от продажи фермы под Царицином, и утверждал: «То, что дается легко, так же легко и уходит».
Каждому переселенцу, готовому возделывать земельный участок, дарили борону. Часть новоприбывших, не уверенные в том, что смогут его освоить полученную землю, брали один участок на две семьи. Йоав же Дубровин попросил три (!) участка и получил три бороны. Ему было не привыкать к тяжелому труду, - добавляет Йоав.
Наша мама, Бат-Шева, росла в Метуле, продолжает Йоав свой рассказ, - У переселенцев там были большие проблемы с арабами, которые мешали евреям возделывать землю, невзирая на полученные за нее деньги. С появлением Дубровиных-Гроднянских ситуация изменилась. Когда крепкие ребята, прибывшие из России, спустились на отведенные им поля, расположенные внизу, в тот же момент там появились и арабы с набутами (дубинками) в руках. Жители Метулы с тревогой наблюдали сверху за происходящим, включая уполномоченного барона. До сих пор арабам удавалось прогонять евреев с полей, именно это они намеревались сделать и на сей раз. Но Дубровины-Гродянские были не робкого десятка, у них в руках были цепы, которыми они огрели по спине арабских молодчиков, обратив тех в бегство. После этого случая и другие еврейские переселенцы уже спокойно могли обрабатывать свои поля.
МАЛЯРИЯ И ДРУГИЕ НАПАСТИ
- Бабушка Тамар рассказывала нам одну историю, связанную с ее отцом – Йоавом Дубровиным, - вспоминает Йоав. – Поскольку в те времена свирепствовала эпидемия малярии, в Йесоде всегда стояла наготове «карета скорой помощи» - конь с повозкой, на которую укладывали больных и возили к доктору Малкину. Он тоже был родом из России, и наш прадед с ним дружил, несмотря на то, что Малкин был намного моложе его. Однажды Йоав Дубровин тяжело заболел, симптомы напоминали те, что бывают и при чуме. У доктора Малкина не было возможности проверить в лаборатории, с чем именно он столкнулся, но он не мог подвергать опасности других жителей поселения. Если бы турки узнали, что им грозит опасность эпидемии чумы, они бы тут же всех уничтожили. И доктор Малкин решил отравить Йоава, подсыпав ему в чай стрихнин, который выдал за лекарство. То ли доза была мала, то ли организм Дубровина справился и с болезнью, и с ядом, но через некоторое время прадед пришел в себя и встал на ноги. Позже доктор Малкин признался другу, что пытался его отравить ради спасения других.
Что же касается эпидемии малярии, - продолжает Йоав, - то от нее умер наш дед, Реувен Гроднянский, которому было всего тридцать с небольшим. Бабушка Тамар осталась вдовой с тремя детьми на руках и большим хозяйством. Она всю жизнь тяжело работала наравне с мужчинами: сама засеивала поле, сама собирала урожай, а замуж больше так и не вышла.
...Между братьями - правнуками Йоава Дубровина - вспыхивает спор. Средний, Эзра, утверждает, что бабушка Тамар была тяжелым человеком, никогда не улыбалась. Старший, Йоав, напротив, вспоминает ее ласку и тепло.
- Просто когда ты родился, она уже была старая и очень больная, еле ходила, - говорит он. – Но человеком она была незаурядным. Хорошо знала арабский. Арабы, которых она нанимала для обработки полей, называли ее «хаваджа Тамар» (госпожа Тамар). Они ее уважали и побаивались. Бабушка спускалась на поля с набутом в руках, если что – могла и ударить. В 1920-м году, когда арабы напали на поселение Тель-Хай и убили восемь человек, включая Трумпельдора, жители Метулы, состоявшие из одних фермеров и опасавшиеся бойни, решили временно перебраться в Ливан. А Дубровины-Гроднянские остались на месте, опасаясь, что в их отсутствие арабы разграбят все хозяйство. Нам рассказывали старожили из киббуца Кфар-Гилади, как однажды они увидели со своей сторожевой вышки приближающегося всадника в мужской одежде. Это была бабушка Тамар, которая в одиночку решилась приехать к ним за продуктами, переодевшись мужчиной, чтобы избежать по дороге стычек с арабами. Она была очень храбрая и ни в чем не уступала мужчинам.
Еще мы знаем историю о том, как однажды наш прадед послал в Метулу на подмогу бабушке Тамар одного из своих сыновей, Авраама, - продолжает Йоав. - Север тогда находился в руках турок, генерал Алленби продвигался с юга. Турки мобилизовывали местных жителей, чтобы противостоять англичанам. Брат Авраама, Ицхак был уже призван турками в качестве возницы вместе с двумя конями и повозкой, на которой они намеревались перевозить пушки. Авраам работал в поле с бабушкой Тамар, пока кто-то не донес туркам, что один еврейский парень уклоняется от мобилизации. Авраама арестовали и бросили в турецкую тюрьму, где он умер от какой-то инфекции. Похоронили его на исходе праздника Шавуот. Аврааму было тридцать с небольшим, а узнали мы об этой истории от его сына – Йосефа, того самого, который отличался отличной памятью и даже в приличном возрасте был еще хорошим наездником. Он был последним из семейного клана, кто проживал на ферме Дубровин до того, как ее не превратили в музей «ахузат Дубровин», и закончил свои дни в доме престарелых.
ОБРЕТЕННОЕ РОДСТВО
...К моменту отъезда Дубровиных в Палестину дочери от его первой жены были уже замужем, и лишь одна из них - Тамар - решила поехать вместе с отцом. Последний раз Йоав виделся с родными, оставшимися в России, когда приезжал туда в 1907 году за плугом с двумя лезвиями, которых в Палестине еще не знали. В семейном архиве сохранилась фотография, где Йоав Дубровин снят с семьей своей дочери от первой жены, которая, будучи замужем за представителем рода Гришиных, оставалась жить в Заплатном. До октябрьской революции Йоав еще переписывался с ней, а потом связь, по понятным причинам, прервалась. Восстановилась она совсем недавно, уже на уровне правнуков Йоава Дубровина, которые родились в семьях, продолживших род по линии его первой и второй жены.
- Это произошло достаточно случайно, - вспоминает Йоав. – Представители разных семей, предки которых прошли в России гиюр и прибыли в Палестину в конце позапрошлого и начале прошлого века, побывали в местах своего исхода. В том числе они посещали и село Заплатное, где прежде жили наши предки Гришины и Дубровины. От них мы узнали, что нашим родственникам по линии первой жены прадеда Йоава, посчастливилось выжить во время войны, а чуть позднее мы разыскали их уже в Израиле. Потомки семьи Гришиных, к которому принадлежали обе жены нашего прадеда Йоава Дубровина, живут в Нагарии. Но самое удивительное произошло, когда за одним столом собрались правнуки Йоава Дубровина от его первой и второй жены. Потерянная ветвь нашего рода, наконец, нашлась!
...К сказанному моим собеседником добавлю, что Йоав (Андрей) Дубровин родился 12 октября 1831 года, умер в феврале 1935-го. Его могила расположена в верхней части кладбища на возвышении Рош-Пины. На памятнике выбито: глава семьи Дубровин. По еврейской традиции, первый правнук, родившийся в 1936 году уже после его смерти, получил то же имя – Йоав. Именно в его доме, в Хайфе, и произошла знаменательная встреча потерянных поколений семьи.
ВТОРОЕ И ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ СЕМЬИ ДУБРОВИНЫХ
- Что вы испытываете при мысли о том, что за вами такая большая история семьи?
- Это очень волнующий момент, - говорит Йоав, - мы ощущаем сильную связь с историей своей семьи. Тем более, что от нас долгое время скрывали одну тайну. Мама боялась, что нас, как правнуков гера, будут называть ненастоящими евреями и не разрешат жениться по еврейским обычаям. Мама и позже предупреждала нас, когда мы уже все знали, что об этом лучше не распространяться. На всем лежал какой-то отпечаток тайны, опасности и осторожности.
- Был такой эпизод, - вспоминает Эзра. – Дом бабушки Тамар стоял в Метуле на самом высоком месте. Соседские дети, прослышавшие о том, что там живет семья геров, дразнили маму, а однажды бросили ей ухо кролика и крикнули: «Это ухо свиньи. Ешь его!» Наверное, не случайно мама требовала, чтобы мы говорили только на иврите. Единственный источник, из которого мы сейчас многое узнаем – работа дочери Йоава, которая записывала рассказы стариков из нашей семьи, когда они еще были живы, но уже находились в доме престарелых. Мы единственная семья геров, которой удалось восстановить историю своего рода, которая представлена и в музее «Ахузат Дубровин».
- Когда мы были детьми, нами больше занималась мама, - добавляет Авраам. - Отец был из очень религиозной семьи, приехал в Эрец-Исраэль в 17-летнем возрасте. Он увидел в Метуле нашу маму, в молодости она была настоящая красавица и прекрасно пела (мы до сих пор поем ее песни). Наша мама Бат-Шева была очень особенная, все время чем-то занята, ни минуты не сидела на месте. Помню, как мама предупреждала меня, еще ребенка: «Хорошо смотри под ноги, там могут быть змеи и скорпионы». У нее было хорошее чувство юмора, она любила шутить, рассказывала нам разные смешные истории...А еще она придумывала новые слова на иврите, которые я никогда нигде не слышал, например, блинчики мама называла «рекиким», а кувшин – «натла». Наши родители прожили долгую жизнь: отец умер в 100 лет, мама в 94.
- Ощущаете ли вы в себе примесь русской крови, гены Дубровиных?
- Безусловно, - говорит Йоав. – У меня довольно часто возникают ассоциации, связанные с Россией. Я немного говорю по-русски. Мне очень нравится русская литература.
- А мы ведь не только Дубровины, мы еще и Орни, - говорит Эзра. - Наш отец тоже был особенным человеком. Вот, например, когда он увидел маму, то сразу решил, что женится на ней. Она была первая красавица в Метуле. А он – сгусток энергии. Когда у мамы рождался мальчик, все сразу говорили: вот еще один «акшан» (энергичный человек) родился. Нас четверо братьев, старшему Реувену уже 85 лет... По рассказам мамы, все мы в детстве даже во сне без конца крутились, сбрасывая одеяло на пол. Кровь Дубровиных мы ощущаем в способности концентрироваться на важных вещах и всегда достигать цели. Реувен, родившийся в 1928-м году, во время Войны за Независимость был бойцом Пальмаха. Когда он на пять месяцев застрял в Негеве, наш отец поехал его навестить, захватив с собой трех почтовых голубей. Он здорово рисковал. Сначала отец добрался до места, где готовили отряд для подмоги бойцам, попавшим в блокаду в Негеве. Добравшись до Реувена, отец передал ему голубей и сказал: «Выпускай по одному, чтобы мы знали - у тебя все в порядке». Двое из трех голубей вернулись, а вслед за ними появился и Реувен. Аврааму тогда был всего год. Старший брат взял его на руки и сказал: «Как хорошо, что ты есть!».
...Мне остается добавить несколько слов о том, как сложилась судьба четырех братьев, с тремя из которых мне довелось встретиться. Реувен – участник Войны за Независимость, математик. Йоав – инженер по машинам, учился в Израиле и США, после чего руководил крупнейшими израильскими предприятиями. Младшие братья – Эзра и Авраам выбрали военную карьеру. Оба участники Шестидневной Войны и Войны Судного Дня. Эзра – полковник запаса, Авраам – майор запаса.
*моэль - уполномоченный проводить обрезание
*шойхет - резник в еврейской общине
Здесь ссылки на мои другие статьи о членах семьи Дубровин
http://proza.ru/2014/12/12/2163
http://proza.ru/2022/12/24/1495
http://proza.ru/2022/12/24/1532