Евгений налил себе из термоса вторую чашку дымящегося кофе и расслабленно откинулся на высокую, пружинящую спинку кресла, рассеянно глядя в голубоватый монитор настольного компьютера. Уже три дня в голове было пусто и чисто, как на Крайнем Севере, до появления там челюскинцев и Газпрома. Такое с ним всегда случалось, когда он заканчивал работу, для выполнения которой требовалось напряжение всех его сил, которая выжимала его досуха. Особенно выматывали его заключительные этапы: сдача проекта начальству, испытания, отладка, срочное исправление ошибок и недочетов, новые испытания… Вся его группа работала буквально день и ночь, две недели, валясь от усталости и ночуя прямо в институте, и вот наконец три дня назад последние рубежи были взяты, их «изделие» было окончательно принято как лабораторный вариант. По хорошему сейчас смотаться бы на недельку в горы с рюкзаком, или хотя бы выпить пивка под парусиновым тентом на черноморском пляже, откушать шашлычка, а рядом бы в морской водичке плескались бы Милка с Валеркой… Но у этого военного начальства разве дождешься? И то странно, что целых три дня не тормошат, не вызывают, не знакомят с новым сверхсрочным «ТЗ».
И тут у него на столе закурлыкал телефон внутренней связи. Пользование мобильниками и прочими гаджетами в институте было запрещено, их сдавали под расписку на строгой проходной и получали при выходе. У персональных компьютеров не было выхода в мировую «паутину», а так же отсутствовали порталы для флэшек и прочих средств переноса информации. И, разумеется, никаких заграничных, кодированных Виндоус! Только честный Линукс, прозрачный, как аквариум, а все программы инсталлировал и контролировал по внутренней сети системный администратор. Секретность, секретность и еще раз секретность!
Итак, телефон закурлыкал, и Евгений со вздохом подумал: «Ну вот, началось!» Звонил начальник лаборатории, майор Гнедич Рудольф Васильевич. Разумеется, в институте у всех сотрудников имелись воинские звания (Евгений, к слову, был старшим лейтенантом), но носить мундиры и погоны было не обязательно, на любителя. Гнедич как раз был таким любителем. Был он потомственным служакой, хотя и с техническим уклоном, предки его были, по слухам, из дворян и еще при императорах блистали погонами и эполетами, так что для него военный мундир был таким же привычным и обыденным как борода для старообрядца. Евгений же Золотов происходил из семьи обыкновенной, можно сказать, крестьянской и никаких особых амбиций не имел. Закончил он обыкновенный университет (с военной, правда, кафедрой), затем — аспирантуру в одном из сибирских академических институтов, а после защиты диссертации был приглашен в подмосковный «почтовый ящик», где ему были обещаны квартира и очень приличная зарплата, что было весьма привлекательно для молодого человека, уже успевшего жениться и даже обзавестись ребенком.
Начальник лаборатории вызвал Евгения в свой кабинет и, блеснув синими льдинками глаз из-под тонко изломленных черных бровей, поднялся из-за стола и сказал с плохо скрытым сарказмом в голосе:
- Явился? Это хорошо. Пойдем, лейтенант! Полковник на совещание вызывает.
Полковников в институте было два. Один был начальником особого отдела и звали его Суворин Александр Васильевич, почти в точности как великого генералиссимуса, второй — Адил Тулебекович Батуханов — якобы, потомок хана Батыя — всем этим хитрым заведением командовал. Был ли он действительно потомком грозного внука Чингисхана, Евгений не знал, но как специалист по системотехнике и электронике он вызывал уважение. И конечно у него не возникло вопроса, который из полковников вызывает на совещание: конечно начальник института.
Батуханов, коренастый, широкоплечий, с характерно-резкими монгольскими скулами сидел во внушительного вида кресле из мореного дуба с узорчатой, резной спинкой. Прямо над его головой, густо тронутой серебром ранней седины, излучал мудрый отеческий взгляд портрет Путина, по обе стороны которого высились застекленные шкафы с книгами в разномастных переплетах — по большей части технические. На одной стене висел красочный календарь с видом Москвы, на противоположной - огромный плазменный экран типа телевизионного. За длинным столом, примыкавшим к столу хозяина кабинета, сидели двое — начальник особого отдела (в форменном мундире) и незнакомый Евгению человек средних лет в штатском.
После обмена служебными приветствиями, Батуханов предложил вошедшим занять места за столом и обратился к Евгению:
- Надеюсь, Евгений Петрович, вы отдохнули после авральных работ? Пришли в себя?
- Спасибо, Адил Тулебекович! Все нормально, - смущенно ответил Евгений. - Работа есть работа. Слава Богу, довели птичку до ума. С Вашей помощью.
При этом он ничуть не покривил душой. В процессе испытаний и доработки «изделия» начальник института задавал толковые вопросы и дал пару-тройку дельных предложений.
- Довели, да не совсем, - возразил Батуханов. - Прежде чем представить вашу птичку заказчику и пустить в серийное производство… - Он бросил многозначительный взгляд на человека в штатском. - Необходимо провести дополнительные испытания — в реальных полевых условиях.
Тут штатский многозначительно кивнул и добавил:
- Приближенных к боевым.
Сердце у Евгения ёкнуло: «Неужели на Украину пошлют?» Хоть и висел у него в шкафу офицерский китель, но он абсолютно не чувствовал себя военным человеком. Да и война на Украине шла какая-то странная и патриотизма в нем не порождала. А замечание относительно серийного производства он воспринял со скепсисом. О чем это полковник? Мы впятером эту птичку три года мастерили, на коленке. А мы пятеро не абы кто! Нас со всей России собрали. Таких по всей стране, может, и нет вообще, Левши электронного века !.. Он вопросительно посмотрел на начальника института.
- Сейчас Сергей Карпыч пояснит детали, - ответил тот на его немой вопрос.
Сергей Карпыч, тот который в штатском, но с явно военной выправкой и с ворошиловскими усами, поднялся из-за стола и подошел к стене с большим экраном. В руке у него был почти незаметный пультик управления. Нажатие кнопки — и на экране появилось итерактивное изображение топографической карты. Манипулируя лазерной указкой пультика, представитель заказчика начал объяснять:
- Вот Черное море. Вот город Сочи. А вот Красная Поляна, через которую протекает река Мзымта. Слева от Красной Поляны — заповедник, справа — Абхазия. В верховьях Мзымты много озер, там тоже заповедник и совсем рядом — граница с Абхазией, поэтому там находится наш пограничный пост. Если вот от этого озера… - Он задержал лазерную точку указателя на одном из голубых пятнышек. - Подняться вот на этот перевал, за перевалом уже будет Абхазия. Во времена Советского Союза здесь ходили толпы туристов на озеро Рица. Но нас это не интересует.
Сергей Карпыч сделал паузу, обернулся и посмотрел на Евгения. Тот изобразил понимающее лицо, хотя совершенно не понимал, куда клонит этот странный штатский, который конечно же был в хорошем чине — подполковник, а может и целый полковник. Его радовало уже то, что речь шла не об Украине. Официальная пропаганда убеждала народ, что дела там идут блестящее, мы громим накурившихся нацистов и бандеровцев, а наши потери при этом минимальны, но по военным каналам просачивалась другая, неофициальная информация: почти все наши контрактники уже стали посмертными героями, а реально как-то еще воюют только чеченцы Кадырова и наемники ЧВК «Вагнер». Спецоперация забуксовала.
- Нас интересует другое, - продолжал Сергей Карпыч, вновь обратившись к карте. - Если с этого перевала не спускаться в Абхазию, а пройти по гребню в восточном направлении, то можно в конце концов выйти в Грузию, а конкретно — в Сванетию.
Евгений удивленно поднял брови. Горный турист, он понимал, что такое горы, и знал, что такое Сванетия. От верховьев Мзымты до Сванетии, как говорится, дистанция огромного размера. И словно угадав его мысли, представитель заказчика тут же уточнил:
- Конечно, маршрут это не простой, но сваны — народ особый, к горам привычный, подозреваю, что они могут пройти его на пару дней, тем более, что у абхазов в этих местах, как мы знаем, и постов никаких нет. Но вам, Евгений Петрович… - Он опять обернулся и на этот раз посмотрел конкретно на Евгения своими стальными, с едва уловимой рыжинкой глазами. - Вам идти этим маршрутом не надо. Ваша задача — подняться на перевал и пустить в полет вашу птичку-синичку. Какой у нее максимальный запас полета? Чем он определяется?
- Емкостью батарейки, - с готовностью ответил Евгений. - Батарейки хватает на три дня непрерывной работы.
- Отлично! - улыбнулся Сергей Карпыч. - Этого даже много. Думаю, двух дней будет достаточно. Значит, берите палатку, ставьте ее на перевале и наблюдайте на айфоне за полетом, корректируйте маршрут. Карта и желательные треки полета будут у вас забиты. Пусть птичка полетает и все нам передаст. Я думаю, вы хотите спросить: «А зачем это нужно?» Всех деталей сообщить не могу, но скажу только, что у наших служб есть подозрение, что на этом направлении со стороны Грузии готовится провокация, или даже террористическая акция, и они хотели бы выяснить, насколько проходим этот маршрут. И сделать это желательно, не привлекая ненужного внимания. Ваша синичка — для нас просто подарок! Ее никто не заподозрит. Вы постарались, она и в самом деле от настоящей не отличается. Даже мух глотает. Молодцы!
«Ну-ну! - хмыкнул про себя Евгений. - Глядишь, нам еще и ордена дадут! За особые заслуги перед отечеством. А все-таки хорошо, что не на Украине. И желательно — не посмертно».
Тут вдруг подал голос начальник особого отдела, тучный, краснолицый, застегнутый на все полковничьи пуговицы:
- А вот у меня есть опасения.
- Какого рода? - насторожился докладчик.
- Это конечно превосходно, что наша синичка похожа на настоящую — для людей. А вдруг и какой-нибудь хищник ее за настоящую примет? Коршун там, или сокол. Налетит и раздербанит.
Все посмотрели на Евгения. Тот усмехнулся и пояснил с весьма невозмутимым видом:
- Мы это предусмотрели. В птице имеется стрелялка, бьет крошечными разрывными пульками, начиненными быстродействующим ядом. Так что от хищника она отобьется.
- А от человека?
Евгений пожал плечами:
- Не знаю, не пробовали.
В кабинете повисла напряженная тишина. Потом заговорил Батуханов, нахмурившийся, недовольный, вперив гневный взгляд в начальника лаборатории Гнедича:
- Товарищ майор, а почему я об этом ничего не знаю? Об этой стрелялке.
Тот растерянно заморгал, лоб его покрылся мелкими капельками пота:
- Виноват, товарищ полковник! Я и сам впервые слышу.
Полковник перевел взгляд на Евгения:
- Ну!
Евгений удержался от невольной улыбки. Он понимал, что гнев шефа показной, что на самом деле тот просто демонстрирует себя как строгого начальника, командира, а по сути доволен — перед заказчиком вдруг открылось еще одного достоинство «изделия», сделанного в руководимом им институте.
- Почему на испытаниях вы этого не показали?
- Нужды не было, товарищ полковник, - безмятежно ответил Евгений. - А может просто забыли. Столько ведь всего показывали! Головы кругом шли.
- Ну, ладно, об этом мы еще поговорим. - Батуханов как-то сразу остыл и обратился к представителю заказчика, который все еще стоял у экрана с картой, с пультиком в руке, желая что-то ему сказать, но тот его опередил:
- Я думаю, Адил Тулебекович, что в целом мы операцию обсудили, детали обговорим отдельно. - И взглянув на свои часы, промолвил уже другим, поторонним тоном: - Мне пора, меня ждет генерал.
Совещание на этом закончилось, Батуханов отпустил подчиненных, однако Евгения попросил остаться. Когда дверь в кабинет затворилась, он встал из-за стола и подошел к старлею. Евгений тоже встал и молча вытянулся перед полковником, ожидая командирского нагоняя. Командир стоял в раздумье.
- Что это ты, Женя, наплел насчет яда? - спросил он наконец. - Откуда он у нас?
Именно он пять лет назад нашел Евгения Золотова, лично приехал на его защиту в сибирский институт и уговорил перебраться под свое начало, в Подмосковье. Поэтому воспринимал Евгения почти как сына и наедине звал его Женей.
- Наплел, Адил Тулебекович! - не моргнув глазом отвечал Евгений. - Нет никакого яда.
- А зачем наплел?
- Для убедительности. Откуда нам его взять?
- Но стрелялка-то есть?
- Это есть. Испытывали на голубях и на уличном коте. По коту пришлось очередью палить.
Батуханов усмехнулся:
- Ну вы и партизаны! В ТэЗэ не было никакой стрелялки. Кота не жалко было?
Евгений расслабился. Нагоняй отменен, можно дышать ровно.
- Птичку было жальче. Три года трудились, а он бы ее в один миг схрумкал. Потом бы плевался, конечно, поняв, что на пластик нарвался, но птички бы не было.
- А скажи, партизан, если такое секретное «изделие» чужому человеку в руки попадет, ЗНАЮЩЕМУ человеку, он сумеет с ним разобраться?
Евгений коротко и отрицательно повел головой:
- Нет, товарищ полковник! У птички программа самоуничтожения сработает. Взорвется! И этот человек уже ни с чем разобраться не сможет.
- А как она отличит чужого человека от своих?
- В нее искусственный интеллект вложен, распознавание образов. А наши образы в нее забиты.
- Это радует, но почему я таких деталей до сих пор не знал? - Взгляд Батуханова вновь стал жестким.
Евгений пожал плечами и ничего не ответил, вид сохраняя при этом самый невинный.
- Ладно, - махнул рукой полковник. - Иди! Готовься к командировке. Через три дня летишь в Сочи.
- Я один не справлюсь, - возразил Евгений. - Если вдруг какой-то сбой… Электроника — это мое. Ну, программу смогу наладить… А если что-то с механикой? Надо хотя бы Антона взять. Или Кирилла.
Батуханов на секунды задумался, перебирая в уме членов команды Евгения.
- Возьмешь Линду. Она, как я знаю, по полету у тебя специалист.
- Лучше бы парня.
- Лучше девушку. Два бравых парня вблизи границы могут вызвать ненужный интерес. Парень с девушкой — все понятно, никаких вопросов. Романтическая парочка!
- Как скажете! - пожал плечами Евгений. - Линда так Линда. А что, наши погранцы не будут в курсе?
- Нет. Это не их уровень. Во всяком случае — не тамошних. Так что бдите, как говаривал русский классик Козьма Прутков. Пропуска в погранзону мы конечно на вас оформим, туристские. Билеты в заповедник купите на месте. Или по интернету. Все понял!
- Так точно. А Линде кто даст команду?
- Ты и дашь. Ты же начальник группы. Напишешь рапорт, подашь в отдел кадров. На тебя рапорт там уже имеется.
- На сколько дней едем?
- Думаю, недели хватит. С учетом дороги. Если задержитесь — сообщишь. Теперь все понял?
Евгений вновь вытянулся — на этот раз с шутливой, швейковской миной на лице.
- Так точно, господин генерал! Разрешите идти?
- Шагай уж!
Полковник повернулся и двинулся к своему резному креслу, а Евгений направился к выходу из кабинета, думая про себя: «Вот это уже неплохо! Можно будет и на сочинских пляжах задержаться, шашлычок посмаковать!» О Линде, строгой красавице литовских корней, он старался не думать. В переводе на русский, имя ее означало Покладистая, но покладистой она не была. Белокурая бестия! Однако умница!