Дело было вечером, делать было нечего. Катя на кухне шебуршится, Павлик у телевизора сиднем. Только Матвей неприкаянный в кроватке. Время спать, а он куксится, ёрзает. – Ну, хоть бы кто со вниманием! У папы футбол, у мамы кухня. Ага, вот и она. – Малыш заплакал, потянулся навстречу. Катя взяла его на руки, баюкала, сокровенное шептала на ушко… Нет, не унимался сынок.
Павел тоже на нервах, на футбольном поле страсти, а тут детский рёв. Оглянулся. – Не тряси ребёнка!
Катя возмутилась: – А ты выключи телевизор!
Передала сына на руки, сделала чёрное дело, но не угомонилась. – Это ты из меня всю душу вытряс. Господи, как права была мама! Ведь говорила же, предупреждала же!
Павел не вникал в фанаберию супруги, бродил по комнате с ребёнком и спокойно излагал новости в мире. Матюшка вслушивался в интонации и даже притих, когда узнал, что Хосни Мубарак отстранён от власти. А как перешли к Навальному, проискам оппозиции, Матвей зашёлся опять
Катя не отставала тоже: – Ты всегда был в оппозиции к нам. Помнишь, как напился с мужиками? Всю зарплату в ресторане оставил! Пришёл домой в зюзю пьяным, перед мамой стыдно. Да ещё кривлялся в дверях – пусть все видят, какой я пьяный!.. А мама, земля ей пухом, тебя ещё и похмеляла… Отдай ребёнка!
Павел отдал и личный статус поставил на ребро:
– Деньги мне вернули на следующий день, а я тебе их в руки. Забыла?!.. Это раз!.. Ну да, грешен. Так ведь наши вышли в полуфинал! Это не хала-бала, а повод для патриотического подъёма… Это два!.. А ты в командировке думала обо мне?! Лично помчался, напомнить, что Я у тебя есть! Что за дела такие – ни письма домой, ни звонка?! Я твоему Ван Ванычу переломаю как-нибудь ноги. Старый хрыч!
Павел нервно вышел на кухню, но Катя противостояла и там: – Ну, твоя невоспитанность известна, ещё мама говорила. А помнишь, как пришёл с работы в трусах наизнанку? Это как понимать?!.. Ну, коне-е-чно, зашёл за книжкой к Валерке, заодно и помылся... Да мало ли что он говорит! Все вы одним миром мазаны!
Матвейке разговор был непонятен, но раздражение чувствовал, и если мама повышала голос, то и сам обращался в протестующий рёв.
Озабоченные удалились, наконец, в комнату. Вслед Павлушка: – Может по рюмочке? Пора!
Катя не ответила, хотя поняла о чём речь… Был у них брачный контракт с одним простым условием. Если забрались в кущи вольных фантазий, рассуждений, зловредных выводов и обвинений. Если без бутылки не разобраться, то так тому и быть. Психологическая хитрость была безотказна, а предложения поступали и с той, и с этой стороны. Просилось оно и сейчас.
Павел заглянул в комнату, Матюшка всё также безутешно плакал. Катя растерянно уже предложила:
– Может врача? – Можно и врача, – уклонился Павлик. Взял сына на руки и продолжил психотерапию.
– Либерализм – враг России, его козни проникают всюду. С чего бы твоя мама грызла твоего папу?!
Матюшка всхлипывал, прислушивался к интонациям, и вдруг доброкачественно пукнул… Проблема решилась естественным образом. Малыш успокоился, прижался к отцовской груди, и тот закончил напутствие: – Только в консолидации. Только за толерантной рюмочкой устанавливается в доме мир и порядок.
Матюшка, убаюканный риторикой, быстро уснул. Мама приготовила постельку, папа уложил страдальца. Обнявшись стояли, любовались сыном. Катя перекрестила малыша, и улыбаясь: – Ну что, миротворец, иди наливай.