Для тех, кого судьба не благословила самарской пропиской, докладываю обстановку.
Самара расположена на левом, азиатском берегу Волги, а Жигулёвские горы – на правом, европейском. К счастью, деньги на строительство моста благоразумно разворовали.
Это худо-бедно спасает Жигули от тотального замусоривания и вытаптывания. Там даже устроили заповедник. Ну и, как мухи на мёд, туда тянутся всевозможные туристы-рюкзачники. Типа меня.
Кстати, небольшой ликбез. Название Волга звучало первоначально как "Вольга", ударение по вкусу, от слова "Воля".
"Сбежать на волю" лет пятьсот назад звучало, как "сбежать на вольгу" и имелась в виду именно эта река, за которую не дотягивались щупальца крепостного права. Теперь в живых остался только один дальний потомок слова – наречие "вольготно".
Название Жигули родственное словам "жечь", "сожгли", издревле означало разного рода асоциальный деклассированный элемент, например "жиган". Такого контингента там всегда водилось до и больше. Как теперь палаточников, рыбаков, грибников и охотников.
Но горы вздымаются в поднебесье не точно напротив города, а километров десять-двенадцать севернее, выше по течению. Точно напротив посёлка Красная Глинка.
Посёлок назван так в честь Марии Петровны Глинки, жены великого композитора М.И.Глинки. Там находилось родовое имение её предков.
А красная потому, что Мария Петровна горячо, всем сердцем приняла революцию, а когда узнала, что не только освободят угнетённых, но и отберут имение, у неё поднялось давление и лицо сильно покраснело.
Такой её и запомнил восставший пролетариат.
Там теперь, среди прочих, промышляет лодочник, Юрий Макарович, дядя Юра, для постоянных пассажиров Макарыч. Успешно конкурирует с пароходиком, ходящим до города.
Седой паромщик.
За скромнейшую сумму он набивает в свою "Казанку" честной народ, в основном городских грибников, туристов и челночит через реку.
А там уже броди себе в горах, пока не одичаешь.
Вот и я как-то раз по горам, по долам бродил, бродил и перебродил.
Возвращаюсь, подхожу к пристани, сую руку в карман и холодею от ужаса – кошелька нет!
А моста пешеходного, между прочим, тоже нет!!!
Точно! Точно! После перекуса решил поваляться на травке, а когда засобирался домой, поляну не осмотрел. А кошелёк-то возьми из кармана и выпади. Преступное легкомыслие.
А теперь только обратно переться битый час, и не факт, что кошелёк ещё там.
Баранья башка! Миклухамаклай хренов! Вафельницу расхлебянил!!
Вот теперь и подохну здесь, истощусь и угасну от голода. Кто подаст милостыню здоровенному мужичине угрожающей и, вместе с тем, респектабельной внешности?
Что делать, иду на пристань, буду сидеть на берегу, буду рыдать, завывать, встану на колени перед последним лягушонком.
Может быть повезет, и какая-нибудь глубоко озабоченная деревенская вдова возьмёт к себе жить.
А там устроюсь зоотехником или пиявок ловить на продажу, буду выручку зашивать в трусы, поднакоплю на Макарыча и улучив ночку потемнее, дождусь, когда удовлетворённая хозяйка захрапит, вылезу в форточку и дам стрекача.
Дай только вернуться домой. А там уж я просажу все семейные сбережения на короткие неразъёмные молнии, которые нашью во все карманы всех моих штанов, курток и рубашек.
В этот момент мои далеко идущие планы разрушила внезапно причалившая лодка Макарыча.
– Макарыч! Не погуби! Выручай! Я кошелёк в горах потерял, идиот. Перевези. Вот возьми нож Viking Norway, как бритва, выкидной, вот часы G-shock, совсем новые, две недели. Банка гречки с тушёнкой ещё осталась. Крекеры нераспечатанные, мировой закусон …
– Да ладно ты, не парься, садись. Отдашь в следующий раз. Ну, крекеры-то давай. Сегодня ещё не жрал.
– Макарыч!!! Благодетель!! Отец родной!!
Обнявшись с рюкзаком, зажатый между другими пассажирами и замирая от счастья, я мчался через реку к родному берегу.
Долой! Долой эту грязную, жирную, неграмотную колхозную бабу! Долой постылую работу зоотехника! Долой пиявок! Долой весь этот кошмар. Я еду домой! Домой!
Не сумев расцеловать на прощанье уворачивающегося Макарыча, я двинулся к шоссе, по которому мне предстояло пройти до дома пешком добрую дюжину километров. Но разве это имело значение? Люди и в Иерусалим ходили, и в Пекин из Багдада. Не это ли предел мечтаний пешеходного туриста, после дня в горах прошлёндрать ещё червончик по пыльной и шумной обочине шоссе?
Вот иду это я, иду. Прикидываю, что вернусь поздно. Но ничего! Навру что-нибудь жене про срочное совещание.
И вот тут меня настигает родовая карма.
Не шёл я и пяти минут, как меня нагоняет и лихо тормозит старенький раздолбанный "Москвич". Водила, щетинистый мужик в трико и майке, распахивает приглашающим жестом дверь. Тебе куда?
Учтиво нагнувшись к двери, благодарю и сообщаю, что должен отказаться, все свои деньги я пропил.
Всем читателям рекомендую эту психотехнику. Она вызывает в нашем народе самый тёплый и душевный отклик. Русские люди добры и отзывчивы, это всему миру известно.
Эх! Всё равно прокачу! – восклицает водитель. До окраины города, а там мне налево.
Сажусь, расточая благодарности.
Разговорились. У нас нашлась общая альфа-матерь, только он постарше и с другого факультета.
Жалеет, что в лихие девяностые забросил работу по специальности. Можно было перетерпеть, но подвернулись шальные заработки.
Из института вспоминает лишь курс электротехники. И одну незабываемую преподавательницу, которая поверила, что он потерял свою курсовую работу, и по собеседованию поставила четвёрку. А он и в самом деле потерял. Дело было по пьянке, уличная драка. Всех замели в ментовку, а портфель так и остался валяться в газоне.
Ну, прямо, как мой кошелёк на живописном горном склоне.
Жаль, фамилию её забыл.
А как, ехидно спрашиваю, звали эту преподавательницу? Не Марина ли, случаем, Григорьевна?
Он, с дикой улыбкой уставился на меня. Слушай! Да ты же на неё похож! Сын что ли?
Сын. Только на дорогу смотри.
Он подвёз до самого подъезда. Много говорили о необходимости и возможности творить добрые дела. Я поклялся начать прямо сейчас, вот только помоюсь, побреюсь и переоденусь. Всё как-то элегантнее.
Так и сделал. Для разминки перевёл старушку через улицу.
Она, конечно, воспитанная попалась, городская. Отказывалась. Мол, просто мимо шла, а туда ей совсем не надо. Живёт на этой стороне.
Какая редкая по нашим временам скромность!
Но я проявил деликатную настойчивость. Взял её нежно под локоток, забрал из рук сумку и перевёл.
А она, как только ступила на тротуар, сразу убежала. В смущении.
Проказница!
Но ведь мы должны делать добрые дела не для благодарности, правда?