Не знаю, зачем Сэму это было нужно, но, увидев меня сидящим на скамейке возле дома Эстер, он вдруг решил, что нам с ним необходимо развеяться. На днях ему позвонил один из его «непростых» знакомых и сообщил, что достал приглашение в клуб «Уэбстер Холл». Там как раз проходили дни электронной музыки. Так мы попали на рейв-вечеринку в самый эпицентр гламурных фриков Манхэттена.
Мы явно ошиблись с прикидом, потому как на мне была школьная форма, а на Сэме — его обычный изысканный костюм: узкие брюки, белая рубашка и приталенный пиджак на одной пуговице. Собравшаяся там пестрая толпа людей, скорее всего, в париках-дредах всевозможных цветов, была одета в удивительные костюмы из латекса, перетянутые ремнями разной длины и ширины, больше напоминающие костюмы для БДСМ-игр. И все они изображали подобие танца, содрогаясь в конвульсиях перед безумно популярным дабстеп-диджеем, ремиксы которого заставляли этих людей вытворять гротескные движения руками и ногами. Мне стало смешно, и уже через пару минут наблюдений, расположившись за стойкой, к которой нас припарковал Сэм, я разразился истеричным хохотом.
— Что будете пить? — к нам подошел чернокожий бармен с накрашенными розовыми губами, это заставило меня схватиться за живот в приступе болезненного смеха.
Не обращая внимания на мое истеричное поведение, Сэм поспешил заказать нам по коктейлю, в который, перед тем как употребить, я высыпал изрядную порцию порошка. И после этого я увидел, как беснующаяся толпа поплыла в каких-то странных сверкающих сценах с застыванием и последующим быстрым ускорением.
— Мы только пришли, — Сэму явно не нравилось то, что я уже был не в себе. — Не умеешь ты получать наслаждение, растягивать его.
— Да что ты. Значит, не умею? — пошатываясь, я сполз с барной стойки. — Тогда я доставлю его тебе, — я стянул с себя свитер, который был на мне еще с утра и являлся частью дурацкой школьной униформы.
Меня пустили в клуб только потому, что сочли Сэма за «дома», который привел своего «малыша» в школьной форме повеселиться.
Шатаясь, я направился в самую гущу бесноватой толпы в гротескной латексной одежде всех цветов радуги. По сравнению с ними я, должно быть, казался послушником церкви Святого Георгия или человеком, который сидит на очень тяжелых препаратах. Последнее вполне соответствовало действительности. Я начал двигаться в меру возможностей своего тела, подражая некоторым танцующим в толпе. Посмотрев на Сэма, я понял, что ему действительно нравится наблюдать за мной, потому как его глаза были хищно прищурены. А мне нравилось дразнить его, зная, что ему никогда не удастся подчинить мою волю, поработить и сделать своим.
Увлеченный шуточными заигрываниями с Сэмом, я не заметил, как какие-то люди из толпы начали тереться об меня, подходя все ближе и прижимаясь со всех сторон. Они трогали меня за волосы, талию, руки, лезли под рубашку, кто-то поцеловал меня прямо в губы. Я вскрикнул, когда один из них провел своими ногтями по моему животу, оставляя три кровавые полоски. Затем уже другой нагнулся и начал слизывать эту кровь. Меня затошнило.
Где-то вдалеке послышался скрип двери. Там, за окном, темный и спокойный лес. Ступая по мокрой и прохладной земле, я лишь забавлялся огнями глаз смотрящих на меня хищных зверей, готовых броситься и разодрать мою плоть.
— Ты здесь самый красивый мальчик, — прошептала она мне, подходя вплотную и отводя в сторону, заявляя свои права на меня как госпожа. Никто не смел перечить ей, она, облаченная в черное платье из латекса, высокие кожаные сапоги, с плетью в руках, была жрицей плотских утех. Ее тело было храмом, а мы — ее рабами. — Хочешь, чтобы тебя разодрали в клочья?
— А что, если хочу? — прошептал я ей в волосы, вдыхая медовый аромат.
— Привет, веселую компанию ты себе нашел, — Сэм уже был тут как тут, и хвост торчком.
— Она просто сводит мой пах с ума, — прохрипел я, облокачиваясь о стену в коридоре.
— Юкия, эта девушка, она немного не… это же любительница БДСМ-штучек. Мой тебе совет: не связывайся с ней.
— Да брось, — я отодвинул его руку в сторону, чтобы рассмотреть девушку. — Ты посмотри, какая красивая, я еще не видел таких красивых.
— В этом ты чертовски прав, — с каким-то благоговением проговорил Сэм, но тут же одернул себя, — Юкия, она тебя свяжет и исхлещет этой плеткой.
— Ну, это мы еще посмотрим, кто кого, — я подошел к ней и стал вырывать плетку из ее рук, покусывая при этомее немного округлое белое плечо.
Ей явно это не нравилось, но постепенно дикарка начала сдаваться и выронила плетку, тогда я развернул ее к себе и посмотрел прямо в глаза. Она вдруг прижала меня к стене с такой силой, что еще немного, и я бы подумал, что она трансвестит. Но, когда она положила мою руку на свою округлую, чертовски приятную выпуклость размером с мою ладонь, сомнения покинули меня, а внутри все загорелось желанием.
— Ты что это делаешь? А ну убери от нее свои грязные руки, — послышался злобный голос приближающегося к нам здорового бородатого мужика.
— А это, должно быть, ее папа? — не унимался со своими колкостями Сэм.
Он подбежал к нам, как взбесившийся вепрь, и с силой оттолкнул девушку от меня. Та, не устояв на высоких каблуках, упала на пол.
Я посмотрел на нее: судорога боли исказила ее лицо, дав мне сигнал к тому, что нужно усмирить бородача. Я схватил валяющуюся плетку и начал угрожающе рассекать воздух. Мужика это взбесило так, словно я размахивал перед ним красным пледом, и он бросился на меня, как бык. Но я начал хлестать его с такой силой, что каждый удар рассекал его толстую кожу, оставляя продолговатые красные отметины, из которых вскоре засочилась кровь. В знак своего подчинения, в меру своей извращенности, он опустился передо мной на колени, а я поставил на него свою ногу и еще раз рассек плеткой воздух. Судя по тому, что он застонал и забыл про свою госпожу, его это сильно возбудило.
— Ну и представление ты тут устроил, — Сэм подбежал ко мне и вырвал плетку.
Только сейчас я заметил, что на нас смотрел весь клуб.
— Пора сваливать, — одобрительно кивнул я.
— Подожди! — девушка схватила меня за руку. — Я еще никогда не видела такого сильного мужчину, как ты. Ты смог его поработить, даже мне это не удавалось так легко! Это все твои глаза.
— Как тебя зовут?
Словно оценивая новую игрушку, она улыбнулась и обошла меня вокруг, грациозная и изысканная, как статуя, ожившая и сошедшая со своего пьедестала. Не выдержав близости столь прекрасного лица, я обхватил его руками, на что она слегка поморщилась, но в глазах я заметил вспыхнувший огонек. Эта девушка явно не любила подчиняться.
— Эшли, — проговорила она мне в самые губы.
***
— Только ты можешь пойти в клуб и познакомиться там с самой сомнительной девушкой из всех, — ворчал Сэм, подглядывая в зеркало за тем, как я ласкал эту подергивающуюся, точно дикая лань, обольстительницу на заднем сиденье его машины.
— Сэм, просто отвези меня… нас домой… это Пятая Авеню…
— Да неужели, а я и забыл!
— Ты что, живешь на Пятой Авеню? — задыхаясь, проговорила девушка.
— Хех, да бомжует там, побирается у местных швейцаров!
— Аха-ха, обожаю его за эти глупые шутки.
— А ты что, вроде тех богатеньких сынков, у которых с ориентацией не все конкретно.
— В смысле?
— В смысле, ты с ним спишь?
— Я и он? Да нет, да ты что… я и Сэм?! Аха-ха-ха…
— Ну да, конечно, сейчас он будет уверять тебя в том, что он охренеть какой натурал, — Сэм резко остановил машину у входа в гостиницу.
— Это же «Гранд Палас», твою мать! — девушка была явно в восторге. — Да я даже мимо боялась пройти, а какой-то дрыщик, — при этом она пихнула меня локтем, — живет в этом божественном здании.
— Ты не представляешь, каково было мое удивление, особенно когда я могу позволить себе лишь двухэтажный пентхаус на Ист-Ривер, — начал прибедняться Сэм.
— Да что вы вообще забыли в этом клубе? Я думала, что такие люди только с охраной ходят, — не переставала удивляться девушка.
— Вот ему охрана явно не помешает!
— Э-э-э, дальше я сам, а ты отправляйся домой, — нежно обхватив девушку за талию, я завел ее в сверкающий вестибюль гостиницы. Навстречу мне тут же поспешил швейцар с каким-то конвертом в руках.
— Добро пожаловать, сэр, вас не было целый день, а это письмо было велено срочно передать вам, — с тревогой в голосе сказал он.
— О, привет, Микки!
— Твою мать, ты и вправду здесь живешь! Я чувствую себя Джулией Робертс.
— Ты намного красивее ее, детка, — прошептал я ей в ухо в уже поднимающем нас наверх лифте.
— Да неужели, сколько тебе лет?
Когда она зашла в мои апартаменты, ответ ее уже мало интересовал, так как девушка не переставала восхищаться убранством и декором, видом из окна, трогала обивку мебели и путалась в длинных портьерах, будто залетевшая в окно маленькая птичка. Особенно ее восхитила огромная хрустальная люстра, стоя под которой она начала крутиться, расставив руки в стороны. Я подумал, что если бы вдруг что-то пошло не так, и люстра упала, она бы проткнула ее тело насквозь, заливая зеркальный пол черной кровью. Я редко когда приводил сюда людей, часто разъезжая по домам своих знакомых, в основном все они были друзьями Сэма.
Глядя на эту чудо-девушку, я совершенно проигнорировал письмо, достал из бара бутылку «Дом Периньон» и начал возиться с пробкой. Мне всегда с трудом давались такие вещи. Заметив мои мучения, она подошла, вырвала из моих рук бутылку и с размаху ударила горлом по круглому мраморному камню декоративной колоны, украшающей лестницу.
— Ты дикарка, — я разразился смехом.
— Ты необыкновенный!
— Ты так думаешь? — она начала оттеснять меня в угол, наступая с острым горлышком бутылки в руках.
— Живешь как сын миллиардера, но не в состоянии даже бутылку для девушки открыть. Еще немного, и, кажется, ты бы начал звать на помощь своего друга.
Я вырвал бутылку из ее тонких рук и молча разлил содержимое по бокалам.
— Ты не сказал, как тебя зовут? — отставляя протянутый мной бокал в сторону, даже не сделав глотка, вдруг спросила она.
— Что-то не так? — удивился я.
— У меня непереносимость алкоголя, падаю безжизненным трупом. Думаю, это не то, чего ты хочешь сегодня ночью, — она начала расстегивать свое облегающее платье, которое слетело с нее, словно листок бумаги, повергнув меня в полнейший восторг от увиденного.
На груди у нее была татуировка в виде птицы.
Я подошел к ней и полил птичку содержимым своего бокала.
— Что ты делаешь? — недоуменно спросила она.
— Ну, я подумал, эта птичка летала так высоко, что устала, поэтому решила присесть и отпить воды.
— Ты такой добрый или просто любишь животных?
— Мое сердце, как птица, бьется от того, что ты здесь, — я приложил ее руки к своей груди, — возможно, это я не могу напиться, утолить жажду, которую испытывало мое тело до того, как я увидел тебя. Растворись во мне водой, подари мне ночь, от которой я еще долго буду парить высоко над облаками, — нагнувшись к ее татуировке, я провел языком по рисунку.
Она обняла меня своими руками-крыльями и унесла высоко, за все пределы того, на что было способно мое тело.