Татьяне Суровой с благодарностью за вдохновение
Семейный обед.
Маленькая Маша сидит за столом и имитирует то, что ест суп. Маша отличается тем, что всегда «плохо ест».
Делает она это медленно и очень неохотно. Поэтому обед затягивается для неё на большой промежуток времени. Она долго размешивает суп, водит ложкой по тарелке слева направо и справа налево.
Взрослые давно привыкли к тому, что Маша подолгу сидит за столом. Вот и сегодня она тянет и тянет – живая иллюстрация фразеологизма «в час по чайной ложке».
Ложка у неё, почти четырёхлетней девочки, конечно, не чайная, но и не большая столовая, а десертная небольшая ложечка. И тарелка у неё своя – особенная. Когда суп будет благополучно съеден, на дне появится картинка с медвежонком.
Но до милого глазастого медвежонка в зелёной травке Маше ещё далеко, то есть пушистый малыш находится пока очень глубоко. А суп Маше есть совсем не хочется. И даже медвежонка ей совсем не хочется увидеть.
Сначала перемешивание жидкости выглядело вполне оправданным – суп был горячим. Маша водила по нему ложкой и разглядывала содержимое – вот светленький длинненький кусочек картошки, вот оранжевый тоненький лепесток морковки, вот прозрачная полосочка лука. Вот какие-то зеленоватые травинки – укроп и петрушка.
Дедушка, бабушка, к которым привезли на лето Машу, и приехавшая в гости в деревню в отпуск тётя уже давно справились с супом, а Маша всё сидит и никак не может одолеть его. Встреча с заветным медвежонком на самом донышке откладывается надолго.
Наконец, под долгие разговоры с горем пополам Маша съедает ставший холодным суп и принимается за поданную ей гречневую кашу с котлеткой.
Но перед этим она с удовольствием быстро с большим аппетитом расправляется с порезанным не кусочки свежим огурцом – единственным продуктом, который ест с удовольствием и без уговоров.
Однако на гречке с котлетой скорость опять заметно снижается. Хотя немного превосходит скорость поедания супа.
Маша болтает ногами, крутит головой, что-то лепечет, но процесс идёт крайне медленно.
Взрослые уже пообедали, выпили чай, а Машина котлета всё никак не заканчивается, хотя и едва заметно потихоньку уменьшается в размерах.
Вот уже и дедушка, сказав спасибо, уходит в комнату и включает телевизор. А бабушка с тётей терпеливо ждут, когда Маша закончит затянувшуюся, как обычно, трапезу.
Они ведут свои взрослые разговоры, изредка подсказывая Маше, что надо есть побыстрее. И тогда они пойдут к телевизору смотреть мультфильмы. Параллельно тётя перемывает, а бабушка вытирает и убирает посуду.
Но вот Маша расправилась с котлетой, отказалась доедать ставшую холодной и невкусной гречневую кашу и выпила чай.
С чувством облегчения все отправляются к дедушке в комнату – к телевизору. Но до мультиков ещё около четверти часа, а потому они вместе смотрят другую передачу.
Маша забирается на диван, устраивается поудобнее, придвигает к себе коробку с игрушками, берёт с диванной подушки куклу Лялю и принимается кормить её.
– Давай обедать, Ляля! Ешь, – поучительно говорит она. – А то не вырастешь и останешься маленькой.
Она зачерпывает игрушечной ложкой воображаемый суп в игрушечной тарелке и подносит ложку к крепко сомкнутому куклиному рту.
– Надо есть! – строго комментирует она предполагаемый отказ.
Тем временем из телевизора раздаётся текст:
– Горький прожил долгую и интересную жизнь.
– Нет, суп совсем не горький, – нравоучительно вразумляет она строптивую куклу и, глядя на экран, тычет ложкой куда-то в Лялин нос.
Маша на автомате повторила только что прозвучавшее слово и замерла, с недоумением глядя на экран.
Оттуда на зрителя взирает великий пролетарский писатель в чёрной широкополой шляпе. Затем в небыстрой последовательности разные кадры сменяют один другой. Вот Горький вынимает трубку изо рта и пускает струю дыма из-под густых седых усов. Вот рядом с ним весело крутится улыбающаяся маленькая девочка – ровесница Маши.
Маша пристально и удивлённо смотрит в телевизор.
– После уговоров Ленина Горький уехал лечиться за границу в Италию, – с правильными актёрскими интонациями вещает закадровый дикторский баритон.
Маша вглядывается в кадры кинохроники непонимающим взглядом.
– Почему горький? – наконец формулирует она то, что заинтриговало её.
– Дядю так звали – Горький, – объясняет ей тётя.
– Почему? – недоумевает Маша.
– Это его фамилия, – говорит тётя и принимается объяснять, – у всех людей есть имя и фамилия. Вот тебя зовут Маша. И фамилия твоя Иванова. А дядю звали Максим, и фамилия у него была Горький.
– Почему горький? – беспомощно повторяет Маша.
Тётя осознает, что ребёнку надо объяснять то, о чём тот пока не догадывается: у всех людей есть имена и фамилии. Что она и делает. Но растолковывать ситуацию ещё и с выдуманным псевдонимом тётя не берётся и решает не перегружать маленького ребёнка лишней информацией.
– У него была такая фамилия, – подключается к объяснениям дедушка.
Но Маша ничего не понимает:
– Почему он горький? – с надрывом в голосе от неспособности понять абсурдный для неё факт и нелепую фамилию настойчиво вопрошает она.
– Фамилия такая, – говорит бабушка.
– Вот меня зовут Оля, – для убедительности объясняет тётя, а фамилия моя – Петрова.
У Маши на глазах выступают слёзы, и она начинает плакать, беспомощно твердя одно и то же.
– Почему он, – Маша горько всхлипывает и кивает головой в сторону телевизора, – горький?!
До неё никак не доходит то, что фамилия может так странно звучать. И почему человека назвали именно так – горьким.
В конечном итоге взрослые наперебой пытаются объяснить суть проблемы, называют разные имена и фамилии – собственные, ближайших родственников, друзей, знакомых и соседей.
Но ничего не понимающая Маша аргументам не внимает и рыдает от неспособности осознать факт и его смысл.
Получается навязчивый речитатив, состоящий из одной недоуменной фразы:
– Почему дяденька горький?
Рядом с Машей лежит недокормленная и позабытая кукла Ляля.
А взрослые наперебой пытаются втолковать плачущему ребёнку необъяснимое сочетание – Максим Горький.
Почему «горький»? И действительно, с чего это все писатели, особенно в начале ХХ века, в попытках быть оригинальными взялись брать себе однотипные (и похожие одна на другую) фамилии-псевдонимы из имён прилагательных – Максим Горький, Демьян Бедный, Саша Чёрный, Андрей Белый, Саша Красный, Эдуард Багрицкий, Борис Полевой, Артём Весёлый, Михаил Голодный, Степан Дальний, Павел Беспощадный, Роман Добрый, Антон Крайний, Сергей Грустный, Андрей Скорбный, Эмиль Кроткий, Панас Мирный, Акакий Оранжевый и т. п. А в придачу к ним Борис Рыжий и Михаил Светлов.
Но пусть классик ответит сам:
«Не браните вы музу мою,
Я другой и не знал, и не знаю».
Максим Горький
«Комментарии к частным беседам». – Рига, 2022.