После обстоятельного рассказа о положении в стране руководитель представительства МВД СССР в Кабуле предложил получить оружие, другое снаряжение и разместиться по гостиницам. Места распределены, их объявят работники тыла.
В городе действует комендантский час. Хождение по городу после девяти часов вечера осуществляется только по специальному пропуску и паролю. Афганские солдаты бдительны, при малейшем нарушении без колебаний применяют оружие. Такие неприятные случаи были. К счастью, они прошли без серьезных последствий, но их вообще следует избегать.
- Сейчас по религиозному календарю тысяча четыреста первый год, - сказал наш руководитель в заключение, - и в стране, как и во всем исламском мире, идет великий пост. Исламские экстремисты провозглашают, что пост - время священного жертвоприношения Аллаху, подразумеваются акции против правящей партии, убийства советских специалистов, которых радикалы считают неверными. Вы должны хорошо понимать, какими идеями питаются головы бойцов агрессивно настроенной части исламской оппозиции.
Наша задача - терпимость и искреннее уважение к религии, налаживание добрых отношений с мусульманскими священнослужителями. Прошу всех руководствоваться таким подходом в работе. Все население, в том числе большинство военных, свято соблюдают пост. Во время поста люди не принимают пищу, пока светит солнце. Поэтому советую в присутствии местных жителей пока воздержаться от еды и курения.
Во время великого поста население страны строго следит за исполнением религиозных обрядов. Всякое неправильное наше поведение может вызвать негативную реакцию. Вообще в городе в дни поста надо появляться как можно реже и только при крайней необходимости. Выходите группами и обязательно с оружием. Отлучка поодиночке категорически запрещается!
Вам выдадут афганские деньги. Питаться будете самостоятельно. Ознакомьтесь с реквизитами афганских денежных купюр. Пригодится, когда сами начнете делать покупки. Если возникнет необходимость посетить рынок, собирайтесь группами, вызывайте автомашину через дежурного. Если вопросов нет, считаю совещание законченным. Напоминаю, завтра - актив. Автомашины будут поданы к гостиницам к восьми часам утра.
Мы быстро разместились в двух зданиях. Одна из гостиниц была дворцом бывшего влиятельного феодала. Внутреннее убранство впечатляло, на потолках и стенах - дорогая лепка, в просторных залах - изысканная мебель.
Кто-то сообщил, что рядом в доме напротив живет опальная вдова Нурмухаммеда Тараки. Опальной она стала при Амине. Удивительно то, что времена изменились, но к ней по-прежнему никто не проявлял практически никакого внимания. Она скромно жила одна, забытая всеми, сама обслуживала себя, иногда появлялась на улицах, посещала духаны.
Расставив наскоро чемоданы и сумки, стали собираться на рынок. Доставали толстые пачки денег и с интересом осматривали хорошую бумагу. Кто-то высчитал курс, выходило, что за один рубль можно было получить довольно много афгани. Афганские купюры были длиннее советских. Хождение имели всякие бумажные деньги, - выпущенные при народной власти и старые, с портретами королей. Все надписи были на арабском языке, их следовало читать справа налево. Разобравшись с деньгами, снарядили автоматы, группой вышли из гостиницы и встали у ворот в ожидании машины.
Рядом с нами на наших глазах расположился пожилой афганец, он вознамерился продавать вишню из огромных, сшитых из грубой ткани торб. В Союзе сумки стояли бы на земле или на прилавке, здесь они свисали с худых боков флегматичного серого ослика, неподвижно застывшего в тени ограды. Афганец принялся настойчиво предлагать свою вишню прохожим, но ее никто не брал.
Мимо проходил неопределенного возраста местный житель в изношенном донельзя ватном халате. Вдруг он схватил из сумки вишенку и молниеносно забросил ее в рот.
Продавец среагировал мгновенно, он закричал и чувствительно треснул бродягу ладонью по шее.
Мы возмутились.
- Вот жадина, одну вишенку пожалел бедняку!
Торговец в ответ на нашу реакцию покачал головой, затем многозначитально поднял глаза вверх, к небу. Мы, конечно, ничего не поняли, однако наш дотошный переводчик-таджик подошел к афганцу и негромко переговорил с ним.
Оказалось, продавцу не жалко вишни, но сейчас великий пост. Прохожий, съев вишенку при свете солнца, нарушил Коран, проявил непочтение к богу, совершил неблаговидный, греховный поступок.
Наконец, подъехала машина, мы погрузились и поехали по кабульским улицам. Правила уличного движения, такие привычные дома, здесь, оказывается, фактически не применялись. Официально-то они существуют, однако соблюдают их своеобразно.
Водители высовывали головы из кабин на перекрестках, кричали друг другу, мол, проезжай, махали руками. Договорившись и убедившись в безопасности, разъезжались.
Непрерывно сигналили автомобильные клаксоны, предупреждая об опасности, водители то и дело показывали друг другу руками какие-то хитроумные знаки, перекидывались короткими фразами и продолжали движение, а на уличную разметку и дорожные знаки мало кто обращал внимание.
В салонах многих автомашин на переднем сиденье рядом с водителем, несмотря на невероятную тесноту, сидели три человека. Наверное, здесь так принято.
Часто попадались такси с тяжелым грузом или телеги, которые тащили двое мужчин. Один тянул груз спереди за оглобли, другой помогал, толкая сзади. После разгрузки один из рабочих садился на телегу, а второй его вез, так они отдыхали по очереди.
По обеим сторонам улиц непрерывно тянулись духаны - торговые лавки. Они напоминали наши ларьки, только здесь для рекламы духанщики вывешивали свои товары снаружи. Громкие монотонные голоса зазывали покупателей.
Когда проезжали реку Кабул, увидели торчащие из желтой воды головы буйволов. Так животные здесь спасались от жары.
Прибыв на рынок, мы были буквально шокированы. Я неоднократно бывал на южных базарах, в том числе на знаменитых рынках Ташкента. Казалось, ничто теперь меня не могло удивить. Тем не менее, удивило и запомнилось на всю жизнь.
Под жгучим и ярким, зависшим прямо над головой кабульским солнцем щедро и гостеприимно раскинулись нескончаемые шумные пестрые торговые ряды, заваленные разнообразной снедью, зеленью, экзотическими овощами и фруктами.
Большие духаны буквально ломились от товаров. Чего там только не было! Украшения, дубленки, радиоаппаратура, часы, драгоценные камни. Здесь заправляли воротилы, имевшие серьезные деловые контакты с Пакистаном, Ираном, Гонконгом, Индией.
Продавцы, зазывая покупателей, не давали пройти. Они кричали, каждый приглашал зайти именно к нему, показывал товар, умело выпячивая достоинства и сглаживая недостатки.
Многие торговцы знали некоторые русские слова: "Давай, смотри, хорошо." Обращала на себя внимание их обходительность.
С нами поехал сотрудник, который длительное время находился в Кабуле. Он разъяснил, что твердых, устоявшихся цен здесь не существует.
Продавец называет произвольную цену, затем начинается длительный процесс торга. Рядиться приходится долго.
Почувствовав, что товар заинтересовал, продавец вежливо, но настойчиво называл сумму, превышавшую ту, которую назвал покупатель. Если покупатель начинал терять интерес, потихоньку сбавлял цену.
Таким образом, конечная цена может оказаться в несколько раз ниже первоначальной, а когда из-за незначительной разницы не сговаривались, и покупатель собирался уходить, продавец кричал ему в спину, что согласен.
Причина столь продолжительных торгов объяснялась просто. В условиях, когда покупатели имели различный достаток, продавец при объявлении цены ориентировался вовсе не на цену соседа по торговому ряду. Путем торгов он пытался определить, какую сумму покупателю не жалко отдать за предлагаемый товар.
Так наваривалась копейка. Без этого торговля превращалась в малоприбыльное и потому малоинтересное занятие.
Конечно, такой рынок и такая торговля советскому человеку были в диковинку. Наши люди с детства привыкли к колхозным рынкам, где цены поддерживались примерно на одном уровне, а на прилавках в обязательном порядке выставлялись ценники. Походив по рядам, поторговавшись и кое-что купив, мы взглянули на часы и с удивлением обнаружили, что на незначительные покупки, в самом деле, уходит просто уйма времени!
Исключением можно было считать торговлю товарами из Индии. Ею заведовали индусы в интересных шапочках, из-под которых торчали длинные косички. Они, как правило, не торговались. Правда, и товар у них был другой, то были не фрукты, овощи или безделушки, а ювелирные изделия, драгоценные камни, серебро.
Мясо лежало только в парном виде. Владельцы баранов пригоняли животных на рынок и резали прямо на месте за перегородкой в зависимости от спроса. Если мясо почему-то не шло, то оставшуюся часть баранов угоняли обратно домой до следующего дня.
Торговые ряды буквально кишели подростками и малолетними, бродили толпы мальчиков и девочек. Они протягивали грязные ручонки и без устали пищали: "Пайса, пайса!"
Благодаря бессмертному произведению Ильфа и Петрова можно было без труда догадаться, что ребятня требовала деньги. Мне, как и многим нашим только что прибывшим людям, стало жаль несчастных ребятишек, им практически никто не подавал. Вскоре поняли, почему.
Я вручил несколько монет маленькой девочке в грязном платьице, и вдруг огромная неуправляемая толпа маленьких грязных существ мигом окружила меня. Все тянули ладошки, не давая пройти. Сначала я пытался давать им монеты, но детей становилось все больше и больше. В какой-то момент мне показалось, что я никогда не вырвусь из этого кричащего, наперебой орущего сборища!
Едва я пришел в себя, - меня ожидало новое приключение. Принимая от продавца фрукты, почувствовал, что кто-то снизу осторожно поддерживает пакет. Опустив глаза, увидел улыбчивого мальчонку. Удивившись, поблагодарил его, расплатился с продавцом и пошел дальше, однако мальчуган преградил дорогу и потребовал плату за услугу.
- Пайса!
Удивление у меня сменилось растерянностью. Что поделаешь! Мальчика никто не просил помогать. Такое обслуживание, да и вообще вся неспокойная обстановка на рынке, казались странными.
Я неуверенно посмотрел на мальчугана.
- Пайса?
- Пайса, пайса!
Он спокойно, уверенно и твердо, словно взрослый мужчина, протянул руку. Пришлось искать монету в кармане.
Другой мальчишка, увидев, что пакет с фруктами мешает мне вытащить деньги, ловко подхватил его, взял на руки и не отдавал, пока не дошел с ним до машины. Здесь мне пришлось снова раскошеливаться.
Кругом царила особая рыночная жизнь. Торг возникал по самому, казалось бы, незначительному поводу, из-за мелочей.
Тем не менее, покупатель и продавец были взаимно вежливы, в особенности афганцы. Они всегда почтительно кланялись. Казалось, ничто не может вывести их из равновесия, лишь иногда они слегка обижались на непонимание. Рядились торговцы за каждый афгани не из жадности. При общей бедности любая, даже самая мелкая монета стоила торга.
Несмотря на военные действия и опасные дороги, торговля не просто процветала, она шла бурно, ярко, живо. Купцы страдали, рисковали жизнью, с них брали непомерные пошлины, их облагали данью душманы, грабили уголовники, но оживленная торговля не прекращалась, шла своим чередом, пробивала все барьеры и, в конце концов, наваривала прибыль.
Огромные автомашины непрестанно следовали по трассам. Их высокие борта традиционно разукрашивались, словно праздничные игрушки, и мне подумалось тогда, что никакие боевые действия, никакие политические режимы и никакие криминальные силы, какими бы грозными они не были все вместе взятые, не в силах запретить, пресечь, извести торговлю в этой загадочной стране, напоминающей многослойный пирог с многочисленными секретными начинками.
10 января 2009 года