Глава семнадцатая
Вернуть украденную жизнь...
Ночи изменились. Ещё совсем недавно, какой-нибудь месяц назад, тьма была непроглядной и горькой. Как кофейная гуща или чёрные, светонепроницаемые шторы. Теперь же предназначенные для сна часы стали сетчатыми. Серая паутина вторгалась в дрёму и опутывала верёвками бессонницу.
Аделаида Валерьевна встала с постели и подошла к кровати, на которой крепко спала Лара. Аделаиде удалось вытащить дочь из Кровавого сада, превратить призрака в существо из плоти и крови, вернуть ей украденную жизнь, вот только... Вот только Лариса походила на зомби. Глаза напоминали пересохшие, мёртвые озёра, иссиня-бледная кожа наводила на мысли о манекене, кукле в человеческий рост или... ожившем трупе. Лариса не говорила и, казалось, совершенно не осознавала происходящее. Её сон, больше похожий на смерть, приводил мать в ужас.
«Ты всё правильно сделала, - убеждала себя Аделаида. - С какой стати эта девчонка, жалкое отребье, пользовалась чужой жизнью? Ей и без того несказанно повезло. Должна была умереть в четырёхлетнем возрасте, а дожила до восемнадцати. Лишние четырнадцать лет... Прямо-таки королевский подарок, которого Снежана была недостойна».
Аделаиде вспомнились горькие, пустые годы без Лары. В её комнатке жили, умирали и без вести пропадали люди. Некоторые в ужасе собирали вещи и сбегали, как та женщина... Ну как её? Ах да, Ангелина Юрьевна. А Аделаиде не давало спать чувство вины перед дочерью. «В самом деле, что ты за мать? - звучал у Аделаиды в голове чей-то обвиняющий голос. - Лариса росла как трава в поле. А потом... Как ты могла позволить ей сойтись с этим проходимцем?»
- А вот возьму и спасу. Должен быть какой-то способ, - немного невпопад отвечала Аделаида.
Неизвестный судья презрительно хмыкал и умолкал. Аделаида Валерьевна ходила к гадалкам, которые вымогали у несчастной матери деньги и обещали золотые горы. Таскалась в милицию, жаловалась в прокуратуру на бездействие властей. Пробовала расследовать исчезновение дочери самостоятельно. Всё это не привело ни к какому результату.
Как-то Аделаида подкараулила Снежану и подробно расспросила её о Мире зимних грёз, кровавых вишнях и томящейся в Заоконных дебрях Ларе.
- Только никому не рассказывай о нашем разговоре. Ты же не хочешь, чтобы все узнали, какая ты плохая девочка, - заключила Аделаида беседу со Снежкой.
Женщина подобрала осколок оконного стекла около длинного зелёного дома. От кусочка прозрачности исходило странное тепло и слегка покалывало пальцы. «Там она и томится. Бедная Лара. В этом стёклышке её мир, состоящий из крови», - слезинка капнула на острый треугольник и зашипела, как будто это были раскалённые угли.
И вот однажды в сырой, страшный своей гниловатой вкрадчивостью октябрьский день Аделаида брела по улице и плакала. Стёклышко лежало у неё в сумке. Женщина никогда с ним не расставалась. Иногда Аделаида даже беседовала с прозрачностью, просила у дочери прощения, называла её разными ласковыми именами.
- Книжечку не хотите приобрести? Недорого, всего пятьдесят рублей, - послышался из тёмной подворотни чей-то неприятный, писклявый голос.
Женщина обернулась. Перед ней стояла девушка лет двадцати в чёрном платье и алой шали. В руке торговка держала сумку с книгами в ярких обложках. Черноволосая, горбатая, худая и желтолицая, незнакомка производила отталкивающее впечатление. Тёмно-карие глаза калеки так и сверкали. Она язвительно улыбалась Аделаиде Валерьевне.
- Вот возьмите. Вам такая книжечка уж точно не помешает, - горбунья затряслась от беззвучного смеха и протянула Аделаиде чёрную брошюрку с красными буквами на обложке.
«Оконные или Как вернуть украденную жизнь», - прочитала женщина. Что-то как будто ударило её по голове, земля, усыпанная жёлтыми листьями, закружилась, дома угрожающе сдвинули брови.
- Да, я это возьму, - Аделаида протянула кареглазой пятидесятирублёвую купюру и поспешила домой.
«Излишек счастья. Иногда он превращается в денежный дождь, а порой и в параллельную реальность. Мы называем тот край Заоконьем. Каждый, попавший туда, может рисовать мир по своему вкусу. И не замечает, несчастный, как становится пленником грёзной страны», - сидя в старом скрипучем кресле, читала Аделаида. Язык был тяжеловесным, малопонятным, а местами и откровенно неграмотным. Иногда Иде казалось, что она продирается через колючие кустарники и непроходимые леса.
«Но есть способ вернуть пленных нашему миру. Если край за окном или зеркалом, статуэтка иль камень вам в помощь. Так расколется мир эфемерный, ненужный, и обнимите вы дорогих возвращенцев. Но коварен край грёз. Жизнь там можно украсть, отобрать иль похитить. А глупцы жизнь свою отдают, дарят тем, что нужнее. Но и тут не кусайте вы пальцы, не плачьте, не пейте таблеток и ядов. Есть выход, непростой, долгий, трудный, тернистый. В полночь летом, весной или осенью, наберите листков золотистых, цветов или почек, набухнувших влажно. И сожгите их следующей полночью. Щепоть пепла насыпьте на осколочек зеркала или стекла зачарованных окон. И появятся цифры. И число это будет той датой, когда вор возвратит все долги»
Аделаида совершила странный в своей нелогичности ритуал, и на осколке стекла проступила огненно-красная дата: 06.01. 2020.
- Две тысячи двадцатый? Да, нескоро вернётся ко мне Ларочка. Но я подожду. Подожду, - и Аделаида вновь углубилась в книгу.
«Чтобы вор всё вернул, положи три предмета в коробку. Бумагу с той фразой, что важна для него, что готова обдать его пламенем или водой ледяной. И вещь его жертвы. И стекло, где томится невольник. И вручи вору дар смертоносный. И если потрясётся, заплачет, порежется вор, смерть его заберёт, а невинного бросит в объятия твои. Вора смерть будет той, что не вышла когда-то. Если должен был сгинуть в огне, то сгорит в день судебный. Если смерть заключалась в воде, он утонет», - от малопонятной, плохо написанной дребедени у Аделаиды голова шла кругом.
Однако, перечитывая этот отрывок на протяжении долгих лет, она в конце концов разработала чёткий план действий. И шестого января две тысячи двадцатого года попросила соседского паренька отнести «подарок» Снежане. За двести рублей подросток был готов на что угодно. Он не стал задавать лишних вопросов. Сделал и сказал всё в точности так, как научила его Аделаида.
Вечером кто-то постучал, нет скорее, поскрёбся в дверь, Аделаида Валерьевна отворила незваному гостю и... и заключила дочь в объятия.
- Лара, Ларочка. Наконец-то ты вернулась, - всхлипывая, бормотала несчастная женщина.
Но девушка была холодна, как лёд и, казалось, не узнавала мать. Поначалу Аделаида надеялась, что явление это временное, водила Лару по врачам, но... Но все только разводили руками. Аделаида Валерьевна всем рассказывала о том, что Лару много лет держал взаперти маньяк.
- Что же Ларисочка совсем не изменилась внешне? Ей ведь должно быть уже под сорок. А до сих пор выглядит лет на двадцать пять, не больше, - заметила как-то въедливая соседка.
Аделаида смутилась и поспешила перевести разговор на другую тему.
- А ты не думала, что возвращать таким образом жизнь преступно? Может быть, молчание Лары это наказание за тёмный ритуал? Ведь ты практически убила Снежану Снегирёву, - опять начал донимать Аделаиду Валерьевну неизвестный судья.
- Оставь меня в покое! Я просто восстановила справедливость. Забрала то, что было украдено у моей дочери. А Ларочка заговорит. Не сегодня-завтра заговорит, - но с каждым днём неуверенность и страх Аделаиды росли.
Лариса всё больше напоминала помешанную. Без мыслей, без чувств, без эмоций.
Продолжение следует