Вообще в цикле о советских писателях намерения рассказывать о Ефремове у меня не было. Во-первых, он не соответствует критерию советскости, поскольку родился до революции и "как оно там" помнил хорошо. Во-вторых, тексты его рассчитаны не столько на подростков, сколько на взрослых, что совершенно не соответствует избранному им самим жанру. То есть, пропадает адресация: приключенческую фантастику читают дети, но голые аттические мэрипопинс там взрослые; взрослые же читать муру не станут по причине ювенального жанра.
Но почему-то комментарии к моей статье об Аркадии Стругацком съехали вбок из-за одной проходной сентенции:
"У Аркадия было два «крёстных отца» литературного маркетинга: Роман Ким и Иван Ефремов. Оба тесно связаны не только с английской разведкой, но и с островной литературной традицией: социальной, памфлетной, с подтекстом, с намёками, с вышучиванием, – «со смыслом». В общем, тот самый соцреализм. Утопии-антиутопии".
Возникли вопросы не про соцреализм, не про утопии, а: что там со шпионажем?
История посмертного обвинения Ефремова хорошо известна и подробно описана. КГБ заподозрил его в том, что умерший был не тем, за кого себя выдавал. В одной из экспедиций настоящего Ивана устранили, а вместо него вернулся кадровый британский Ivanhoe. И только-то. Для СССР история более чем вероятная, если не сказать, типичесая. Гоп-истеблишмент без корней и привязанностей переобувался на ходу, – а из пузыря раздуваемых щёк мог вылупиться кто угодно в готовом уже виде, как из лунных орехов Мюнхгаузена выскакивали портные, пехотинцы или красные графы. Социальная гигиена была минимальна, государственная отсутствовала напрочь. Людям, лично нюхавшим только угар СССР с его нарисованным очагом на структурированной кирпичной кладке ещё туда-сюда, – но вошедшим в дверь театра кукол 90-х такое непонимание непростительно.
Те, кто с порога отметают версию 70-х годов, забывают, что: А) Ефремов взялся из первых годов советской власти и Б) все основатели этой власти были изменниками и предателями своей Родины и агентами и шпионами чужих.
Шпиона кодифицировать трудно, их часто путают с соглядатаями, из чего может проистекать недоумение: что может украсть шпион в палеонтологическом музее? Ещё труднее в случае писателя Ивана кодифицировать «был не тем, за кого себя выдавал». С какого момента не тем? Писал-то он сам или нет? В экспедициях был лично? Или заслуги добыты честно, но имя и происхождение добытчика – краденые.
[Тайну личности Ефремова потом использовали его протеже Стругацкие в своей повести «Жук в муравейнике». Борис вообще решил вконец замутить дело, сообщив, что Ефремов – инопланетянин. Ну, типа, так могли думать в КГБ. Обыск в квартире покойного должен был выявить: орбитальный передатчик, детские фото краборака, останки органов движения.]
Однако тайна личности Ефремова велика есть. Биография его – одна из наиболее путанных даже среди свального греха советских писателей. Усредняя несколько версий жития можно увидеть много. Много пылевых туманностей. Которые, зияя, орут больше, чем факты.
С детства мне врезался в память один эпизод, где герои спасаются от разъярённого быка:
"Дар Ветер ловко подбросил свою спутницу, и она, сделав сальто, оказалась на площадке винтолёта".
«Туманность Андромеды»
Мне было смешно, зачем автор заставил мэрипопинс сделать сальто? Ход казался искусственным. Пока много лет спустя я не познакомился с биографией зашифрованного фантаста. И – всё стало на свои места. Куда ж советскому писателю без сальто-мортале?
Во-первых, родился Ефремов у сектантов, причём не известно, когда. Аферы с возрастом типичны для советской действительности и в гораздо более поздние годы, нежели феерические 20-е (см., напр. послевоенного Евтушенко), а тогда это было и вовсе повсеместной практикой. Родители-староверы были людьми состоятельными, но о благополучном детстве Ефремов вспоминать почему-то не любил. Наоборот, о глубоко некультурной семье морщился: «мещане под отцовским игом, а революция нас освободила». Однако читать его научили ещё в 4 года, а в шесть он вовсю копался в приключенческом сегменте обширной библиотеки своего отца-мракобеса.
В 1917 году родители... развелись. Потом мать (всё ещё староверка или как) вышла за красного командира и – уехала, бросив троих детей. Типа, у беспоповцев всяк сам себе поп: тут повенчался, там развенчался. Но – дети? Как так? А так. Конспирация.
"Обратятся к родственникам, а родственник – это я. А я скажу: она бросила институт, вышла замуж и... – уехала".
В общем, концы в воду. Для выдвиженцев революции – это норма. В 1920-м Иван – сын полка. В следующем году он едет в Петроград по следам отца и сиблингов, учиться. И – бинго?
Не тут-то было.
И об этом периоде биографы не знают ничего. Молчал как партизан и сам Ефремов. (Точнее, заикался. Лёгкая глухота, лёгкая немота, лёгкое заикание или тяжёлый акцент – лучший способ скрыть происхождение. Но на нацмена красавчик не тянул, пришлось растягивать звуки всю жизнь.) Когда закончил школу, какую и где именно – точно не известно. Странно, когда у человека нет никаких школьных воспоминаний, – это время ярких впечатлений. Объяснение вроде бы найдено: чел учился экстерном по системе год за два, но это такая разгадка, которая порождает ещё больше подозрений. То есть, вообще от сабжа ни следов, ни свидетелей – можно и не искать. Есть корочка. Некоего Ефремова...
Геология, палеонтология, бокс, морское дело – всё это типичные увлечения британских дилетантов. «Дилетант» – не уничижительное слово, оно когда-то определяло независимый статус своекоштного исследователя. Большинство первых археологов – антиквары, историков – литераторы, все они – дилетанты-аристократы из числа могших позволить себе Гранд-тур. Учёные бузотёры, дуэлянты, скоморохи и авантюристы делали науку из чистого интереса.
Человек начинает проявляться из тумана к двадцати годам, но к двадцати ли, если пишут, что в восемнадцать он командовал кораблём? Карьера вертикальная. В семнадцать лет – матрос на судне у Сахалина, где как раз идёт драка за нефтяные концессии, в восемнадцать – капитан гидрографического катера на нефтеносном Каспии... Но это не бинго.
Бинго – это три десятка разведывательных экспедиций в Хартленде. Совсем молодой ещё человек почти всегда их начальник. Это типичный советский фарт, который обрушивался на советских юных писателей – и всегда авансом: Сталинскими премиями, комсомольским лидерством, большими подотчётными деньгами. И какими-то невероятно вертикальными связями (у молодого проходимца в друзьях почтенные академики и крупные политики).
Ефремов раскапывал в Прикаспии кости в отложениях нижнего триаса. Однако в прикаспийских отложениях нижнего триаса как на грех водятся нефть и газ (на сегодня их там открыто месторождений семь). Что на самом деле искали экспедиции палеонтолога, не вполне ясно. Через несколько лет он обернулся геологом и уже официально вёл геологическую разведку. А вообще, геология или палеонтология (даже и археология) – не важно. Тут главное слово – экспедиция.
Житийный апокриф гласит, что молодой Ефремов заставлял уголовников искать золото в тайге, размахивая добрым словом и пистолетом – и нашёл. Это, конечно, ерунда. В смысле, чему тут удивляться, если мы помним, как пятнадцатилетний сын начальственного геолога поэт Евтушенко командовал в тайге пятнадцатью расконвоированными вовсе без оружия. Геологи, они чертяки, такие. Им палец в рот не клади.
И я не буду.
Ефремов был англоманом, это иллюстрируется бытовыми пристрастиями и пулом знакомств. Характерно, что друга и покровителя Ефремова, посла в Лондоне и заместителя Молотова в НКИД, Майского, тоже обвиняли в шпионаже в пользу Англии. А карьера Майского как шпиона началась как раз в Монголии, когда решался вопрос, что с ней делать.
Своего сына Ефремов назвал Аллан, в честь персонажа английского детского писателя Хаггарда Аллана Квотермейна. Это, конечно, мелочь. Мелочь. Но нет ничего важнее мелочей, – как говорил британский дилетант Холмс.
Его эллинистические эталоны оттуда же. Напомню, что эллинизм продвигала Британия, подрезая Турцию делом Греции (а Россия на том же поле играла за Византию). Эллинов и византийцев придумывали по ходу дела, наделяя их чертами своих империй. (Так что когда российскую политику обвиняют в византизме, люди путают причину и следствие.)
Годы репрессий Ефремов пережил так: написал в 1937 году письмо Сталину с требованием выделить в Москве помещения для коллекций. А Сталин – чего Сталин? Выделил, конечно. Хорошему-то человеку. Беспартийному некомсомольцу без высшего образования.
Учёного учить – только портить. В марте 1941 Ефремов получает докторскую степень. Советское счастье, оно такое. И такое: на начинающего и очень серого автора вдруг поднял веки вий советской литературы, красный граф Толстой, сам профессиональный авантюрист размытого происхождения. И вскоре не помнящего родства Ивана приглашают в Союз Писателей, так, что ему самому не понятно, за что. Картина инфернальная: Толстому незадолго до смерти поручают лично передать эстафетную палочку главного советского фантаста наследнику. А у наследника – и не было толком ничего: сквозняк странствий гулял по пустым страницам.
А до кучи, чтобы полной ложкой, и такое: Ефремов не состоял ни в партии, ни в комсомоле, но его публиковали центральные комсомольские издания, а коммунистические утопии на ЦК обсуждали Брежнев, Демичев, Андропов. Суслов и вовсе – покровитель таланта. «Попёрло!» Уровень солженицынский.
Так что вообще-то крайне странно, если Ефремов не кадровый разведчик (хоть чей-нибудь). Крайне же странно, что об этом молчат. Вот, например, палеонтолог Рой Эндрюс (Индиана Джонс), по монгольским следам которого шли экспедиции Майского и Ефремова, был секретным агентом ВМС США. И это – нормально. А то, как подаётся на голубом глазу у Майского и Ефремова – не нормально. Так – просто не бывает. Какие кости динозавров, товаристч? Путешественник – всегда разведчик. В хорошем смысле или как придётся. Вопрос, чьих будешь.
А сказать бы прямо: Рой Эндрюс от США и Майский от Англии вели разведку в Монголии (то есть, в Китае) в рамках холодной войны между победителями в ПМВ. А битва за Китай шла грандиозная. (Отчёт о Монголии Майскому зачли при назначении академиком.) Что у Ефремова? Да то же, только труба пониже и дым пожиже: и в членкоры его забаллотировали.
В общем, исчезает благообразный учёный писатель, а в кривом зеркале стыдливой советской истории в цветных пузырящихся штанах – авантюрист евразийского масштаба. И это при максимальном уважении и при минимальном увеличении. А всего-то дел биографам: высветить правду. И сразу исчезнет клоун и появится респектабельный фундаментальный советский Инди. Даже, если он англо-советский. Никого же не позорит определение англо-американский.
А литература Ефремова не заслуживает большого внимания, – писал он ходульно и клишировано, – и даже ходульность была спотыкающаяся, а клише заикались. Его беллетристика напоминает лекции и семинары: есть доклад, есть и вопросы-ответы, в стиле античных философских текстов. Всё изложено в безликом академическом стиле, со сносками и примечаниями; где надо (и где не надо) снабжено предисловиями о марксизме и маоизме. Что в условиях отсутствия конкуренции не мешало грандиозному успеху: пропуская полкниги йоркширской деревенской философии, юношество упивалось межзвёздными приключениями. Поскольку чувству прекрасного зацепиться в его гладко причёсанных творениях не за что, обычно хвалят его мировоззренческие находки, но это оставлю любителям.