В англоязычной политической науке есть специальный термин «Power Sharing» – распределение власти, который описывает политические процессы в таких многосоставных обществах, как Дагестан. Но в Дагестане распределение власти длительное время происходило только между двумя дагестанскими кланами. В научно-исторической литературу России термин «кланы» широко применяется относительно политического устройства Дагестана, но в СМИ его неохотно применяют, ограничиваясь более деликатными синонимами. До 2018 года в республике Дагестан высшая политическая власть делилась между двумя кланами. Все российские аналитики, как и зарубежные, отмечали крайне тяжелое положение в республике как в социально-экономической сфере (дотационность, безработица, депрессивность, теневая экономика и др.) так и в сфере безопасности. Некоторые называют длительный период до 2018 года в истории Дагестана периодом полной анархии и разгула криминальных структур, тесно связанных с кланами, скорее всего, и порождённых кланами. В 2013 году известный дагестанский (кумык) правозащитник Р. Исмаилов отмечал: «в Дагестане никто не скрывает клановой системы управления – когда межнациональные отношения второстепенны по отношению к межклановым отношениям, уповать на реализацию попранного права наивно и с приходом нового руководства республики».
Современные исследователи описывают специфику Дагестана следующим образом: «Любой спорный вопрос принимает этно-национальный окрас и развертывается в этой плоскости. Этно-национальная принадлежность в большей степени по сравнению с другими регионами России структурирует все северокавказское общество и является способом групповой мобилизации. Кроме того, полиэтничный Дагестан переводит многие проблемы в привычную межнациональную плоскость, что может отвлечь исследователей и власти от сути этих проблем» - Ярлыкапов А.А. В аналитическом докладе, опубликованном в апреле 2016, К. Казенин утверждает: «о сегодняшнем Дагестане можно говорить как о регионе контрастов: в нем, с одной стороны, в достаточно жестком варианте сохраняется архаичная система власти, явно неприспособленная к эволюции в сторону большей открытости, а с другой стороны, стихийно формируются определенные ниши, где отношения регулируются по иным, гораздо более современным принципам».
Дагестанские кланы так распоясались, что уже были откровенны в своих высказываниях и действиях, считали своё существование в высшем руководстве Дагестана непогрешимым и были заняты только внутренней конкуренцией за право распределять привилегии, должности и финансы. Дагестанские кланы перестали скрывать и свои тесные экономические и идеологические связи с азербайджанским бизнесом, как и с высшей политической властью АР. Например, нельзя забыть обращение Р. Абдулатипова в 2013 году к этническим дагестанцам, проживающим на территории Азербайджана, проголосовать за действующую власть. Это свидетельство того, на чьей стороне всегда был аварский политический клан, который формирует основную политическую линию республики и информационное поле.
«Уважаемые земляки, дагестанцы – граждане Азербайджанской Республики! Накануне важного для всех граждан Азербайджана политического события призываю вас принять активное участие в выборах и оказать поддержку действующему главе государства Ильхаму Алиеву как гаранту мирного и устойчивого развития Азербайджанской Республики, дальнейшего укрепления сотрудничества с Российской Федерацией. Успехов и благополучия всему народу Азербайджанской Республики! Президент Республики Дагестан. Р. Абдулатипов!».
Когда-нибудь хоть один президент или руководитель республики, края, области Российской Федерации принимал прямого участия в предвыборной компании соседнего иностранного государства, открыто поддерживая унитарную национал-шовинистическую власть и призывая голосовать за неё? Если кто-то из лезгин думает, что Р. Абдулатипов говорил от своего имени, то глубоко заблуждается. Никто никогда своё мнение отдельно в подобных вопросах, находясь на руководящем посту, не озвучивает, а озвучивает только выверенное общее мнение своих национальных элит. Сказанное тогда Р. Абдулатиповым являлось общей стратегией всех дагестанских кланов.
А в 2016 году в своём интервью Р. Абдулатипов сказал следующие слова: «В самые трудные военные годы руководителем Дагестана был Азиз Алиев, тесть Гейдара Алиевича и, соответственно, дед нынешнего президента Азербайджана. Гейдаром Алиевым у нас в республике всегда восхищались и всегда считали его своим». Относительно Дербента, Р. Абдулатипов высказался тогда же: «Дербент строил не Александр Македонский, как говорится в некоторых легендах, и даже не персидский шах Ануширван. Шах был инициатором, но саму дербентскую крепость строили, главным образом, мастера-дагестанцы и азербайджанцы». Надо отметить, что Р. Абдулатипов в 2016 году также официально заявил, что «проблема находящихся на территории Азербайджана лезгинских cел Храх-Уба и Урьян-Уба. Жители этих сел уже находятся в Дагестане. Им выделено по моему распоряжению 80 гектаров в Магарамкентском районе. Обустройство этих людей мы начинаем самостоятельно, какие-то работы начали. Но сейчас мы ожидаем принятия правительственной программы развития Республики Дагестан до 2025 года, и там закладывается около миллиарда рублей на обустройство жителей этих двух сел». Никто не знает, куда исчез этот выделенный правительством РФ непосредственно пострадавшим храх-убинцам миллиард рублей, на который должны были построить новое село Храх-Уба в Магарамкентском районе. Но это к слову и не тема данной статьи (Ш.П.: надеюсь, история Храх-Убы на этом не закончилась и село будет восстановлено в будущем).
Р. Абдулатипов, как и вся высшая национальная аварская и даргинская элиты давно наладили хорошие отношения со всеми влиятельными лицами Азербайджанской республики. Этот альянс имеет глубокий разветвлённый корень ещё в советском времени. С соратником покойного Гейдара Алиева, Аббасом Аббасовым у всего предыдущего дагестанского руководства были самые прочные отношения. Обратите внимание, что к рекламе и пропаганде аварского народа в Дагестане и на Кавказе,как они себе придумали «главного государствообразующего народа Дагестана», был привлечён известный азербайджанский сценарист Рустам Ибрагимбеков, который написал пропагандистский сценарий про самого Р. Абдулатипова, а также про Расула Гамзатова и др. Именно благодаря полной поддержке со стороны дагестанских кланов (аварского и даргинского), азербайджанцы максимально упрочили своё положение в Дербенте и в Южном Дагестане в постсоветское время. Уверенность азербайджанцев во всех своих действиях в Дербенте, в первую очередь, опирается на их уверенность в безоговорочной поддержке со стороны дагестанских кланов. Отсюда проистекает и их неуважение к горским народам Южного Дагестана, давно слитым им дагестанскими кланами.
Если бы не эта внутренняя (негласная) поддержка любых азербайджанских выпадов против национальных интересов лезгин и государственных интересов Российской Федерации в Южном Дагестане со стороны дагестанского политического истеблишмента, то никогда такого азербайджанцы себе бы не позволяли, Как, например, такая провокация, как замена портрета действующего президента РД, субъекта РФ, С. Меликова на портрет президента Азербайджана И. Алиева в здании российского дагестанского филиала АГЭУ. Это было сделано гражданином РФ, азербайджанцем по национальности, Курбаном Сеидовым. Происходило ли нечто подобное в Дагестане в бытность предыдущего руководства республик? Был и ли случай, когда портрет главы республики, допустим, Абдурахмана Даниялова, Магомедали Магомедова, Магомедсалам Магомедова, Муху Алиева, Рамазана Абдулатипова, в Дагестане на официальном мероприятие заменялся на портрет руководителя Азербайджанской республики в прошлом? Такого случая не было и никогда б не произошло. Азербайджанская этнополитическая элита в Дербенте не позволяла себе оскорбления и провокации в адрес предыдущих руководителей Дагестана ни при каких обстоятельствах. Почему такое себе позволили ныне?
Тут сложная подоплёка, которая прямо упирается в дагестанские кланы.
Дагестанские этнополитические кланы, стремящиеся вернуться в высшее руководство республикой, предпринимают всевозможные попытки дискредитировать С. Меликова, подорвать его авторитет в Дагестане, запустить новую антилезгинскую пропаганду, принижая всячески честного руководителя, который впервые за 83 года после расстрела Н. Самурского, стал наводить порядок в республике, честно распределяя бюджет, пытаясь поднять из небытия разрушенную экономику республики, развить здесь туризм, животноводство, воскресить народные промыслы. Старшее поколение лезгин помнит, как в 50-60-е годы А. Даниялов, через послушный себе дагестанский филиал АН СССР, косвенно запустил в ДАССР оголтелую антилезгинскую пропаганду через очернительство личности Н. Самурского, сделав выдающегося советского руководителя Дагестана удобным орудием такой пропаганды. Лезгины десятилетиями жили в полнейшем моральном унижении в республике, подавляемые со всех стороны, причём как в самом ДАССР, так ещё хуже в соседней АССР. Это тема книг и исследований. Мы должны вывернуть наизнанку всю подноготную незаконной политики дагестанского руководства, начиная с А. Даниялова и заканчивая Р. Абдулатиповым, в Дагестане, политики, которая унижала крупный кавказский народ и разрушала этот народ со всех сторон. Эти действия в целом подпадают под категорию незаконных действий и этнического преступления против другого народа.
В сфере истории, культуры, народно-прикладного искусства, предыдущее дагестанское руководство тщательно курировало (ныне представители в дирекциях республиканских музеев) любые исследования советских российских авторов относительно Дагестана, заранее ограничивая авторов в их возможностях полноценного освещения прошлого и настоящего народов Дагестана, ставя их в строгие рамки о ком как и что писать, в каком свете какой народ освещать. Такие незаконные ограничения в научно-историческом и культурном освещении давались и относительно андо-цезких народов Дагестана. Подобные незаконные рекомендации, ущемляющие права лезгинского народа и андо-цезских народов, получали также все советские и российские музеи, проводящие этнографические исследования и выставки. Все этнонимы, названия в оригиналах в каталогах России оказались заменены на новые политические названия. Отовсюду изымался этноним «лезгины» относительно собственно лезгин Дагестана, заменяя его на «кюринцы». Это делалось прямо по указанию дагестанского руководства, директоров государственных республиканских музеев. То же самое, только в разы худшей форме, происходило и в соседнем Азербайджане, руководство которого тщательно сверяло свою политику в отношении лезгинского народа с политикой дагестанского руководства. С 1939 года – роковой год расстрела Нажмудина Самурского – начинает складываться негласный антилезгинский геополитический альянс между советским Дагестаном и Азербайджаном. Альянс, который действует в республике до сих пор, несмотря на устранение дагестанских кланов от высшего руководства республикой.
В конце октября 2022 года дагестанские кланы попытались отстранить Сергея Меликова от власти, сделал беспрецедентную попытку вывести дагестанский народ на улицы на массовую акцию протест. Азербайджанцы Южного Дагестана всецело поддержали дагестанские кланы, повсеместно распространяя выгодную кланам ложную информацию о происходящем. Дагестанские кланы и азербайджанские политические структуры в конце октября работали согласованно, максимально информационно обыграв подвернувшийся им повод вступить против С. Меликова. Только благодаря высокому профессионализму С. Меликова в конце октября 2022 года удалось предотвратить массовые беспорядки в республике и успокоить народ, которого обманывали, призывая массово выходить на улицы. Дагестанские кланы впервые выступали против дагестанской власти именно потому, что это уже не была их собственная власть. Сам же Дагестан, простой трудовой народ и будущее республики, дагестанские кланы соврешенно не интересуют. Как всегда, кланы действуют только в своих узкокорпоротивных этнополитических целях. Основное острие теневой войны кланов в республике, после выяснения отношений друг с другом в своих закрытых кругах, направлено на лезгинский народ, как это было всегда в прошлом, и как оно есть в настоящем. Кланы имеют все рычаги влияния в республике. Какие бы должности не занимали лезгины при С. Меликове, в действительности у лезгин нет никаких рычагов влияния в Дагестане. Система в республике изначально так построена, что рычаги влияния остаются в руках двух дагестанских кланов даже при смене руководства. Только слишком высокий авторитет С. Меликова в федеральных кругах и его близость к В. В. Путину не позволяют кланам добиться своих незаконных целей. Но это не означает, что кланы успокоятся и перестанут стремиться к возврату своего руководящего положения в республике.
В таком состоянии, как сейчас, Дагестан, не имеет шанса на перезагрузку в сторону справедливого устройства. Главным образом, этому мешает система республики, опирающаяся на укрупнённые народы с их искусственно созданной превалирующей численностью в республике. Незаконным образом укрупнённые в советское время народы должны быть расформированы, а непредставленные коренные народы Дагестана должны восстановить свои конституционные права и получить статус самостоятельных этносов со своими названиями. Отжившая себя клановая система должна неминуемо уйти в прошлое. Именно это оздоровит всю обстановку в республике в сторону справедливого общественно-политического устройства и сбалансированного общего развития. Но кланы не уйдут просто так. Они делают всё возможное, чтобы вернуться во власть.
Здесь возникает вопрос о том, представляют ли дагестанские кланы дагестанские народы или это отдельная от народа система? Ответ очевиден: к простому дагестанскому народу клановая система не имеет никакого отношения и даже носит совершенно антинародный характер. Проблема в том, что кланы во все времена искусно маскируются под выразителей народных интересов, присвоив себе монополию выступать от имени народов, из среды которого вышли клановые элиты. Дагестанский народ - это интернациональное сообщество, опирающее на многовековой опыт мирного сосуществования большого количества разных народов на одном участке Кавказа. А дагестанские кланы - это национал-шовинистические круги, созданные искусственным путём в эпоху партийного этнократа А. Даниялова с целью узурпации высшей политической власти в Дагестане для комфортного распределения финансов и должностей в своей среде с выстраиванием специфической этнополитической системы, далёкой от народных интересов Дагестана. Кланы представляют только самих себя и преследуют только свои интересы. Ничего более. О каком братстве народов Дагестана мы все говорим, отчаянно цепляясь за мечты о несуществующем братстве? Это братство возможно только на частном (личном) уровне, выстраивая добрые отношения с коллегами по работе и соседями, но не на уровне геополитики и политической стратегии.
Мы все за реалистическое восприятие действительности. Мы не имеем право продолжать блуждать во тьме. Не стоит считать бытовые, частные, личные взаимоотношения с представителями других народов за геополитическое отношения. На личном и частном уровне у каждого из нас могут сложиться весьма тёплые и уважительные отношения с отдельными представителями разных народов. Но это совершенно другое. Это не означает, что относительно геополитической направленности возможно братское отношение к нашему народу со стороны дагестанских кланов. Кланы это узкокорпоротивные этнополитические силы, которые привыкли к абсолютной власти в республике в течении длительного времени, которые уже выстроили свою собственную геополитическую стратегию и имеют собственные цели. Их цели другие и противоречат лезгинской национальной идее справедливого исторического воссоединения и развития нашего народа. Последнее никак не входит ни в национальные интересы дагестанских кланов, ни в государственные интересы АР. В этом вопросе дагестанские кланы и высшее руководство АР действуют согласованно против лезгин и будут действовать во все времена. Это уже полностью сформированная общая программа действий между АР и дагестанскими кланами.
Когда Р. Абдулатипова назначили в Дагестан, заменив им Магомедсалама Магомедова, то мало кто задумался почему это было сделано. Эта отставка произошла после того, как Бортников Александр Васильевич - глава Федеральной Службы безопасности России - открыто обвинил М. Магомедова в торговле должностями и во всеуслышание заявил, что в Дагестане нет порядка именно по вине высшего политического руководства республики. Известный российский журналист М. Шевченко тогда высказался так: «По своим возможностям Дагестан - очень богатая республика. У Магомедова были инициативы по привлечению серьезных денег, но, кроме одного стекольного завода, ничего не вышло. Махачкалинский порт гниет, корабли ржавеют, а ведь это стратегический незамерзающий порт, потенциальный нефтяной хаб. Дороги в чудовищном состоянии. В экономический тупик Дагестан завела политика прежнего руководителя, сводившаяся к тому, чтобы поддерживать баланс между влиятельными персонами и группировками, никого не обижать и в результате не делать ничего. Инвестиционные проекты обязательно наталкивались на чье-то противодействие. Магомедсалам - человек лично порядочный, но он всегда был заложником интересов сильных людей, и вырваться из системы не смог. По той же причине ему не удалось справиться с теневой экономикой и коррупцией».
М. Шевченко деликатно обходит определение «кланы» и «клановая система», но он говорит именно о кланах и клановой системе в Дагестане, которая душит республику и не даёт дышать никому здесь, преследуя только свои узкокорпоротивные этнополитические интересы. Дагестанские кланы воспринимали и воспринимают республику Дагестан как банкомат, откуда можно безвозмездно черпать дармовые федеральные средства, а народы Дагестана не должны поднимать головы и должны смириться с моральным гнётом со стороны кланов. Вот логика дагестанских кланов. Они нашли свою кормушку и как могли стерегли его до 2018 года. Всё это беззаконие облекалось в красивый фантик под названием многонациональный Дагестан и братство народов.
Кремль, который давно уже был в курсе деструктивности клановой системы в Дагестане, искал возможность мирных перемен республике, находящейся в руках дагестанских кланов. Поэтому Рамазан Абдулатипов и был отправлен в Дагестан. Кремль надеялся, что человек, давно живущий вне республики, в иной русской среде, женатый на русской, носящий православный крест, а тем более философ и учёный, не может иметь прямого отношения к дагестанским кланам и будет вести совсем иную справедливую политику, проведёт нужные республике реформы. Но Кремль глубоко ошибся и скоро понял это. Клановость это настолько коварная система, что неважно где проживает представитель данной системы и как он себя позиционирует внешне, он всегда так или иначе следует клановой стратегии, где бы он не находился, вносит свой вклад в упрочении данной системы, в достижении поставленных кланами общеполитических и экономических целей. И не зря Р. Абдулатипова сравнивают с А. Данияловым по степени его антилезгинской политической направленности. Как мы все увидели, ничего не ушло в прошлое в данной преступной системе, как и та же прошлая антилезгинская партийная линия, построенная А. Данияловым вместе с Азизом Алиевым и М. Д. Багировым, успешно действует в республике поныне в среде дагестанских кланов, привлекая новые молодые поколения к незаконной стратегии, направленной на ущемление не только лезгин, но и многих других народов республики.
Российские аналитики и политологи часто стали писать о том, что хотя в конституции Дагестана упомянуты 14 титульных национальностей, на самом же деле власть и вся структура в республике длительное время была поделена между только 2 народами: аварцы, даргинцы. Это произошло именно потому, что партийное руководство в 1959 году создало двум народам наибольшую численность в республике путём искусственно укрупнения их за счёт 19 других коренных народов. И в советскую, и в постсоветскую эпоху между только двумя народами поддерживался негласный кадровый баланс. Численность кумыков также была завышена, но не по причине любви к кумыкам, а с целью не отдать третье место по численности лезгинам. Вообще, вся цель переписи населения 1959 года была в том, чтобы максимально уменьшить численность лезгин, а все последующие десятилетия следили за тем, чтобы лезгины не вырвались на третье место. И третье место было не случайно отдано кумыкам, чья политическая элита посягнула на верность двум дагестанским кланам. Вся политическая борьба внутри республики десятилетиями шла уже между двумя дагестанскими кланами за лучшие должности и бюджет республики. Цель аварского клана заключалась в том, чтобы не дать даргинскому клану опередить себя и занять главное место распределителя денег и должностей в республике. Это действительно так. За весь период существования укрупнённых народов в Дагестане никто из их этнополитических элит во власти не задумался о самом Дагестане и ничего для развития республики не сделал. Вся суета и борьба шла между кланами за распределение ресурсов республики. При этом никто никогда не забывал лезгинский фактор. Так как сами кланы слишком были заняты внутренней конкуренцией между собой, то боясь упустить момент пробуждения лезгинского политического и национального самосознания, Южный Дагестан был отдан на заклание соседней Азербайджанской республике, которая полностью взяла на себя военно-полицейские функции подавления свободомыслия и протестного настроения в Южном Дагестане. Дагестанская власть послушно подписывала любые бумаги по экстрадиции лезгинских активистов и общественных деятелей на территорию Азербайджана, где их судьба становилась неизвестной. Не было ни одного случая расследования со стороны дагестанского руководства куда деваются потом эти люди и какова их судьба. Постсоветское дагестанское руководство подписало с азербайджанскими властями самое большее количество договоров, которые вообще было в истории между какой либо российской республикой и иностранным государством, которые формально носили характер международного сотрудничества о «борьбе с преступностью» и «религиозным экстремизмом», по которым узаконивались абсолютно незаконные аресты на территории Дагестана дагестанцев (лезгин) и их последующая передача одним государством другому (по запросу последнего), якобы подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, либо уже осуждённых азербайджанским судом «преступников». В большинстве своём это были ни в чём не повинные молодые люди, которые всего лишь проявляли правомерную тревогу за свой народ или были популярны в молодёжных кругах. При любых протестах в лезгинской среде в Южном Дагестане предыдущее дагестанское руководство безоговорочно становилось на сторону Азербайджана, предавая интересы лезгинского народа. Вот о каком «братстве» и «дружбе» идёт речь. Вот истинные межнациональные и международные отношения в Дагестане в недавнем прошлом и ничего в настоящем не изменилось. Пока Дагестан пребывает в таком состоянии, когда действует клановая система, ущемлены конституционные права 19 непредставленных коренных народов, а лезгинский, ногайский, кумыкский народы подвергались длительной экономической и общественно-политической дискриминации, когда лакский народ наиболее всех потерял свою численность в республике из-за вынужденной миграции за пределы республики, и много чего другого, никаких позитивных изменений не будет. И никакие полумеры, когда система не меняется, а меняются только чиновники, не помогут Дагестану.
Можно ли во всём этом, при всём нашем собственном желании увидеть хоть нечто издалека напоминающее поддержку или братское в отношении лезгин со стороны дагестанских кланов, которые формируют до сих пор современную общественно-политическую атмосферу в республике, найти хоть крупицу истинного «братства»?
Вся история советского Дагестана после 1945 года и до 2018 года была историей внутренней борьбы двух дагестанских кланов между собой за привилегии и финансы. Дагестанский трудовой народ жил сам по себе. Москва сумела отстранить кланы от высшего руководства в 2018 году по причине слишком уже откровенной внутренней клановой войны друг с другом, когда кланы забыли уже о наблюдении за собой со стороны федерального центра. Что было использовано сразу же Москвой. Это борьба началась ещё при М. М. и М. М. Магомедовых, отце и сыне, и приняла острую фазу уже при Р. Абдулатипове.
По мнению Максима Шевченко, при отце и сыне Магомеде и Магомедсаламе Магомедовых даргинцы прибрели слишком большую силу, и это начало вызывать напряженность . «В условиях практически полного доминирования даргинского клана аварцы чувствовали себя обделенными. Теперь важно не допустить эйфории аварского реванша. Поэтому в Дагестан направляют человека, который, будучи по национальности аварцем, 25 лет жил в Москве, не завязан на внутреннюю борьбу, не имеет местных союзников и целиком зависит от федерального центра», - считал российский эксперт. «Понятно, что необходим новый игрок, который мог бы примирить враждующие кланы, этнические группы», - говорит аналитик Центра политической конъюнктуры Дмитрий Абзалов. «Абдулатипов выбран как компромиссная фигура, он до сих пор не участвовал в местной политике и не представляет ни один из противоборствующих кланов», - указывает эксперт московского Центра Карнеги Алексей Малашенко. Впервые в риторике официальной политической Москвы в СМИ тогда прозвучало определение «кланы».
Обращаю внимание, что российские аналитики прекрасно осведомлены и о том, что единственный лезгинский олигарх также не является независимой фигурой и не вне дагестанских кланов. И что не только не является, а полностью инкорпорирован в эту систему. Не хочу трогать ни в коему случае этого уважаемого всеми нами человека, но правда такова, что он не только следует клановой системе, но и сам является частью его. Вот что в каком русле о нём пишет Алексей Малашенков: «Для Кремля, вероятно, было очевидно, что следующим президентом должен быть аварец, но я не ставила бы национальный вопрос во главу угла, - говорит Юлия Латынина. - Дагестан не так уж разделен по национальному признаку, у людей есть и другие интересы. Скажем, олигарх Сулейман Керимов - лезгин, а большинство его окружения аварцы». То есть, в глазах российских аналитиков он не представляет интересы лезгинского народа перед Кремлём, а представляет клановые интересы дагестанских этнополитических элит. В последующем С. Керимов уравновесил свои отношения с обоими дагестанскими кланами, породнившись с представителями даргинского клана. Вынуждена прояснить этот важнейший для всех нас момент, почему Кремль не смог опираться на С. Керимова и не стал его приглашать на роль руководителя РД в 2010 году – на что были бы согласны и сами кланы, понимающие, что в любом случае С. Керимов не несёт им никаких угроз и будет следовать клановой стратегии, даже не будучи этническим представителем этих кланов - в Дагестане по единственно причине, что его воспринимали как часть дагестанской клановой системы, которая уже была неугодна Кремлю. Уже в 2010 году клановая система была неугодна Кремлю, но как от этой системы аккуратно и бесшумно избавиться, тогда ещё не придумали.
Увы, это реальность. Нравится нам это или нет. М. Шевченко пишет: «Левашинский клан Магомедовых может поспорить с Керимовым по степени влияния в Дагестане. Московские возможности Керимова также не стоит преувеличивать.».
Можно сделать из всего этого следующий вывод: С. Керимов совершил ошибку, инкорпорировавшись с дагестанскими кланами в своё время? Решайте сами. Причём сам лезгинский народ к этому не имеет никакого отношения. С. Керимов действует от своего собственного имени. Приведу слова того же М. Шевченко: «По имеющимся данным, Керимов в 2010 году сам хотел стать президентом Дагестана, с колоссальным трудом добился приема у Путина, а тот пригласил его в кабинет вместе с Магомедовым. Сцена для Керимова была малоприятная». Причина этой неудачи именно в том, что С. Керимов стал, волей или неволей, частью дагестанской клановой системы республики. Если бы он был вне клановой системы, как Сергей Меликов, то отношение к нему было бы иным. Именно его связи с дагестанскими кланами и помешали ему тогда стать главой республики. 2018 год и полное отстранение кланов от власти только подтверждает этот вывод. К сожалению, С. Керимов, сам будучи интернационалистом, не учёл главного, что кланы этнополитичны по своей сути, а отнюдь не интернациональны. Кланы в Дагестане были образованы как этнополитические теневые образования изначально. Или нужно ликвидировать саму клановость в республике, или подчиняться правилам кланов. Третьего не дано. В 2010 году Москва не была готова проводить кардинальные изменения в Дагестане. Только через 8 лет, сменив ещё трёх глав республики, в 2018 году Москва решилась на высшую политическую чистку в Дагестане. Но В. Васильев тогда не решился ликвидировать дагестанские кланы, а всего лишь отстранил их от высшей политической должности. Однако во всех звеньях власти в республике, в основном, продолжают сидеть те самые люди, которые были назначены бывшим дагестанским руководством. Что не позволяет С. Меликову разворачиваться в республике и всерьёз ограничивает его возможности.
Полумеры, когда кланы отстранены от высшего руководства, но продолжают функционировать, направлять и инструктировать армию чиновников во вертикали и горизонтали власти, не может способствовать позитивному перелому в республике, как бы не старался и не трудился Сергей Меликов, первый честный и прозрачный руководитель республики.
Дагестанские кланы привыкли иметь самостоятельный участок работы в виде целой республики и контролировать финансовые потоки, а не как сейчас наблюдать из тени за происходящим. Они обозлены и отчаянно ищут пути возврата во власть. В связи с чем поведение азербайджанских политических и бизнес кругов в Дербенте и в Южном Дагестане вписывается в общий расклад. Теперь последние выполняют уже политический заказ дагестанских кланов на подрыв авторитета С. Меликова в Дагестане. Публичная акция со сменой портрета действующего президента Республики Дагестан на портрет президента соседней южной республики является попыткой оскорбить С. Меликова и подорвать его авторитет в Дагестане. «Надо учитывать местную психологию. Для любого дагестанца авторитет у земляков является высшей ценностью, а руководство своей республикой - венцом карьеры» (Максим Шевченко). Азербайджанские силы поддерживают дагестанские кланы и прямо заинтересованы в их возврате к власти. Тогда всё вернётся на круги своя. Каждая сторона имеет свои выверенные функции и свой участок работы. Вот с чем мы имеем сейчас дело.
Можно ли искать «братство» народов или несуществующих союзников в среде какой-либо из вышеозначенных сторон? Это риторический вопрос. В большей степени Москва не может открыто ликвидировать дагестанские кланы по причине того, что представители кланов носят маски патриотов России и состоят в «Единой России». Насколько это искренний патриотизм ни у кого не вызывает сомнений. Российские политологи давно дали свою характеристику этому явлению. «Дагестан превратили в «особую территорию» не боевики Доку Умарова, а бизнесмены, мэры и депутаты с членскими билетами «Единой России». Жители устали от «сильных личностей», за каждой из которых тянется шлейф слухов о причастности к убийствам» - М. Шевченко.
«Что касается России в целом, Кремль совершит большую ошибку, если пойдет на поводу у местных кланов с их желанием договариваться за спиной народа» - М. Шевченко.
«Конечно, чтобы заниматься политикой в Дагестане, нужно иметь деньги и автоматы, зато там, в отличие от остальной России, есть реальная конкуренция» - Юлия Латынина. Однако это исключительно внутренняя конкуренция между дагестанскими кланами власть и привилегии.
События конца октября и начала ноября 2022 года в Дагестане показали, что дагестанские кланы готовы на многое, чтобы дискредитировать действующего президента республики, который не имеет отношения к кланам. С. Меликов заявил тогда российским журналистам, что «недавние несанкционированные акции в Махачкале, участники которых выступали против частичной мобилизации, управлялись из-за рубежа». Хотя С. Меликов не назвал откуда именно, все в России прекрасно поняли какое государство имеет в виду руководитель республики. Эта дипломатичность главы республики, который не желает никакой внутренней распри в Дагестане, помогла кланам избежать ответственности и уйти в «подполье». Было ли это правильно? Не мне судить. Надеемся, что С. Меликов лучше знает, как полезнее действовать во благо Дагестана и России. Но бесспорно, что он понимает, какие именно силы внутри Дагестана на самом деле стояли тогда за всем этим. Как благородный человек и патриот Дагестана и России, С. Меликов не хочет допускать открытого раскола дагестанского гражданского общества. «Пока мобилизованные дагестанские ребята с боевым настроем отправляются в учебные центры для подготовки, враги пытаются расколоть наше общество. Очевидно, что акции в Махачкале были подготовленными и управлялись в том числе из-за рубежа. Мы уже с этим сталкивались в 1990-х годах. К сожалению, многие забыли, к чему это может привести, не все помнят о взрывах жилых домов в Каспийске, Буйнакске, на вокзалах и в метрополитенах» - С. Меликов. По словам Меликова, организаторы акций сами напрямую в них не участвовали и участвовать не планировали. «Участвуют ли в этих акциях сами провокаторы? Нет. Отправили бы они своих детей, жен и сестер бросаться на полицейских при исполнении? Нет» (С. Меликов).
Как мы видим, от дагестанских кланов исходит только деструкция. Оставлять всё как есть сродни тому, чтобы не замечать дымящийся вулкан во дворе своего дома и надеяться, что он сам собой погаснет и исчезнет. Как будет С. Меликов решать этот тяжёлый вопрос, остаётся только догадываться.
Ныне оба клана объединились, забыв все внутренние междоусобицы, чтобы достичь общей главной цели вернуться назад во власть и расставить всё по местам по своим клановым правилам, как это было в недавнем прошлом. Позволим ли мы им это сделать? Пусть каждый ответит сам себе на этот вопрос. А какой путь можно предложить для начала мирных перемен в республике? Безусловно, на наш взгляд, это проведение честной переписи населения в Республике Дагестан, в результате которой все непредставленные коренные народы получат статусы самостоятельных этносов, что моментально оздоровит и уравновесит обстановку в республике, приведёт к естественному распаду дагестанской клановой системы, сбалансирует общественно-политическое пространство Дагестана.
У лезгинского народа нет союзников в Дагестане. Потому лезгинскому народу не нужно напрасно искать поддержки там, где его нет. И никогда и не было. Вся наша история свидетельствует об этом. Даже если оставим далёкое историческое прошлое и возьмём последний век. В Дагестане, где имело место прямое предательство лезгинского народа, начиная с крайне несправедливого очернительства Н. Самурского, человека, который никак не заслуживал такого, который сделал для Дагестана больше, чем все последующие руководители республики все вместе взятые, а также имел место союз этнократии ДАССР эпохи А. Даниялова с пантюркистами соседней республики против интересов действительно близкого себе и братского лезгинского народа, не имеет смысла искать геополитических союзников. С 1939 года, когда расстреляли Н. Самурского, идёт отсчёт смутного времени, когда наш народ оказался предан высшим дагестанским партийным руководством, вошедшим с пантюркистами в антилезгинский сговор, продолжающийся из поколения в поколение в клановой системе и действующий поныне.
Не слишком ли много предательства нас в нашей истории?
Можно с уверенность сказать только то, что главная и единственная поддержка и опора лезгинского народа – это Всевышний, Наш Создатель. И только на пути Справедливости мы сможем обрести лучшее будущее.