"Я не помню, как звали этот маленький город,
я не помню, в каком это было столетии,
но я взял тебя в руки, как бедную птицу,
которую ранили глупые дети.
Я нашептывал сказки про далекие страны,
я хотел тебе сделать хоть немного приятно,
я тебе обещал, что вернусь через месяц,
хотя знал, что уже не приеду обратно.
Как мы делаем больно
тем, кому дарим небо,
и за сладкие речи
нам придётся стыдиться.
И в груди моей клетка,
а в ней вместо сердца
бьется, крылья ломая,
эта бедная птица."*
- Чё трезвонишь, ночь на дворе! Машка, ты штоль? - соседка напротив открыла замок, затем второй и глянула в приоткрывшуюся между дверью и коридором щель не сняв цепочки, словно перед ней стоят опасные люди.
- Здравствуйте, я вот маме не могу дозвониться... Волнуемся.
- Не мама она тебе, - сплюнула соседка и куда-то удалилась, шаркая ногами и шепча себе под нос какие-то ругательства. Через минуту вернулась с конвертом. - На. Возьми. Больше мне тебе нечем помочь. А начнёте буянить, вызову полицию! Дверь захлопнулась, замки закрылись. - Шалава! Так тебе и надо! - послышалось вслед.
Маша трясущимися руками открыла конверт. На обычном листе из тетрадки в линейку, неровным почерком было написано следующее:
"Здоровья тебе не желаю. Ты предала Саввушку и не достойна растить его детей.
Сын мой предвидел свой уход. Потому оформил на меня всё, что надо, и домик за границей приобрёл и счёт открыл. Теперь у нас другие имена и гражданство. Можешь не искать. Сюда мы больше не вернёмся. Нет у тебя больше сыновей. Они будут думать, что вас обоих убили. Лучше так, чем жить с чужим мужиком и продажной тварью. Начнёшь рыпаться, братва наша быстро успокоит и тебя, и твоего хахаля. Ты всех предала. Радуйся, что ещё жива, потаскуха. Никогда не прощу тебя."
Крепкие руки Степана подхватили Марию подмышки, и помогли удержаться на ногах. Он уже прочёл "послание", и понимал что чувствует любимая. Когда шок отпустил, Мария начала бить руками и ногами по закрытой двери, вначале бывшей свекрови, затем по соседской. Крики за дверью предупреждали, что полиция скоро приедет.
Дав выпустить Маше пар, Степан взял её на руки и потащил к выходу из подъезда.
- Здесь слишком опасно оставаться, Машенька, если эта старая дура позвонит не только полиции, у нас могут быть серьёзные проблемы.
Она молчала, обняв за шею своего любимого телохранителя. Степан прав. Здесь в этом городе всем заправлял Субботин. Его люди исполнят последнюю волю убиенного...
"А был ли мальчик? - мучил себя вопросом Степан. - Мертвым его они не видели. Гроб был закрыт и опечатан. Дело об убийстве могло быть сфабриковано, да его никто и не видел, а о продажности местных ищеек и сомневаться не стоит. Лучший способ исчезнуть навсегда - это место на кладбище..."
Усадив Машу на пассажирское кресло, он её пристегнул ремнём безопасности, поцеловал безжизненное лицо. Сел за руль и завёл мотор, подождал, пока прогреется машина, тронулся в путь. Гостиницу предлагать не стал, вряд ли Маше будет легче, а ему не спать ночами не впервой. Подальше отсюда! От этого гиблого захолустья.
Провинциальные города сплошь и рядом коррумпированы. Можно нанять частного детектива, но вряд ли это что-то изменит. Надо же, даже о гражданстве заграничном подсуетился... Всё это, конечно же, старуха надвое сказала, написать не трудно, бумага не краснеет. Степан тут же по полочкам разложил схему, к кому можно обратиться за помощью, где есть связи с нужными людьми. Он сделает всё, что в его силах, чтобы вернуть матери малышей.
"Я пил сладкие вина, чтобы смыть эту горечь,
забывал всё, что было, начинал все сначала,
но на мягких постелях не узнал я покоя,
потому что во сне эта птица кричала.
В странном месте, где тени снова встретят друг друга
после долгой дороги, после жизни постылой,
одного попрошу я у доброго Бога —
чтобы бедная птица
меня простила.
Как мы делаем больно
тем, кому дарим небо,
и за сладкие речи
нам придется стыдиться,
и в груди моей клетка,
а в ней вместо сердца
бьется, крылья ломая,
эта бедная птица"*
*Бедная птица (музыка – Вячеслав Бутусов, слова – Илья Кормильцев)
Продолжение: http://proza.ru/2022/12/26/1140