Глава XIX. Хлопоты с пиратом
По возвращении в Эдинбург друзья предприняли новую попытку разузнать что-либо о судьбе Филиппа. Портос, Арамис и д’Артаньян предлагали более тщательно побеседовать с Ван дер Милем, капитаном «Чёрного Лиса», который был на время заперт в чулан. Однако Атос категорически отверг любое насилие.
— Этот человек – наш пленный, — сказал он. — С пленными необходимо обращаться достойно.
— Даже в том случае, если от сведений, которые он знает, но не хочет сообщать, может зависеть судьба нескольких европейских государств? — возразил Арамис. — Даже в том случае, если от его молчания мы можем не преуспеть предотвратить величайшую катастрофу, которая может окончиться ещё более жесткой войной, чем сейчас?
— Позвольте мне его хорошенько прижать! — сказал Портос. — Я просто пожму ему руку, вполсилы, и он мне всё расскажет!
— Этот негодяй подговорил двух наших слуг на измену, он виновен в гибели Базена, он похитил Филиппа, и, чёрт подери, он похитил Сюзанну! — возмущался д’Артаньян. — А мы церемонимся с ним, как будто это дипломат из дружественной страны!
— Друзья мои! — возразил Атос. — Этот человек захвачен в сражении, он – наш пленник, с пленными следует обращаться корректно.
— Вспомните, Атос, как обращался с пленными Мордаунт! — сказал д’Артаньян, хотя прекрасно понимал, что этот аргумент не подействует.
— Но ведь мы – не Мордаунт, — улыбнулся Атос.
— Когда мы воздали должное Миледи за её преступления, и никакая щепетильность не остановила нас, — сказал Арамис. — А ведь это была, что ни говори, женщина. И пусть она стреляла в нас, пусть она пыталась нас отравить, а также несмотря на все другие её преступления, она не перестала быть женщиной. Однако мы понимали, что имеем дело с врагом, и поступили с ней так, как она этого заслуживает.
— После этого не было ни дня, когда бы я не раскаивался в этом поступке, — грустно возразил Атос. — Дело не в том, была ли она виновата в достаточной мере, чтобы заслужить эту участь, или нет. И дело не в том, насколько целесообразно было бы избавить мир от неё. Дело в нас самих. Готовы ли мы нести всю свою оставшуюся жизнь тяжесть подобного поступка на своих плечах? Нужны ли нам укоры собственной совести?
— Этак вы, пожалуй, отпустите этого мерзавца на свободу, — проворчал Портос.
— Я бы сделал это, если бы не опасался, что он доведёт свой план по использованию Филиппа против Франции до конца, — ответил Атос. — Этот человек знает слишком многое, и его знания слишком опасны. Он, по-видимому, знает, где находится Филипп, и он намерен использовать его для создания смуты, это грозит гражданской войной во Франции. Поэтому он не может быть отпущен на свободу.
— А я думаю, что он не заслуживает свободы ещё и потому, что похитил Сюзанну, намеревался убить Агнессу и, по-видимому, убил Базена, — горячился д’Артаньян. — Он подбил на предательство двоих англичан! Эти самые Джон Смолл и Бен Браун, люди не порядочные, но ведь они никак этого не проявляли. Они, вероятно, и дальше служили бы нам вполне сносно, если бы не он. А в результате его действий они оба стали на путь предательства, и хотя убиты, лучше бы они оставались честными людьми и жили в своё удовольствие. От действия этого пирата погибли многие, а мы с ним церемонимся! Он сеет зло вокруг себя и будет продолжать это делать. Порядочные люди ступили на путь предательства по его милости.
— Простите, дорогой друг, что я остаюсь бесчувственным к вашему горю, — сказал Атос. — Ведь вы в результате этого предательства остались без вашего дома.
— Мой дом? — пробормотал д’Артаньян. — Между прочим, да! А я и забыл об этом! Я ведь ещё и разорён ко всему прочему, чёрт бы его побрал! Впрочем, это меня не так беспокоит, как остальное.
— Вы не разорены, д’Артаньян, пока я не разорён, — возразил Портос. — А мои деньги лежат в надёжном английском банке.
— И все мои деньги также в вашем распоряжении, мой друг, — сказал Атос.
— Пусть денежные вопросы вас не волнуют, друзья мои, — мягко ответил Арамис. — Подобные пустяковые проблемы вы можете не принимать в расчёт. У меня есть вполне надёжный источник средств, которым мы сможем воспользоваться при необходимости. Но нам необходимо найти Филиппа. Если вы, Атос, не позволяете нам применять к Ван дер Милю суровые методы беседы по душам, придётся мне заняться этим делом по своим каналам.
— И что тогда нам делать с этим капитаном пиратов? — спросил Портос. — Чертовски жаль, что нельзя его попросту придушить! Ей-богу, Атос, я вас не понимаю! Мы протыкали своими шпагами словно жуков булавкой гвардейцев кардинала только за то, что они неуважительно говорили о нас или о нашем мундире! А между тем это были наши соотечественники, которые честно несли свою службу, причём они подчинялись первому министру Франции, назначенному Королём Франции на эту должность. Они были в своём праве, это были, повторяю, французы, причем, честные французы. Вспомните, ведь во время осады Ла-Рошели, да и в других случаях, мы сражались с ними плечом к плечу, они были нашими боевыми товарищами! И ни у кого из нас не болит душа от того, что у каждого из нас есть своё маленькое кладбище, которое мы заполнили теми, с кем на какой-то миг не сошлись во мнении по какому-нибудь пустяковому вопросу. А здесь перед нами враг, пират, голландец, убийца! С чего нам с ними миндальничать! Тьфу!
— Быть может, вы правы, друзья мои, — ответил, наконец, Атос. — Быть может, этот человек – негодяй, и он, безусловно, наш враг. Он заслуживает серьёзного наказания, быть может даже смерти. Но он – наш пленник. Если бы была возможность отдать его французским властям, я бы с радостью это сделал. Но у нас нет такой возможности.
— Ну почему же! — возразил Арамис. — Мы можем поручить его капитану д’Аржансону. После того, как его люди починят корабль «Грифон», они отправятся во Францию. Он может доставить этого капитана пиратов под юрисдикцию французской полиции и предоставить решение его судьбы французской Фемиде или даже непосредственно Его Величеству. Однако не забывайте, Атос, что этот человек знает тайну, которую ему знать не следовало бы. Одно это уже делает его врагом Франции и государственным преступником в отношении Франции, заслуживающим казни. При этом, заметьте, он владеет тайной пребывания Филиппа, которую мы, если бы нам удалось её из него вытащить, могли бы использовать для того, чтобы предотвратить весь тот вред, который он замыслил и который, возможно будет нанесён другими людьми по его плану даже в том случае, если мы уже больше никогда не выпустим его на свободу, и даже если бы мы его убили.
— Чёрт побери, Атос! — воскликнул д’Артаньян. — Если бы тридцать лет назад я по молодости и по горячности проткнул этого пирата своей шпагой, вы бы даже не подумали меня осудить!
— Если бы вы даже проткнули его шпагой во вчерашнем сражении, то и в этом случае я и не подумал бы вас осудить, друг мой, — ответил Атос. — Но сегодня он наш пленник, и он безоружен.
— Это легко можно исправить! — воскликнул д’Артаньян. — Я дам ему шпагу, и мы будем сражаться на равных.
— А если он откажется? — спросил Атос.
— Я всё улажу, — сказал Портос.
С этими словами Портос пошёл к чулану. На найдя ключа от двери, он просто сорвал накладной замок так, будто просто сорвал переспелую сливу с дерева.
— Послушайте-ка, господин Ван дер Миль! — сказал он. — Нельзя ли пригласить вас на один разговор?
— Я ничего не скажу вам про вашего дворянина, которого вы желаете найти! — ответил пират.
— Не хотите сообщать, и не надо, — невозмутимо ответил Портос. — Я хотел бы поговорить с вами о вашей стране.
— Что вы хотите узнать? — спросил голландский капитан.
— Погодите-ка, разговаривать по душам с человеком, у которого связаны руки, просто неприлично, — сказал Портос. — Дайте-ка я вам их развяжу.
С этими словами он легко порвал путы, которыми были связаны руки Ван дер Миля.
— Я хотел обсудить с вами несколько тонкостей голландского языка, — продолжал он. — Вы ведь не возражаете против этого?
— Нисколько, — ответил Ван дер Миль.
— Скажите мне, пожалуйста, как будет по-голландски «Выносливая лошадь»? — спросил Портос.
— Stoer paard, — ответил голландец.
— Ну что же, это вполне понятно, — согласился Портос, ничего, впрочем, не понимая. — А как будет по-голландски «Крепкая карета»?
— Sterke koets, — ответил Ван дер Миль.
— Терпимо. А как будет «Острая шпага»? — не унимался Портос.
— Scherp zwaard, ответил голландец, начиная раздражаться.
— Благодарю вас, любезный! — продолжал Портос с невозмутимым видом. — Вы сообщаете мне крайне полезные лингвистические сведения. А как будет по-голландски «Гадкий мерзкий подлый пират, самый вид которого у меня вызывает отвращение»?
— Dikke, onhandige Franse brutaal, die ik graag met een zwaard zal doorboren! — воскликнул Ван дер Миль, не скрывая своей ярости и ненависти к Портосу.
— Это меня вполне устраивает! — воскликнул Портос. — Мне показалось, что вы хотели бы подкрепить ваши слова несколькими взмахами шпаги?
— С превеликим удовольствием! — воскликнул Ван дер Миль.
— Пара минут, и мы всё уладим! — радостно ответил Портос.
После этого он обратился к Атосу, Арамису и д’Артаньяну.
— Друзья мои! — сказал он. — Господин Ван дер Миль дал мне небольшой урок голландского языка и попросил меня в благодарность за это дать ему небольшой урок фехтования. Я прошу вас последить, чтобы нам никто не мешал. Арамис, вы не одолжите капитану Ван дер Милю вашу шпагу? Обещаю её не сломать во время наших занятий фехтованием.
Арамис молча протянул Портосу свою шпагу, которую Портос передал голландцу.
Ван дер Миль взглянул на Портоса внимательным взглядом, затем осмотрел его друзей.
— Пожалуй, этот человек не подходит мне по росту и по весу, — мрачно сказал он. — И руки у него длиннее моих. Мне с ним не справиться.
— Что же мне прикажете укоротить руки ради удовольствия драться с вами? — рассердился Портос.
— Я выбираю себе вот этого, — сказал он, указав на д’Артаньяна.
— В таком случае я могу уже начать отпевать вас, — усмехнулся Арамис. — Как вы полагаете, Атос, сколько он продержится? Минуту или полторы?
— Сорок пять секунд, — ответил Атос.
— Тогда я буду драться с вами, — ответил Ван дер Миль, указывая на Арамиса.
— Пятьдесят пять секунд, — ответил Атос.
— А с вами? — спросил Ван дер Миль Атоса.
— Как знать? Я не считаю секунды в сражениях, — ответил Атос. — Быть может минуты полторы или даже две.
— Вы признаёте, что сражаетесь хуже, чем ваши друзья? — обрадовался Ван дер Миль.
— Вы меня не поняли, — возразил Атос. — Если я буду сражаться с вами, я буду сражаться левой рукой, чтобы хоть как-то снизить вероятность вашего поражения.
— Прекрасная идея! — воскликнул Портос. — Ван дер Миль, мы уравняем шансы! Я буду сражаться против вас без шпаги! Я дам вам шпагу, а сам возьму кинжал. Это вас устроит?
— Если ваши друзья дадут слово дворянина не помогать вам, — ответил Ван дер Миль.
— Даю вам слово дворянина за себя и за моих друзей, что никто из нас не будет вмешиваться в ваш бой, мы лишь будем следить, чтобы условия дуэли не нарушались, — сказал Атос.
— Слово дворянина! — подтвердили слова Атоса Арамис и д’Артаньян.
Портос взял в руки кинжал с лезвием не более дюжины дюймов и предоставил Ван дер Милю использовать шпагу Арамиса.
— На счет три сходитесь, — сказал Атос. — Один, два, три!
Сражение началось. Портосу было нелегко отбивать удары шпаги, имея только кинжал, но он обладал отличной реакцией, титанической силой и удивительным хладнокровием. Ван дер Миль не давал возможности Портосу ранить себя, поскольку длина его руки вместе с длиной шпаги, конечно, сильно превосходили длину руки Портоса вместе с длиной лезвия кинжала. Портос невозмутимо отбивал шпагу, сила его удара постепенно нарастала, и это начало изматывать Ван дер Миля. Неожиданно Портос ударил по шпаге особенно сильно, рука голландца отклонилась вслед за шпагой, после этого Портос сделал выпад своей рукой и кинжал по самую рукоятку вошёл в грудь голландского пирата.
— Сударь, после такого удара вам осталось жить не более получаса, — холодно сказал Арамис. — Я священник и могу отпустить вам грехи в том случае, если вы – католик и если вы скажите нам, где нам следует искать того дворянина, который нам необходим.
— Я протестант и я ничего вам не скажу, — ответил Ван дер Миль.
— Аминь, — сказал Арамис.
(Продолжение следует)