После пар Саша едва отбилась от подруги Женьки, зовущей на выставку в Манеж:
- Я домой, Джексон, домой, никуда не пойду, не зови.
- Сань, ну ладно тебе, пойдём, мужиков баловать вредно. Ну что ты всё - домой да домой? Впереди выходные, наобнимаетесь ещё, успеется.
- Дашу позови, она вроде бы на Илью Сергеевича хотела сходить, и Марина с Леной собирались.
- Ну, Сашенька, ну пойдём же! Подруга называется!
- Извини, Жень, не могу.
Пружина входной двери в институт была настолько туга, что надо было хорошенько надавить на дверь плечом, бедром, ногой, чтобы дверь открылась и мгновенно выскользнуть в образовавшуюся щель, чтобы тебя не успело прищемить.
На улице шел снег. Ближе к мосту снежинки не падали обреченно в грязь, тут же в неё превращаясь, а степенно танцевали в воздухе. Засмеялась - чудище моё ненаглядное! - и пошла туда, к вальсирующему снегу, сквозь который угадывалась чья-то фигура. Подозрительно грузная и не совсем человеческая. То есть совсем не человеческая. Это был снеговик. В кепке, шарфе, с табличкой в ручке-веточке, а на табличке жирная красная стрелка - туда.
Там, куда отправлял снеговик, снег уже не шел, а валил неправдоподобно огромными хлопьями, похожими на гагачий пух. Ой! Кто это? Очередной снеговик с табличкой, но в шляпке и горжетке. Кокетливый такой. Туда!
Снег, плотный, как песцовый мех снег, и ещё один снеговик. В картонной короне и мантии из мишуры, жезлом указывающий - туда!
Там снега не было и города никакого тоже не было. То есть снег был, но он не шел, а укрывал всё вокруг, блестел в свете фонаря, что держал в вытянутой вверх руке над ступенями утонувшей в снегу бревенчатой избушки Ник.
Теплый свет лежал между ними лунной дорожкой, в морозном воздухе витало прекрасно-бесполезное волшебство. Волшебство не в назидание, не во спасение - просто так.
Саша по фонарной дорожке через сугробы не пошла - прямо из под её ног начиналась вполне удобная расчищенная, утоптанная, поскрипывающая под лёгкими шагами тропинка. Вот по ней - то бегом, смеясь, раскинув руки.
- Привет!
Обхватила, прижавшись. От него пахло огнём, горящим в печи, смолой, нагретым деревом, домом.
- Здравствуй, дай-ка я фонарь поставлю и отряхну тебя. Где ты столько снега нашла, Снегурка? Вся же в нём, вся! Иди в дом скорее, буду сушить тебя у печки, и глинтвейном поить, и пирогами кормить. А потом мы гулять пойдём. Лес нынче волшебный! На него стоит посмотреть.
- Где мы, Ник?
- Тебе что-нибудь говорит слово Puhtula?
- Говорит. Но...
- Гора за холмом. Видишь, там свет? Проходи же, холодно!
Саша хотела было расстроиться - она так любила горные лыжи, которые наверняка можно здесь взять в прокат, но не в пальто же на гору не лезть, однако расстроиться не успела, увидев в сенях свои лыжи, палки, ботинки, висящий на крюке комбинезон и даже пристроенную сверху вязаную шапку, в которой она обычно каталась.
- Ой, какое огромное за снаряжение спасибо!
- Ты меня прости, балбеса, я кажется забыл твои перчатки, придётся кататься в моих, а нет, вот они. Как на северный полюс собирался, честное слово. Одно неясно - как выбираться обратно будем? Хотя об этом мы подумаем послезавтра, верно? Меня со всем этим скарбом Володя с Ларисой сюда закинули, они, наверное, в Финляндии уже, а может на границе стоят. Что будешь? Чай с пирогами, или основательный ужин?
- А чай с пирогами - не основательный ужин?
- Ну, у нас для основательности, помимо мучных изделий, есть первое, второе и компот, то есть глинтвейн.
- Только чай и гулять. А на гору завтра с утра, там сейчас столпотворение небось у подъемника. Будешь смотреть, как катается звезда скоростного спуска?
Подробно, тщательно, не пропуская ни единой веснушки целовал её лицо.
- И смотреть, и любоваться, и переживать, что звезда может шлёпнуться на твёрдую укатанную холодную поверхность. Тут звёзды пачками на неё валятся.
В тёмной воде его глаз искрами плавали крохотные золотые рыбки.
- Здесь же не гора вовсе, а так - пригорок, так что переживать не нужно, нужно не замерзнуть, это да.
- Вот уверяю тебя, об этом переживать точно не стоит. Там специальный ватрушечный спуск есть для тех, кто не орёл - наверх едешь, зацепившись за трос, вниз - от троса отцепившись. И согреваешься от весёлого ужаса. Ух!
- Ты уже опробовал?
- А то! Всё? Одеваемся? Или ты хочешь отдохнуть с дороги?
- Отдохнуть? Дорога заняла минут пятнадцать. Вот скажи мне - откуда ты знал, что я найду тебя в метели? Что пойду туда, где снеговик? Что не усомнюсь в правильности направления?
- Просто знал. Хотя дома записку на всякий случай оставил - про вокзал, электричку и прочую ерунду. Пойдём?
Ощущение, что вокруг на много километров никого, не покидало её весь вечер. Такая стояла тишина, что если бы пошел снег - слышно было бы, как со вздохом ложится на землю каждая из снежинок, но снег не пошёл. Было не слишком холодно, прозрачно и до странности светло. Совершенно сказочный лес, до бровей укутанный в снег. И небо. И настроение. И казалось ей, что вечер этот никогда не кончится. А ему, наоборот, что кончится слишком быстро.
Уже возвращались обратно, когда над лесом вдруг вспыхнуло и затрепетало зеленое шелковое полотно северного сияния. Стояли, завороженные, пока не погасли последние огни, а потом едва не бегом к избушке - замёрзли - варить таки глинтвейн.
- Чехи называют это - sva;en; v;no и не кладут ни мёда ни сахара, норвеги -gl;gg, они любят покрепче и добавляют водку, англичане - mulled wine и льют в сей нектар ром, немцы - Gl;hwein и порой делают из белого вина, итальянцы - vin brul;, как крем-брюле, оригиналы, они поджигают нагретое вино, французы - Vin chaud готовят с мускатным орехом и имбирём, испанцы - vino caliente, эти не обходятся без хереса. Короче все пляшут вокруг температуры и/или главного ингредиента и готовят плюс-минус одинаково. Его ещё римляне придумали, но нагревать не догадались. Сейчас-сейчас, Снегурка, у печки пока постой, только совсем не растай, пожалуйста. Очень замёрзла?
- Совсем чуть-чуть. Скажи пожалуйста, откуда человеку, употребляющему алкоголь раз в столетие, столько известно о не самом у нас популярном напитке?
- Переводил что-то такое довольно давно. По-моему - готово. Садись. Цедра лимона, апельсин, корица, гвоздика, мёд и, собственно, вино. Очень горячо, осторожно! - Разлил глинтвейн по кружкам. - Чуть не забыл - к глинтвейну у нас есть имбирное печенье и сыр. Подвинься-ка чуток. С зимой тебя! С морозом, снегом и солнечным ветром! С горой - завтра поздравлю.
- И тебя! - Саша отхлебнула горячий пряный напиток, немедленно согревший её изнутри и положила голову ему на плечо, - как же хорошо, Ник, как хорошо. Спасибо. За всё, от милых снеговиков до имбирного печенья спасибо. За северное сияние - отдельное.
- Поверь, я не причастен.
- Конечно причастен! Не окажись мы сегодня здесь - могли бы вообще никогда не увидеть. А самое большое спасибо за то что ты, это ты. Не пойду я завтра на гору. Ну её. Будем сидеть здесь, печку топить, разговоры разговаривать и целоваться до умопомрачения...
Но назавтра на гору таки пошла (особо уговаривать её не пришлось) и каталась до подгибающихся коленей, до дрожащих рук, до обеда, и правда состоящего из первого, второго и компота.