Пошли разговоры, что в самое ближайшее время прибудет заместитель министра. Цель приезда - детальное ознакомление с условиями и результатами подготовки отряда специального назначения Кобальт-2.
Кураторы нашей учебы, прибывшие в Ташкент из Москвы, чтобы контролировать процесс нашей подготовки, нагнетали нервозную обстановку. Они готовились к показушному смотру, хотели создать видимость проделанной колоссальной работы.
- Руководство министерства в обязательном порядке должно получить впечатление о крайне высокой боевой готовности отряда!
Честно говоря, мне было их жаль, но, естественно, я не показывал вида. Они суетились и непрестанно теребили меня, дотошно выясняя, что именно я буду докладывать заместителю министра. Я подыгрывал им, убедительно рассказывая о проделанной большой работе, и, в конце концов, они отстали.
Меня самого приезд высокого начальства волновал мало. Вверенный мне личный состав также воспринимал грядущий визит из Москвы совершенно спокойно, без нервов. Все понимали, - проверка многого не даст.
Отряд все равно отправят в самое ближайшее время, других вариантов просто нет. Совсем скоро все мы окажемся во власти других людей, за границей будет все иначе. Именно там, а не здесь будет решаться судьба каждого из нас.
Итак, я пребывал в холодном спокойствии, никаких предчувствий или предположений не было совершенно. Тем не менее, приезд высокого начальства снова круто изменил мою судьбу.
Настал день, о котором говорили. Вокруг всё сияло и блестело. Вместе с заместителем министра прибыла группа сопровождающих, и, кроме того, прибыло руководство МВД Узбекской республики, а главное, - из Кабула прилетел один из руководителей наших сил в Афганистане.
Именно его приезд, а не прибытие заместителя министра, нас всерьёз взволновал. Мы все прекрасно понимали, кто может реально помочь, дать дельный совет, поделиться ценной информацией, в какой-то мере снять царившую везде гнетущую неопределенность. Она нам порядком надоела!
В условиях неоправданно излишней секретности советские люди понятия не имели, что убывшие в какую-то командировку их близкие, родные или соседи по дому или коллеги по службе, оказывается, выполняют за рубежом важные государственные задачи, имеющие решающее значение для благополучия и даже выживания советского общества.
Позже я на своем опыте убедился, что советские специалисты, не имея организованной поддержки ни со стороны афганских жителей, ни со стороны своего общества, продолжавшего жить обычной мирной жизнью на родине, оказывались в странном подвешенном состоянии, которое никоим образом не способствовало решению задач.
Скоро началось совещание. Мне предоставили слово, и я спокойно доложил структуру и назначение отряда. Особо остановился на деталях учебной подготовки, указал особенности вооружения, обратил внимание на нерешенные, по моему мнению, вопросы, попросил рассмотреть многочисленные просьбы членов отряда, связанные с бытовыми проблемами. Особо остро стояли вопросы жилья, устройство детей в детские сады и школы, а жен - на работу.
Меня слушали внимательно. Подготовка в целом удовлетворила высокую комиссию, в то же время были сделаны дежурные замечания, даны кое-какие советы.
После совещания заместитель министра попросил меня остаться. Я присел на стул рядом с его столом.
Все остальные вышли из комнаты, а генерал вдруг доброжелательно и просто спросил:
- Как настроение, командир?
Я ответил, что настроение боевое, отряд готов достойно выполнить интернациональный долг. Правда, уставший вид и красные глаза выдавали моё внутреннее напряжение.
- Наверное, спишь плохо?
- Спать практически не приходится, товарищ генерал. Время есть, но сон не идет. Хочется все сделать как можно лучше. Давит ответственность за жизнь многих людей. Все новое, необычное. Я в своей практике таких задач не решал. Думаю, сейчас пригодился бы опыт гражданской войны в Испании, вопрос только, где достать материалы, и где взять время на изучение. Мы мало знаем опыт предыдущего отряда Кобальт-1, и нам крайне необходима ежедневная оперативная сводка происшествий. Помимо всего прочего, мы не знаем, как к нам отнесётся местное население, какова тактика бандитов, их цели, порядок организации, способы связи, особенности негласной работы, источники и маршруты пополнения ресурсов. Здесь нам читают лекции по истории Афганистана, походы Александра Македонского и его опыт привлечения на свою сторону местного населения. Полезно, конечно, но было бы лучше с учетом того, что наши люди через неделю окажутся в кишлаках один на один...
- Хватит! – вдруг резко сказал генерал, прервав меня. – Знаю, все знаю, командир, и ответы на твои вопросы имеются. В неизвестность вас никто посылать не собирается, но и болтать языком раньше времени, сам понимаешь, в сложившейся ситуации никто не будет. Такие требования не от нас исходят, они сверху идут, соображать надо, и меньше разговоров!
Я крупно пожалел, что завел разговор о проблемах, однако тон генерала вдруг снова неожиданно потеплел.
- Давай-ка поговорим обо всем несколько в ином ключе. Есть к тебе серьезный разговор, надеюсь, проявишь зрелость и рассудительность. Готов меня выслушать?
- Готов, товарищ генерал.
- Так вот что я тебе скажу. Военно-политическая обстановка в Демократической Республике Афганистан осложняется. Наше присутствие затягивается. не весь народ поддерживает линию на сближение с нами, в правящей партии у них снова наметился очередной раскол.
Население недовольно присутствием наших войск, а наши войска не видят противника. Фронта и тыла нет. Бандиты успешно действуют по всей стране. Фактически не мы, а они контролируют территорию провинций и при этом растворены среди населения.
Настоящих преступников не так много. В основном, действуют силы контрреволюции, готовые в случае свержения правительства Бабрака Кармаля установить свою власть вначале в провинциальных центрах, а затем в Кабуле, если не передерутся между собой. Скажу тебе по секрету, - не все провинциальные центры надежно контролируются кабульским правительством, но в то же время в тех же самых провинциях кабульская власть получает поддержку в некоторых кишлаках, волостях, уездах. Вот такая чересполосица!
Главный вывод из всего этого неутешительный, - народная власть во многом держится на советских штыках. Вот днями, если не успеем подтянуть силы, видимо, падет Кандагар, самый большой после Кабула город на юге страны. Несмотря на то, что он окружен со всех сторон нашими войсками, реальная власть в городе в руках контрреволюции, причем оппозиционеры настроены против новой власти крайне жёстко. Они зверски расправляются с теми, кто начал служить новому правительству, не щадят ни многодетных отцов, ни священнослужителей. По их фанатичным представлениям муллы, принявшие безбожную власть, не служат богу, а хулят его, поэтому с такими священниками не церемонятся, а с торговцами и крестьянами, тем более. Грабят, жгут мечети и духаны, мстят тем, кто принял новую власть, им самим, их семьям, не щадят ни женщин, ни детей, ни стариков, и практически невозможно выявить организаторов зверских расправ.
Внешне они живут так, как живут местные жители, попробуй поймать за руку! Наша сороковая армия не приспособлена для ведения боевых действий в суровой горной местности, для нее нет оперативного простора, она не имеет возможности планомерно наступать, контролировать территорию в целом, а не отдельные населенные пункты. Современную ударную силу соединения использовать практически невозможно. Армия оказалась в условиях афганской местности, как тигр в тесной пещере, ни ударить она не может, ни повернуться. Может только крепко вцепиться зубами. Вот только получается так, что на один ее крепкий укус военным отвечают со всех сторон десятками мелких, но очень болезненных укусов. Вопросы есть?
- Почему так важен Кандагар?
- С его захватом политические позиции мятежников существенно укрепятся, - помрачнев, сказал генерал. - Кандагар - древняя точка пересечения важных международных путей сообщения и торговых дорог. Взяв власть в Кандагаре, оппозиция сможет реально образовать государство Южный Афганистан и развернуть боевые действия против правительства в Кабуле, а это полномасштабная война, столкновение армий! Идея интернационального долга, тезис о поддержке народной власти тогда провалится с оглушительным треском.
"Наконец-то! - пронеслось у меня в голове. - Вот, нашелся, наконец, руководитель, который кое-что знает об Афганистане нынешнем, а не времен Александра Македонского".
- Принято решение, - тем временем спокойно продолжал он, - проводить больше чекистских операций, через доверенных лиц в кишлаках выявлять контрреволюционно настроенные элементы. Вот их портрет. Это те, кто нынешней властью грубо отстранен от политики, - не угодившая правительству интеллигенция, отправленные в отставку военные офицеры старой школы, крупные землевладельцы, а также обладавшее значительной собственностью влиятельное духовенство.
Знать, видишь ли, вместе с прислугой сразу после Саурской революции бежала в Пакистан и Иран, и оттуда пытается влиять на события, финансирует организаторов, а те сколачивают банды из недовольных или просто неимущих, готовых воевать за деньги. Между прочим, так называемые бандиты мало, чем отличаются от нашего спецназа, они превосходно обучены западными военными инструкторами. Вооружение - не косы с вилами, сам понимаешь, и местность они знают превосходно, многие проходы в горах известны только им. Добрый десяток западных стран активно помогают, это не только оружие, продовольствие и медикаменты, это, прежде всего, ценные разведывательные данные.
Наша армия громит банды авиацией и артиллерией, но полностью уничтожить не в силах. Бандиты надежно укрываются в недоступных горах и специально оборудованных секретных пещерах. Еще они любят маскироваться под крестьян в кишлаках.
- Как такое возможно?
- Как видишь, возможно. Особенности местности, особенности путей сообщения. Такая страна, такая война! Афганская армия по политическим причинам не проявляет активности. Здесь много подводных течений. Подробнее о них узнаешь позже, а вот царандой, местная милиция, ближе к народу.
Сейчас делается ставка на укрепление местной власти и царандоя. Следует быть ближе к труженикам. правящая партия ждет поддержку снизу. Вот почему сейчас первостепенная задача - укрепление царандоя, и в Москве разрабатываются дополнительные меры по этой линии. Мы создали представительство МВД СССР при МВД ДРА, ему надлежит стать мощным центром координации сил царандоя с нашими военными силами и советниками по линии партии и КГБ. Как воздух нужна кропотливая работа среди населения! Будем помогать проводить земельную реформу. Может быть, все-таки привлечем крестьян на сторону революции. Царандой способен защитить, оказать большую помощь. Ответил я на твои вопросы?
- Вопросов стало гораздо меньше, товарищ генерал.
- Так вот, для аппарата созданного представительства нужны хорошо подготовленные руководящие работники органов внутренних дел в роли старших советников царандоя провинций, где идет основная борьба за власть. Руководителем представительства назначен опытный генерал, который, кстати, тебя хорошо знает по совместной работе, он - бывший партийный работник Казахстана, и он настоятельно просил направить тебя в его распоряжение.
Должность старшего советника более солидная, военно-дипломатическая. Наши советники будут находиться в гуще всех событий вместе с советниками других ведомств. Хорошее материальное обеспечение тебе гарантируется, в этом смысле все будет нормально. Возможен и вариант поездки с женой, во всяком случае, документы для выезда будут готовить на двоих. Все должно решиться в самое ближайшее время.
Генерал замолчал. Я тоже молчал, поскольку такого поворота никак не ожидал.
Мне вдруг захотелось на какое-то время уйти от всего, хоть сколько-то пожить нормальной жизнью, собраться, все продумать, успокоить нервы, снять напряжение. Только сейчас, после неожиданного предложения, я вдруг почувствовал, что крепко устал!
В следующую секунду ледяным душем последовало отрезвление. и я медленно произнес:
- Товарищ генерал, столько пережить, столько сделать и в самый ответственный момент все бросить и уехать с перспективой на хорошую должность и более спокойную жизнь, не понимаю. Такой поступок будет расценен однозначно - трусость, да и сам я теперь не могу без своих подчиненных. Мой уход будет воспринят негативно, ухудшит настроение, а оно и так на пределе. Люди поверили мне, а теперь кому-то придется начинать все сначала. Нет, я не могу. Поздно!
В ответ генерал спокойно сказал, что все решаемо, нет оснований для беспокойства. Командир Кобальта-1 после кратковременного отдыха готов принять отряд Кобальт-2, он - военный человек и теперь к тому же имеет боевой опыт в Афганистане.
Вдруг тон генерала сделался предельно суровым.
- Мы лучше вас знаем, где вас использовать, эта должность не соответствует вашему опыту и вашей специальности, так что будьте любезны выполнять приказ. Вы, Олег Александрович, не отказываетесь ехать в Афганистан, новая должность гораздо более ответственная, она требует тонкой психологической работы, хладнокровного анализа, дипломатии, умения влиять на события, внешне не участвуя в них. Предполагается, что новая работа будет более длительной.
Сейчас сложно сказать, где будет опаснее. Может быть, придется находиться за рубежом, пока полностью не разъяснится военная и политическая обстановка. Вы направляетесь не отбывать срок, а вести события до логического победного конца, то есть до нейтрализации контрреволюции. Несогласие будет расцениваться как малодушие и уклонение от службы. Вопросы?
- Вопросов нет.
- Прекрасно! Что ж, от имени руководства благодарю за добросовестное отношение к порученному делу и хорошую подготовку Кобальта-2. Желаю всего наилучшего и до встречи в Кабуле. Я тоже вылетаю в Афганистан, буду руководить всеми нашими силами, и я лично заинтересован, чтобы там были собраны надежные люди. С Кобальтом-2 встретитесь на месте, одна из команд отряда обязательно попадет к вам в подчинение. Постарайтесь не задерживаться с отъездом, время не ждёт, следует немедленно браться за дело!
Я сам не свой медленно шёл к своему штабу, мысленно прощаясь с каждым из бойцов. Всё ставшее за короткое время родным вдруг сделалось совершенно чужим. Необъяснимое чувство! Жизнь отряда врезалась в сознание, захватила все существо, сразу невозможно взять и вынырнуть, войти в другой мир, и, тем не менее, все вокруг теперь чужое.
Никто не знал о моем новом назначении. Попадавшиеся навстречу бойцы приветствовали меня, не подозревая, что командир в один миг превратился в гостя.
Я пребывал в сумеречном состоянии и никак не реагировал на приветствия. Дневальный вырос, будто из-под земли прямо передо мной, но голос его прозвучал, словно откуда-то из другой комнаты:
- Смирно!
Войдя в штаб, я внимательно оглядел дружно поднявшихся с мест офицеров и разрешил сесть. Все сели и как один внимательно посмотрели на меня.
Они жили полнокровной прежней жизнью, перед моим приходом что-то возбужденно обсуждали и теперь подали дополнительный список вопросов, которые нужно срочно решить, пока заместитель министра здесь.
Едва ворочая языком, я с трудом негромко сказал, что теперь все вопросы будет решать другой командир. Лица всех присутствующих удивленно вытянулись, никто ничего не понял.
Помолчав немного, я собрался с силами и громко объявил о принятом в Москве решении.
- Так вы что, отпросились? - вдруг с усмешкой сказал один из офицеров.
Я медленно встал и так посмотрел на спросившего, что все мгновенно притихли.
- Товарищ Афанасьев, сейчас шутить не только неуместно, но и опасно.
- Виноват, товарищ...
Он запнулся, не зная, как теперь ко мне обращаться.
- Обращайтесь по имени-отчеству. Повторяю, я никого ни о чем не просил. Руководство решило, что должность командира отряда займет офицер с военным образованием и боевым опытом. Поверьте, так будет лучше! Меня отправляют в Афганистан по дипломатической линии. Вопросы?
Все молчали, опустив головы. Я сел. Воцарилась тягостная пауза.
Вдруг, не выдержав, вскочил начальник штаба, лицо его налилось пугающей свекольной краской.
- Нет, - в сердцах воскликнул он, - так неправильно, мы молчать не будем, я пойду к генералу! Он не знает, что здесь происходит. Ему хорошо. Он сам воевать не будет. Ему все равно, кого ставить командиром. Сегодня - одного, завтра - другого, послезавтра - третьего. А мы ставим на карту свою жизнь! Под чьим началом будем воевать? Вот самый главный вопрос! Мы хотим воевать с вами, товарищ командир, и мы вас отстоим.
Не спросив у меня разрешения, он, как ошпаренный, выскочил из комнаты. Я только головой покачал.
- Напрасно он так.
Начальник штаба вернулся через несколько минут, жалкий, растрепанный и растерянный.
- Меня просто развернули и отправили обратно, не пустили к генералу.
Он виновато посмотрел на меня. Я угрюмо сидел за столом, словно фиолетовая грозовая туча.
Затем мы пообедали вместе в последний раз, с аппетитом съели солдатский паек, дешевый, но калорийный.
Прощались быстро и скупо, было грустно, но обстановка не позволяла вести долгие разговоры. Я уезжал, сняв с себя их проблемы, а они по-прежнему были погружены в них, и от качества их решения зависела судьба каждого бойца. Только одно событие волновало их теперь - день отбытия за границу, а он неумолимо приближался.
Вернувшись домой, я несказанно удивил родных, друзей, сослуживцев. Меня ждали в лучшем случае только через полгода.
Пролетело полтора месяца. Я успел отдохнуть и расслабиться. Меня вместе с семьей отправили в отпуск, в санаторий. Июнь на берегу Черного моря среди смолистых пахучих золотых сосен отвлек от забот. Напряжённые будни Кобальта-2, спешная подготовка к переброске за границу теперь казались событиями давними, словно не со мной происшедшими.
В санатории я случайно познакомился с отдыхавшим там офицером-оперативником. Он вскользь сообщил, что шесть месяцев находился за границей, участвовал в спецоперациях на территории Афганистана, теперь восстанавливается после командировки.
Я в двух словах рассказал о своей поездке в Ташкент. Он широко улыбнулся в ответ. Оказалось, что он находился в составе отряда Кобальт-1, на смену которому готовился Кобальт-2.
- Так случайное наше знакомство или нет?
- Не знаю, Олег Александрович! Наверное, это вам какой-то знак свыше.
Он коротко рассказал, что вскоре после прибытия, не успев толком выполнить ни одной задачи, команды отряда, распределенные по провинциям, понесли потери. Душманы подловили бойцов на тесных горных дорогах и крепко потрепали. Несколько человек были убиты на месте, многих контузило. Шесть месяцев командировки прошли довольно сумбурно. Почти четверть отряда выкосил гепатит. Заразиться им можно легко. Вода, еда и даже дорожная пыль являются переносчиками инфекции. Больные месяцами валялись в госпитале, обратно в строй возвратились единицы, поскольку реабилитация после болезни предполагала освобождение от физических нагрузок, что невозможно соблюсти в боевых условиях.
Население не поддерживает официальный курс. Задачу по выявлению пособников контрреволюции в полной мере решить не удалось. Нейтрализация некоторых из них никак не повлияла на общую ситуацию в лучшую сторону.
Сам он получил контузию, которую предпочел не афишировать. Так делали все, - боялись медицинской комиссии, отрицательное заключение которой могло повлечь за собой увольнение из органов внутренних дел.
Дали путевку, теперь лечит нервы. По поводу перспектив заграничной миссии наших советников мой новый знакомый высказался скептически. Узнав, что я ожидаю вызов в Кабул, сочувственно пожал руку, посоветовал сильно не высовываться в прямом и переносном смысле.
Неожиданное знакомство вновь навеяло неприятные раздумья, от которых я за эти недели стал потихоньку отвыкать. Тень с востока дотянулась сюда, хотя Кабул находился от меня за тысячи километров. Мне вдруг подумалось, что Афганистан словно магнит на стрелку компаса непостижимым образом влияет на судьбы как отдельных людей, так и целых стран и народов.
15 ноября 2009 года