Серегей Викторович, вместе с Фёдором и с Сашей вышли из его кабинета и прошли к лифту. Спустившись вниз, Фёдор позвал Никиту, Глеба и Юру, ребята стояли в холле и обсуждали гибель Олега. Нелепая, внезапная смерть всегда застаёт врасплох, хотя ребята, устраиваясь на работу в телохранители, не только к банкиру, соглашаются на условия контракта и должны быть готовы ко всему. Не только убивать, но и самим быть убитыми, правда, об этом старались не думать, ведь в глубине души каждый считает, что только не он будет этим убитым. Никита говорил об этом Юре, который некоторым образом дружил с Олегом.
- Трусам тут не место, кто-то должен выполнять и эту работу. Тем более, все мы знали, на что идём и под чем подписываемся. Завтра похороны, босс не поедет, конечно, но Фёдор сказал, чтобы мы там были и поддержали его родителей. Деньги я им уже отвёз... хотя, какие к чёрту деньги, когда сын погиб... - говорил Никита.
Его серьёзное, сосредоточенное лицо, казалось, никогда не менялось. Парень редко смеялся, к работе относился более чем серьёзно и ответственно, очень уважал Фёдора и с уважением относился к Сергею Викторовичу.
- Никита? Поговорить нужно. Саша? Проверь машину босса, будь предельно осторожен, понял меня? - сказал Фёдор, подойдя к ребятам.
- Понял, всё сделаю, - ответил Саша, взглянув на парней.
Никита прошёл в комнату Фёдора следом за ним, Сергей Викторович знал, о чём они будут говорить и что с ним они не поедут.
- Саша? Нам пора, бери с собой пару ребят и поехали! - сказал он, собираясь выйти из банка
- Серегей Викторович, постойте! Глеб, пошли, нужно проверить тачку босса хотя... тут, наверное, сапёр нужен, но я кое-что смыслю в этом, в армии проходили, - выходя из банка вместе с Глебом, сказал Саша.
Ребята тщательно обследовали салон чёрного джипа и взяв досмотровое зеркальце, специально приспособленное для этого, Саша сам всё обследовал и под машиной, куда и могли установить взрывное устройство.
- Чисто, иди за боссом, Юра тоже поедет, я тут осмотрюсь, - сказал Саша, кивнув Глебу на парадную дверь банка.
Несмотря на то, что Саша устроился на работу в банк сравнительно недавно, ведь другие ребята работали тут и по три, и по пять лет, его уважали, да и Фёдор относился к Саше иначе, не заметить этого было нельзя. Фёдора все ребята очень чтили и уважали и не только за то, что он воевал в Чечне, а за справедливость, прямоту и честность и если он отличил Сашу от других, значит парень этого заслуживает. Глеб молча ушёл и вскоре они вышли вместе с Юрой, сопровождая Сергея Викторовича до машины, куда он и сел на заднее сидение, которое заранее открыл Саша. Пока Сергей Викторович выходил из банка и проходил к машине, Саша, сжимая под пиджаком пистолет, озирался по сторонам, внимательно вглядываясь в крыши зданий напротив. А зрение у парня было просто стопроцентное и стрелял он метко, на спор попадая в муху, на довольно большом расстоянии.
- Всё понял? Смотри, не промахнись. Лучше, когда он будет выходить из своего офиса, выбери место напротив, сам понимаешь, второго шанса не будет, - сказал Фёдор, положив перед Никитой пятьдесят тысяч долларов.
- Савельев очень осторожный тип, думаю, за один день его не выследить, нужно знать, куда он ездит, во сколько и с кем. Я справлюсь, можете не сомневаться, Фёдор Константинович, - ответил Никита.
- Столько же получишь после выполнения задания, давай, с Богом, - сказал Фёдор.
Никита знал, что Фёдор верующий, хотя в церковь заходит очень редко, может от того, что воевал и часто бывал на волосок от смерти, от того, что сын инвалид, но в душе Фёдор искренне верил, что есть Создатель всего живого и не живого на земле, убеждался не раз, что когда не зная молитв, просил, Бог помогал ему. Но об этом он никому не говорил, даже жене. Нет, своей веры, он не стеснялся, только думал, что это сокровенное, личное и касается только его.
- Добро, два дня тебе выходных, займись только этим делом. Удачи тебе! - ответил Фёдор.
- Я понял Вас, винтовку нужно выбрать, если разрешите, сам выберу, - сказал Никита.
- Да без проблем, пошли, на складе и посмотришь, - ответил Фёдор.
Никита долго не выбирал, когда они спустились в подвал, под здание банка, прошли по тёмному коридору и зашли в помещение, которое называли оружейным складом, но это была небольшая комната, где как в армии, на специальных стойках стояло несколько винтовок, автоматов и рядом ящик с разного рода оружием. Взяв винтовку с оптическим прицелом, Никита осмотрел её и остался доволен.
- Жаль такую вещь оставлять на месте, - сказал Никита.
- Знаешь пословицу? Жадность фраера сгубила? Оставишь на месте оружие и быстро уйдёшь, - ответил Фёдор.
- Я понял, конечно. Не волнуйтесь, Фёдор Константинович, я всё сделаю! Наконец квартиру поменяю, давно хотел двушку на бОльшую поменять, - с серьёзным видом ответил Никита.
Приехав к зданию, где в последние годы проводились аукционы недвижимости, Сергей Викторович прошёл в кабинет, для оформления договора на продажу фабрики и территории вокруг неё. После того, как документы были подписаны и председатель сказал, что сам аукцион проходит каждую неделю именно в субботу, Сергей Викторович попросил дать соответствующее объявление. Его заверили, что всё проходит в рамках договорённости и закона.
Сергей Викторович покинул здание и вышел на улицу. Оглядываясь по сторонам и держа руки под пиджаками, к нему подошли Саша и Глеб, Юра оставался за рулём машины.
- Куда теперь, Сергей Викторович? - озираясь по сторонам, спросил Саша.
- Нужно заехать в отделение милиции, вдруг есть новости о моей дочери. Поехали, - ответил Сергей Викторович.
Сашенька напряжённо ждала, что же скажет матушка Пелагея, но та словно испытывала её нервы, выдерживая долгое молчание, но сверлила девушку проницательным взглядом. Казалось, матушка Пелагея читала её мысли, Сашеньке стало не по себе. Ёрзая на стуле, девушке хотелось встать и уйти, бежать отсюда, не оглядываясь. Перед этим суровым взглядом, Сашеньке показалось, что всё произошедшее с ней до того времени, как она попала сюда, было ничто по сравнению с тем, что ждёт её здесь.
- Ты боишься меня? Не стоит бояться, все живущие здесь счастливы, они отказались от мирской жизни, посвятив себя Богу, молитвам и смирению. И ты будешь счастлива, но для этого, тебе нужно отказаться от мирской жизни, от всего, что тебя связывает с внешним миром, поняла меня? - холодным голосом спросила матушка Пелагея.
- Но меня ничто не связывает с мирской жизнью. Сюда меня привела сестра Серафима, я пришла не по своей воле, - ответила Сашенька.
Впервые, матушка Пелагея скептически улыбнулась, с таким видом, словно ей было всё известно о ней.
- Я всё о тебе знаю, даже то, что тебе неизвестно. Только захочешь ли ты узнать об этом? - то ли спрашивая, то ли говоря, что Сашеньке не стоит этого знать, сказала матушка Пелагея.
- Я Вас не понимаю... - испуганно произнесла Сашенька.
Её сковал страх, она и сама не знала, стоит ли ей узнать что-то ещё, когда боль прошлого ещё не прошла, да и хочет ли она этого.
- Твой муж, сын известного дипломата Беленького... да? - словно испытывая терпение девушки и психологически давя на неё, понимая, что торопиться не стоит, сказала матушка Пелагея.
При упоминании Вадима, побледнев, Сашенька застыла. Её губы побелели и задрожали, пальцы нежных рук, похолодели. Она не могла понять, откуда этой женщине известно о нём и главное, о ней.
- Прошу Вас... не надо... что Вам от меня нужно? - дрожа всем телом, спросила Сашенька.
- Ну что ты! Мне нужен покой в твоём сердце, больше ничего. Успокойся, милая, здесь ты в безопасности и далека от всего, что с тобой произошло в миру. Твоего мужа больше нет! Мне лишь известно, что на днях его похоронили, вроде убили при ограблении, возле собственного дома, - спокойным голосом и с каменным лицом ответила матушка Пелагея.
Такого Сашенька и вовсе не ожидала услышать.
- Нет... как же так? Он не мог умереть... наверное... - пробормотала Сашенька, едва удерживаясь на скамье.
- Но это ещё не всё, тебе нужно узнать ещё кое о чём... - вновь затягивая паузу, сказала матушка Пелагея, кажется прекрасно зная, как держать человека в психологическом напряжении, чтобы в конце концов, он был готов на всё.
- Прошу Вас, мне плохо... - произнесла Сашенька, сжимая побелевшими пальцами края скамьи.
Но матушка Пелагея понимала, что нельзя останавливаться, чтобы добиться желаемого. А что желала эта женщина, беспощадно бросая в лицо Сашеньки правду, о которой она ничего до этого не знала, девушка понять не могла.
- Сейчас тебе станет ещё хуже. Но правду скрыть невозможно, Бог видит всё и вся! Твоя мать... - начала громко говорить матушка Пелагея.
- Нет! Умоляю! - воскликнула Сашенька, вскочив со скамьи.
- Лучше сядь! - приказала матушка Пелагея и Сашенька невольно присела.
- Твоя мать, Лидия Аркадьевна, она попала в аварию и сгорела заживо! - глядя в помутневшие глаза Сашеньки, выкрикнула матушка Пелагея.
Сашенька, не удержавшись, упала без чувств со скамьи. Матушка Пелагея улыбнулась и прошла к двери. Открыв её, она позвала сестру Серафиму и сестру Наталью, женщины, кажется, ждали за дверью. Они тут же вошли, подняли Сашеньку и вынесли из дома. Сестра Серафима дала Сашеньке понюхать какой-то жидкости в пузырьке, девушка открыла глаза и увидев, что лежит на своей кровати, уткнувшись в подушку, разрыдалась.
- Пошли, пусть поплачет. Матушка Пелагея сказала, на сегодня с неё хватит, пусть до завтра подумает, скоро она будет готова. А нет... матушка Пелагея запустит к ней Митяя, он её сам обработает, тело-то у неё в самый раз для любных утех. А Митяй, кажется, запал на неё, говорит, если надобность будет, он готов, - засмеявшись, сказала сестра Серафима, выходя из дома.
Правда говорила она очень тихо, чтобы Сашенька её не услышала.
- Ну да, Митяй здоровый, как бык осеменитель, его хлебом не корми, а девку под него дай, - засмеявшись, ответила сестра Наталья.
Смеясь, женщины ушли, оставив Сашеньку одну. Она была напугана ещё больше, не зная, верить ли словам матушки Пелагеи или нет.
- Мама... мамочка, нет... этого не может быть! Я должна вернуться домой, папа остался совсем один, может матушка Пелагея сказала неправду. Господи... помоги мне, за что ты даёшь мне столько испытаний? Чем я виновата перед тобой? Молиться меня не учили, но умоляю, помоги мне! Насти нет, я тут осталась совсем одна, помоги... - в отчаянии, вскрикивала и бормотала Сашенька.
- Ну что, как она? - спросила матушка Пелагея, когда сестра Серафима зашла к ней доложить о Сашеньке.
- Пришла в себя, плачет. Может Митяя к ней отправить? Он вроде и глаз на неё положил, а? - спросила сестра Серафима.
- Дура! Угомонись! Девка не похожа на других, не видишь, что ли? Документы готовы? Ильиничну мне отправь, пусть посмотрит, она должна всё нотариально заверить. Ты хоть представляешь, сколько стоит её квартира в центре Москвы? Это не домик под Москвой или в деревне, как у здешних дураков, крупная птичка к нам залетела. Ищут её уже, жаль, нельзя избавиться от неё после того, как она подпишет документ на продажу и переоформление на мое имя своей квартиры. Но психологически, она готова всё подписать, после этого... я подумаю, что с ней дальше делать и на этом всё! Завтра опять приведи её ко мне, сегодня голодом мори, не давай ни есть, ни пить, и ни-ни! В комнату никто не должен заходить и девок от неё пересели до завтра. Останется одна, горе осознает, почувствует, а завтра посмотрим. Иди! - приказывала матушка Пелагея.
Сестра Серафима, кланяясь, попятились назад.
- Стой! Что с Настей? - вдруг вспомнив про девушку, спросила матушка Пелагея.
- Как Вы и велели, увели в глубь леса, привязали к дереву, порола я её так, что вся спина в крови, будет знать, как языком чесать, гадина неблагодарная! Кормили её, одевали, а она... - обернувшись, говорила сестра Серафима, но матушка Пелагея подняла руку, давая понять, что подробности её не интересуют.
- Знаю твою жестокость, тебе только скажи... сходи до неё, проведай, если жива, пусть вернётся, ночь проведёт с тобой в горнице. Думаю, больше она рта не откроет. А сведения, которые ей поведала новенькая, оказались ценные, да и из города до меня приходит всё, что меня интересует. Ладно, иди, устала я что-то, - махнув рукой, сказала матушка Пелагея.
Сестра Серафима быстро вышла и недоверчиво озираясь по сторонам, прошла за деревья, оттуда в глубь леса, где как она и говорила, привязала к дереву Настю и отхлестала по девичьей спине розгами, в воспитательных целях, как думала эта женщина, покорно и преданно служившая матушке Пелагее.
- Жива ещё, значит? Простила тебя матушка Пелагея, поклонись в ножки благодетельнице нашей, руки целуй, велела развязать тебя и вернуть назад, - сказала сестра Серафима, медленно развязывая тугие верёвки, которыми накрепко была связана Настя.
Сутки ничего не евшая девушка, больше изнемогала от боли и жажды и когда сестра Серафима развязала её, девушка, не удержавшись на ногах, упала ей под ноги.
- Вставай! Думаешь, нести тебя буду? - пнув Настю по спине, которая и так горела от боли и кровила от розг, крикнула сестра Серафима.
Застонав, Настя, опираясь руками о землю, с трудом поднялась и побрела следом за женщиной. Дойдя до срубов, Настя хотела пройти к своему домику, но сестра Серафима толкнула её, девушка едва удержалась на ногах и обернувшись, в ожидании встала.
- Сначала поблагодари нашу благодетельницу, в ноги ей поклонись, потом под навес иди, поешь. Сегодня проведёшь ночь моём в срубе, там кровать пустует, иди! - вновь толкнув девушку, сказала сестра Серафима.
- А Сашенька? Где она? Жива ли? - спросила Настя, рискуя вновь быть избитой.
- Не твоего ума дело! Мало получила? Добавить могу! - крикнула сестра Серафима и Настя побрела к дому матушки Пелагеи.
Войдя в дом, она испуганно подошла к столу, за которым сидела матушка Пелагея и встав перед ней на колени, поцеловала ухоженную, красивую руку.
- Не серчай, Настя, но получила ты по заслугам. Сама знала, что нельзя языком трепать, у меня тут везде глаза и уши, ничего скрыть нельзя, поняла? - спросила Матушка Пелагея, говоря ласковее обычного.
- Поняла, матушка, смиренно прошу простить меня грешную, - упав лбом к ногам женщины, сказала Настя.
- Ступай, поешь и отдохни, уведи её, Серафима, - сказала матушка Пелагея.
Сестра Серафима тут же подняла Настю под руки и вместе с ней вышла на улицу.