"Моя дорогая! Простите ли Вы мне мою забывчивость? Я ведь так и не угостила Вас вкусным пирогом с яблоками. Ах, какая же я беспамятная! Посылаю Вам кусочек пирога в надежде, что его божественный вкус (уж снова простите маленькое бахвальство!) затмит мою плохую память.
Всегда Ваша,
Аделаида Сергеевна"
Читать эту короткую записку было почти таким же наслаждением, как и беседовать с несравненной старухой. Почерк у нее был аккуратный, завитушки вырисованы с любовью и тщанием, бумага гладкая, даже немного шелковистая. Я еще раз посмотрела на записку, потом в пустой пакет, в котором она и была мне принесена собакой. Псина сидела передо мной неподвижно и строго, мне так и хотелось сказать: "навытяжку".
- Молли?
Девочки ведь любят сладкое, я была уверена, что это именно Молли, но собака промолчала.
- Топуш?
Короткое и полное достоинства "вваф!" было мне ответом. Я вздохнула и понюхала пакет, нашла в нем несколько крошек и поднесла их к носу собаки.
- Вкусный пирог был?
Топуш быстро облизал мою ладонь и, казалось, улыбнулся.
- Вкусный, значит. Эх, ты! Мне тоже пирога хотелось! Мог бы и оставить немножко!
Топуш заскулил и опустил морду, прикрыл ее лапой, показывая, как ему на самом деле стыдно.
- Поняла, не стерпел. Я бы, наверное, тоже этот пирог не донесла.
Из пакета восхитительно пахло яблоками и корицей, и яблочного пирога мне захотелось зверски. Я дала себе слово завтра же сбегать в магазин, купить продукты и испечь пирог по маминому рецепту: много яблок, сахара, жирное, на первый взгляд, тесто, но вкус... В животе у меня заурчало, и я поняла, что мне срочно надо отвлечься от лакомых мыслей.
- Так и быть, не выдам тебя!
Топуш мгновенно перестал переживать и стыдиться и собрался убежать, но я его остановила.
- Стой! Я хочу отдарить пирог.
"Отдарить" - мамино слово, одно из любимых. Я не знала ни одного подарка, который бы мама не отдарила. В детстве я не понимала, что это такое и страшно расстраивалась, когда мама, к примеру, говорила, что красивые заколочки, подаренные мне моей тетей, надо обязательно отдарить. Я думала, мне нужно отдать их обратно и начинала реветь.
- Почему ты плачешь? - удивлялась мама. - Спой тете песенку или нарисуй ее котика, ей будет приятно.
- А заколочки? Можно мне их оставить?
- Конечно, тетя хотела порадовать тебя. А ты порадуй тетю.
Я слушалась маму, и тете приходилось слушать мои завывания (у меня не было ни слуха, ни голоса, но петь я любила и взрослые делали вид, что им это очень нравится) или торжественно вешать на стену свой портрет в моем исполнении.
Я взрослела, и мама, ее мысли и видение мира стали казаться мне глупыми и неправильными. Это были обычные симптомы взросления, поиски своего "я" и отрицания абсолютно всего. Ведь, если бы взрослые действительно все знали, мир бы был абсолютно другим! Значит, они все глупцы и только подростковая "мудрость" может исправить ситуацию.
- Что за идиотизм? Почему каждый подарок надо отдаривать? - стала возмущаться я. - Это глупо! Человек решил сделать мне подарок, почему я должна ему или ей что-то дарить взамен? А если мне этот человек неприятен, и дарить я ему ничего не хочу?
- Если тебе неприятен даритель, зачем ты принимаешь от него подарки? - тоже удивлялась мама. А я не могла устоять, я с детства очень любила подарки, меня приучили к ним, я себя так и называла: "дареная девочка". Вся многочисленная родня меня почему-то баловала нещадно, за что и расплачивалась выслушиванием песен, стихов и любованием моими, сомнительной ценности, рисунками.
- Как это зачем принимаю? А если подарок хорош? - не успокаивалась я, и мы с мамой немного ссорились.
Мама всегда была очень мудрой. Она словно родилась со многими знаниями и пониманием, как в этом мире все устроено. Конечно же, она не была идеалом, таких людей на Земле не водится, но понимала многое.
Не отдавать посуду пустой, если тебя чем-то угостили. Хоть конфету, но положить на тарелку. Не приходить в дом с пустыми руками. Ничего не жалеть для детей и беременных. И всегда отдаривать подарки. Таковы были мамины правила.
- Отдаривать можно по-разному, но лучше бы это всегда делать, - говорила мама, - а если человек тебе неприятен, никогда не ешь с ним за одним столом, не принимай ничего, общайся поменьше. Зачем себе портить настроение и, возможно, даже судьбу?
Я долго с мамой спорила, но потом повзрослела и немножко поумнела и поняла, что мама была права.
- Чем бы отдарить съеденный тобой пирог? - спросила я у Топуша. Тот внимательно посмотрел на меня и побежал в лес.
- Эй, стой! - я рванула за ним.
Топуш рьяно раскапывал снег около больших сосен.
- Что ты там думаешь найти? Мышь? Предлагаешь мне поймать мышь? Хорошо, если это будет не мой знакомый Евлампий. Хотя, он, как раз бы и... - я не успела договорить, Топуш скромно отошел в сторону, а я увидела зеленые листики и красные ягодки. - Брусника! Предлагаешь мне нарвать Аделаиде Сергеевне брусники?
Пес снова удостоил меня коротким и слегка презрительным "вваф" и улегся в снег.
- Ну да, ты только даренные пироги можешь есть, а вот ягоды собирать, не дождешься помощи, - притворно ворчала я, собирая бруснику, предполагая, что Аделаида Сергеевна может приготовить очень вкусные пирожки с этой ягодой или добавить ее в чай, - зимой, после первого мороза, нужно обязательно собирать бруснику, чтобы потом, попозже, сотворить маленькое чудо: оживить лето! Оно скромно войдет в дом, наполнит его воспоминанием жаркого дня и уютно устроится в чайнике с ягодно-травяным чаем, - объясняла я Топушу, ползая на коленях.
Вскоре пакетик наполнился ягодами, и я торжественно вручила его Топушу.
- Бруснику только донеси, не ешь и не растеряй по пути! - велела я псу, и он, снова глухо гавкнув, убежал в лес, а я вернулась к своей ели.
- Бывает так, что подарок немного плутает и не сразу находит своего настоящего владельца, - вспомнила я слова мамы. Она часто говорила о вещах, как о живых существах, - и когда тебе дарят, к примеру, бусы, а ты понимаешь, они совсем не твои, не бойся передарить их кому-нибудь. Ведь каждая вещь должна приносить радость!
С радостью я была согласна, но передаривать подарки... А вдруг меня спросят, где те бусы, которые тебе подарены?
- А это уже дарителя не касается, - отвечала мама, - он подарил, сам порадовался подарку, но теперь это твои бусы и ты можешь делать с ними все, что захочется!
- А если даритель обидится, что я кому-то отдала эти бусы?
- На обиженных воду возят, - строго отвечала мама и говорила, что это уже не мои проблемы.
Я не совсем была с ней согласна, я пыталась не обижать людей, но, конечно же, у меня это не всегда получалось.
Я сидела в кресле, в своём "кабинете", под уютными лапами большой ели и думала, что же мне написать, чтобы зажечь восемнадцатую звезду.
- Почему бы мне не написать сказку о подарке, который никак не мог найти свою хозяйку? Ту самую, которая была предназначена ему судьбой? - подумала я, взяла лист бумаги и написала рассказ, как теплый шарф искал ту самую рыжеволосую, веселую девчонку, для которой он и был связан далеко-далеко, за морями и океанами. Как он ее нашел, как был счастлив согревать ее и как они оба жили долго и счастливо. И как потом шарф состарился и с удовольствием лежал на полке, а на нем любил спать рыжий девочкин кот.
Коряво и неловко я нарисовала кота в шарфе на обратной стороне листка и выползла в яркую ночь, чтобы зажечь звезду. Когда я прикрепила листок бумаги к ветке, мне послышался голос. Я закрыла глаза и прислушалась.
- Спасибо, моя дорогая! - донесся издалека голос Аделаиды Сергеевна. Я улыбнулась, открыла глаза, с удовольствием посмотрела на вкусно горящую звезду и шарик рядом с ней. В нем Аделаида Сергеевна энергично раскатывала тесто для пирожков с брусникой.
У меня снова голодно заурчало в животе и я...
... проснулась. Поняла, что надо скорее пить кофе и бежать за яблоками и сметаной, чтобы испечь вкусный яблочный пирог. Ведь яблочные пироги всенепременно нужно печь морозным зимним днем! Чтобы потом есть пирог жадно и голодно, запивать его холодным молоком и грезить о лете. А я буду думать о грядущей ночи и о новой, девятнадцатой, звезде.
©Оксана Нарейко