Когда расстаёшься – тешишь себя иллюзиями, иллюзиями как из старой шкатулки. Ведь, не правда ли, у каждого в доме была эдакая потрёпанная шкатулка, где содержались мамины иголки рядом с видавшей виды подушечкой из старого, вшитого в хлопковую ткань пуха, старого пуха, древнего пуха древней птицы, от которого несло чем-то особенным, - птеродактилевским, таинством каким-то, что ли?
И, уезжая далеко из родных мест, ты никогда не вспомнил бы запах этот, если бы доисторическая подушечка нарочно-случайно или случайно-нарочно, или мистическим образом коим-то, не оказалась бы в твоём чемодане…
Валерия потирала, припухшие веки от длительного сна и гляделась в зеркало.
Потрепала распушённые волосы, думая, что пришло время подравнять стрижку, вспоминая заодно лицо мастера-парикмахера и его любезность ко всякому клиенту, светлое просторное окно в его салоне, в котором она впервые увидела Влада – с некоторых пор известного писателя, прославившегося, прежде всего на скандальных эссе, раскрывающих субъективную именную философию.
«Да, забавно, - думала она, протирая лицо полотенцем, - это еще никто не знает, что он думает там сам себе, и что, на самом деле, представляет там сам по себе, но ни-ичего…»
«Ведь если рассудить…,» - вспоминала она и, ту пассию временную, - Александру, двигающуюся в тот святой день вкупе с ним, - писателем, то есть, в том окне, залитым солнцем, - и невозможно же было пройти мелкими шажками мимо этой дамы – не пропустила бы: хлопала широченным ходом, будто боялась отстать от транзитного мужчины. Та ещё штучка-то! Но я! Ха! А я…»
Задача была одна, - блогерская задача, целевая – познакомиться, как можно ближе и выведать. Ну, выведать, выведать, э-э: все, все, все. Вытрусить пиитушку до корочки, до форзасца, как минимум, а максимум - на мир, чтобы прогремел тазиком медным.
Валерия вернулась назад, обратиться- таки к своему раскрасневшемуся кончику носа.
«С чего бы?»
Легким движением средних пальцев махнула по нему, шуточно. Растянула рот в мимической тяге.
«Тридцать восемь, ага! Это не шуточка - возраст!»
Переступая порог ванной, она вот уже уловила бойкое настроение огненной себя - женщины.
«Нет-нет, - решалось в ней, как всегда некоей мантрой, заученной ещё с малолетства, когда впервые она познала мужское насилие, - никто никогда не сломит… Меня – нет! Никогда не обидит, как возможно представляет кое-что-то в своей полоумной башке…»
«Ах, Владик! Ах, Лёвушка! – Девушка пробежалась глазами по кухонному столу в тот миг, вспоминая лицо своего бывшего мужчины заодно или, кстати. Прислушиваясь к своим ощущениям – стону сердца, но его, его-то и не было слышно.
Не видя перед собой ничего кажется, расфокусировав внимание (и смешно одновременно), и машинально протягивая руку к кофейнику (и смешно же: да!), подумала, - вы все… одинаковые!» - Постановила и щёлкнула излишней силой крышкой чайника.
Зазвонил телефон, лежащий на соседнем столике. Подняла, отбрасывая густую спутавшуюся прядь шелковистых карамельных волос, улыбнулась самой себе – прежде. Оскаливаясь волнам из трубки – потом. Роли - которым легко и надёжно вжилась. По расчёту.
- Оу-у! – Услышала она энергичное, вместо стандартного «элло» и ещё раз улыбнулась, закаляя состояние. Ощущая некоторый скрип в собственных щеках, произнесла мягко - вышло:
- Приветик! Как дела?
- Скучно, - ответили оттуда.
- Понятно, - ответила, кривляясь в трубку и опрокидывая ее едва не навзничь.
- Оу-у-э! Снова? – Спросили оттуда.
- Оу?!
- Нет настроения? – Поинтересовались.
- А что? Отчего же? – Буркнула себе под нос, - все Окей.
- Мы же договорились: никаких «понятно, ясно», а тем паче: «яснЕнько»!
- А-а-х-х, да-а! – Протянула, увлекаясь импровизацией, на которую так подвязывались оттуда, почёсывая заодно тут же краешек глаза. Ей на ум пришло вдруг залиться смехом и вычудить нечто эдакое сумасшедшее. Вычудить и высудить самоЕ себя, чтобы этот тип не думал (тип этот не думал) то, на чем он нынче приостановлен якобы.
Она жадно вслушивалась в скрежет трубки, цифровое кодирование, раздувая ноздри, чтобы услышать атмосферу чего-то подлинного.
Вот-вот это случится: чтобы он проронил, раскрошил кромку хоть ноты пошлости, хоть в звуке разоблачился бы, хоть в слоге б…
Но он молчал. «Цифра» молчала.
- Ну, да, - высоким тоном согласиться пришлось ей, - никаких «понятно», конечно понятно!
Разговор завязался.
Они, - звонок от писателя и она - Валерия, договорились о встрече, и девушка, попрощавшись спешно, проказно, дальше же вполне деловито занялась трёхчасовыми сборами. Спешить некуда.
«Крем, - думала она, постукивая пальцами по лбу, - пожалуй, поздно. Зачем, - обратилась она к себе, - 0, зачем я вчера так напилась?»
Ей не приходилось пить касти, - молочное пиво.
«Сливочное пиво из «Гарри Потера», ого! Тюдоров напиток. Маленький срок хранения. Вот почему так и стошнило. А ведь с этим планомерным, чувственным Ладей – Владей, так ничего и не сталось!»
«Нет-нет-нет, уважаемая, нужно держать себя в сторонке!»
- На голубом глазу держи и все тут, - произнесла она вслух, натягивая чулки в спальне. Потом вернулась на кухню, отыскивая мобильный, и принялась готовить завтрак.
«В этом есть что-то мужское определённо, - в мЫслях!» – Она распечатала пачку с мЮслями, всыпала в пиалу и залила нежирным кефиром.
«Да, не каждый дрянь такую съест. В этом истинно есть что-то мужское». Кажется, она похваливала себя, ещё что-то, лишь бы умолчать, заговорить все свои интимные грешки с писателем, которых ночью вещей она никогда не позволила бы себе на здравый смысл.
«А, впрочем…»
Вернулась в комнату, просидела с четверть часа, роясь в сообщениях, ожидая разбухания сухофруктов, овсянки, вернулась и зачерпнула, не раздумывая ложкой еду.
«Какая ж рвотина!» - Ожидаемое пришло на ум. Пересиливаясь, терпеливо прожёвывала клетчатку с кусочками, весьма никчёмного тут молочного шоколада.
Глядела в окно на поток людей, на улицу, где рвал ветер, передавая от головы к голове подзатыльники.
«Хмурое утро, но делать дело надо!»
Заиграла мотивационная музыка там, в душе, где давно уже никто не был. Сегодня же и ни далее после формального свиданца, сегодня же вечером она встретится со своими поклонниками, - немыми обитателями соцсетей.
Подписчиков около миллиона. И это стоит всего.
… В прошлом? Расстались с бывшим, с Лёвушкой, прелестно: оба с разбитыми сердцами, в торговле за первенство в отношениях. Ни измен, ни ссор – чуднО!
Сердце рвалось, кажется, но чувств было больше, - хороших чувств, благородных.
«К чему все? Может быть, хватит играть в молчанку?» - Валерия посмеялась в кружку.
«Может быть, хватит боли и фанатизма, и «судьбоносных» метафор? Может, хватит драк дикарскими палками, опытом, видите ли, жизненным. Ребячится, может, хватит? А что же? Я?! Я виновата?»
Она поглядела в полу опустошённую пиалу, подумала, поднялась и вылила остатки в раковину.
Помыв посуду, пошла и улеглась в комнате, листая страницы своего сайта.
В какой-то миг вдруг накрыло серым крылом арктики (птицы). Отложила профессиональное занятие своё, повернула голову, освобождая слух во внешний мир. Тишина и капли, разгорающегося дождя. Трепались они там мёрзлыми губами, облизывали стальной подоконник.
Лео? Бывший? Красавец. Не в честь писца Владюши.
Весы по гороскопу: взвешивает все что-то, в чем-то постоянно сомневается – это Лев ли?
«Зависим, как ни крути, да. Семейный эдакий, значит».
Чувственность и решимость в одном лице.
- И зачем я его потеряла, а? – прозвучал голос девушки. В том голосе она услышала правду, тон правды, искру живительную ту, не той, не то, что было с подопытным строчилой.
«Не то… Зачем…?»
«И зачем вся эта игра…?»
Но тут же она поняла, что сие занятие мыслительное ни к чему, даже если бы очень захотелось, - ни к чему, ни привело. Что-то такое этакое в ней существовало – сопротивительное, не то, что негативизм пубертатный какой-нибудь – о, нет: это не с того припева.
«Нет, хм, я психически зрелая и здоровая женщина вполне, но что же то, – то нечто ЭТАКОЕ?»
Она ещё подумала секунду, - лишь секунду, резко поднялась с кровати и принялась одеваться.
Пройтись по рынку просто так.
В магазин мелочей заглянуть женский – так: по-пустякам и - на свиданку!
За пару часов до встречи с именитым эссеистом, она вышла, укутавшись в честь столь промозглого осеннего денька. Шла, высоко подняв голову, нарочито выровняв спинку, ощущая, условный канатик на макушке васаби-шапочки, который был, подтянут к заячьему небушку Божьего Изобретения в сей зачинающийся день.
Интересный.
2