Фрумели с трудом поспевала за лазурной правительницей, удрученно всматриваясь в бесконечный океан снега, раскинувшийся внизу. Изредка встречались чахлые скопления голых кустарников, а справа, вдоль белого поля, тянулась скудная полоска карликовых берез, степенно разраставшихся в миниатюрный подлесок. Группа северных оленей у его подножия искала себе пропитание, раскапывая снег, надеясь добраться до съестного мха. Неподалеку бродило несколько волков, стараясь держаться на почтительном расстоянии, дабы не сорвать свои охотничьи планы. Ветер крепчал, поднимая в воздух стаю белых мух, и светлая, безоблачная ночь стремилась перерасти в снежный танец морозного края, ожидая прихода мрака бушующей метели. У погоды были собственные на сумеречное начало дня.
Фрумели не покидали мысли о Никеле. Несмотря на заверения Эрунты, что она поступила правильно, ее грызло чувство вины, оставляя неприятную пустоту в груди, словно из нее что-то объемное, теплое, ощущаемое вырвали, а внутрь хлынул заполняющий холод. Для драконицы мир отныне раскололся на «до» и «после». Точкой отсчета стал злополучный взмах когтистой лапой, он оттолкнул Никеля от Фрумели так далеко, что их пришлось вновь разделить, оторвать друг от друга, оставив наедине со своими мыслями. О чем думал ее спутник? Перед разлукой она видела его непроницаемые глаза и ждала ответа, какой-нибудь привычной искры неповиновения, но Никель решил промолчать. Фрумели боялась, что усталость от борьбы окончательно сломила железнокрылого, что он никогда не будет прежним — бойким, целеустремленным, изобретательным. Его стальной монстр оказался тем самым детищем, за которое он не мог нести ответственность. Он не знал, что его машина теперь принадлежит Эрунте, спланировавшей появление парового гиганта. Разве она могла оставаться в неведении, выделяя на изобретение несметное количество ресурсов?
Эрунта часто оглядывалась, проверяя внешнее состояние подопечной, но получала равнодушный отказ на чтение лицевой страницы. Коричневая драконица заметно отставала и вяло ворочала своими прекрасными крыльями, будто вот-вот собиралась рухнуть камнем вниз. Перьекрылая правительница не скрывала разочарования, не встретив открытого одобрения ее воспитательным действиям. Впрочем, в первый раз было не лучше, но тогда Фрумели активно протестовала и сражалась за своего спутника, оправдывая его агрессию мерами защиты личной свободы. Впрочем, Эрунта не считала необходимостью знать больше, чем ей доступно, но держать в голове главную тайну она более не собиралась, как и укреплять свое расположение к ней, как к подруге. Их текущих отношений друг к другу было достаточно. Эрунта считала, что настало время рассказать Фрумели обо всем, что мешало путнице слиться с жизнью Мерзлых Земель или навсегда расстаться с ними, предпочитая прокладывать собственный путь, в котором не было места осколком прошлого, впивающимся в лапы на каждом неловком шаге.
Фрумели на мгновение встретилась с глазами Эрунты и поспешила опустить голову. За этот краткий миг она почувствовала себя настолько ничтожной и крошечной, что едва не потеряла равновесие в полете. Взгляд правительницы не стремился причинить ей вред, но он сделал предупредительный укол, словно встряхивая Фрумели и тем самым подготавливая к будущим потрясениям. Эрунта часто рисовалась в голове коричневой драконицы как высшее существо, предвидящее очередной, ухабистый порог. И сейчас она только укрепилась в мысли, что властительница будет раз за разом вскрывать карты, представая перед Фрумели путеводным светом, который непременно обожжет, если попытаться к нему прикоснуться. Неожиданно драконица осознала нечто ужасное — Эрунта могла знать о ее прошлом, могла знать ее лучше, чем она знала себя. Тем не менее, Фрумели могла поклясться на имени Матери, что она никогда не причиняла кому-либо вреда и что ей чуждо разрешение конфликта физическим путем, но… Как она могла объяснить произошедшее с Никелем? Почему Фрумели не остановилась, занося лапу для удара? Неужели она устала от бесконечных вспышек гнева Никеля? Почему она не могла смириться с тем, что он ставил под угрозу их мирное пребывание в снежном краю? Очевидно, у Эрунты были собственные планы на наследника Механических Земель, но она не ограничивала его стремления, позволив работать над созданием машины. Вот только… Разве его затея со стальным монстром выглядела как право на свободу? Стоило окончательно признать, что Никель был самым обыкновенным мальчишкой-бунтарем, которому везде мерещились ложь и заговоры. Принижение достоинства Никеля — одного из пепельных драконов, — которые, как известно, не терпели к себе подобного обращения, дало трещину в их отношениях. Во всяком случае, так считала Фрумели. Но что изменилось? Наследник Механических Земель не смог ответить на свою слабость? Или в эту ночь он стал сильнее, осознав, что должен считаться с мнением своей спутницы, чьи чувства не угасли, а только разгорелись необузданным пламенем? Никель ступил на распутье, не осознавая, в чью пользу он сделает выбор. Ему и не пришлось — это сделала Фрумели.
Беспорядочный поток мыслей нарушила Эрунта, повторив многозначительную встречу их глаз:
— Ты очень взволнованна, милая, — заметила она с сочувствием в голосе. Встречный ветер взрыхлял ее густую шерсть, расчесывая огромным, невидимым гребнем. — Тебе не станет легче, если вся вина за случившееся ляжет на твои плечи. Раздели это бремя со мной.
— С тобой? — горько переспросила Фрумели, свесив ушные гребни. — Я ударила Никеля, я унизила его перед тобой. Я никак не могу отделаться от мысли, что все это ночной кошмар. Реалистичный, но все же кошмар, который мучает меня, не выпуская из своих когтей.
Эрунта сбавила темп, позволив несчастной драконице поравняться, но этого оказалось недостаточно, так как Фрумели совершала взмахи все короче, неувереннее, все больше полагаясь на площадь своих кожистых крыльев и, утомленно планируя, неосознанно теряла высоту. Правительница отметила про себя, что протез на задней лапе мешал подопечной держать прямой курс, будто он стал тяжелее цепей, прикованных к чугунным шарам, используемых для узников.
— Ты так считаешь? — удивилась Эрунта, зависнув на месте и повернувшись к спутнице. — Нет, девочка моя, это не сон, где правит безумство и страх. Ты показала мне, насколько ты ему дорога. — Она примирительно улыбнулась. — За короткий период, что вы гостите в моем краю, я убедилась, что вы — необыкновенная пара. Я имела сомнительное удовольствие общаться с пепельными драконами, но все они демонстрировали не лучшие свои качества — гордыню и излишнюю самоуверенность. Они обделены способностью своевременно остановиться и подумать о тех, кто их окружает. Не стану скрывать, что каждый из них пылал идеями, изобретал и не сидел на месте, но чаще всего их таланты направляли гнев и мания преследования. А что же Никель? Молодой, мускулистый, красивый дракон, объявивший мне войну. И ради чего? — Она встряхнула головой, и ее уши заняли настороженное положение. — Ради обеспечения своей безопасности? Поиска исключительной правды? Из-за недовольства организацией вашего побега?
Последствие увечья у Фрумели тяжелело, напоминая о смутном решении в импульсивном поступке. Частичка Никеля физическим путем передалась Фрумели, преследовала ее, не разрывая дистанцию, сближалась, сдавливая раскаленными тисками взбудораженное сознание. Невыносимо, больно, обидно… Нет, все произошедшее походило на один омерзительный сон. Фрумели подняла на спутника лапу после всего, что он для нее сделал? Он спас ее от гибели, выходил и спрятал от пристальных глаз властелина Стагана. Если бы не он, Фрумели навсегда исчезла с лица земли, слившись в единое целое с лавовой рекой, погрузилась в ее обжигающие воды и в последний раз закрыла глаза. Вот только… Фрумели передернуло. Последнее заявление Эрунты ударило ее, как молнией, встряхнуло драконицу, как мотылька, пойманного в банку. По спине пробежал неприятный холодок. Похоже, в беспорядочном водовороте размышлений Фрумели сама себя натолкнула на истину — Эрунта знала больше, чем коричневая могла себе представить. Гораздо больше.
— Какого еще побега? — спросила Фрумели, изнуренно взмахивая крыльями. — Ты хочешь сказать…
— Я спланировала ваш побег, — подхватила правительница, заговорщически подмигнув. — Неужели бравый Кондиментат самолично отважился причалить к берегам Механических Земель и согласился на тайную перевозку единственного наследника, сына властелина Стагана? Он ни за что не стал бы рисковать, не заручившись моей поддержкой. Хочу заметить, его личность, жадная до денег, оказалась далеко не самым лучшим выбором, но он имел подходящий статус беспринципного торговца и завоевал у пепельных драконов репутацию продовольственного спасителя, так как часто возил на острова зерно, соль и специи.
Фрумели исступленно заморгала. На краткий миг возникло ощущение, будто что-то ее подбросило, как на пружине, с жутким последующим чувством уходящей земли из-под лап. Под ней словно развернулась пропасть, а крылья исчезли за спиной, не в силах спасти ее от падения. Она не могла поверить, что ее с Никелем путь с самого начала был предопределен. Фрумели готовилась узнать что-нибудь о себе, но вместо этого получила запоздалый план их с Никелем путешествия.
Эрунта подметила замешательство на ее лице и поспешила успокоить:
— Ваш побег удался, дорогая, — улыбнулась она, — а я издалека наблюдала, чтобы не возникали сложности в путешествии. Пусть для тебя не будет секретом — я очень хотела с вами встретиться. Мои охотники приглядывали за вами одним глазком от момента отплытия до… К слову, парочка других приглядывает за нами прямо сейчас. Никогда не знаешь, где пригодится помощь сильного крыла, — Эрунта многозначительно хмыкнула. — Кондиментат долго отмахивался от рискованного предложения, но, согласившись, затребовал баснословную цену, которая, собственно, интересовала меня меньше, чем ваше бегство, так что могу заявить с полной уверенностью, что твой спутник меня раскусил — я помогаю вам не только из-за альтруистичных побуждений. Смею заметить, вас растерзали бы еще до трактира, где случайно оказался Тарэт, вступившийся за вас перед тем наемником в вычурных доспехах. У меня были подозрения, что этот двуногий глупец хотел легких денег за голову Никеля, но едва ли он успел бы обнажить меч, превратившись в кучку пепла от дыхания перьевого дракона. — Эрунта лукаво прищурилась. — Ты помнишь беззрачковые глаза Тарэта, так ведь? Такой взгляд сложно забыть, он пронзает, бьет метко, как кинжал. Такому дракону сложно отказать, правда? И играет он на лютне так же хорошо, как ты поешь.
Фрумели махала крыльями активнее, боясь, что у нее начнется головокружение. Их с Никелем бегство с вулканического архипелага намеревалось стать миражом, дешевым спектаклем, где от них ничего не зависело.
— Все это время… — начала было Фрумели, но ее голос дрогнул. — Вы следили за нами?
— Полно тебе, странствующая душа, — обольстительно промурлыкала Эрунта, кокетливо положив лапу на грудь, — я прошу обращаться ко мне на «ты». В Мерзлых Землях о титулах вспоминают, когда подписывают скучные пергаменты, раздают распоряжения или выходят в массы. В остальных случаях мы равны.
— Равны… — тихо прошептала Фрумели, словно надеясь, что останется неуловимой для чутких ушей правительницы. — И несвободны.
Эрунта театрально закатила глаза и всплеснула лапами, показывая этим жестом, что она не в восторге от объяснения очевидных правил самоопределения в обществе.
— Никто не свободен в той мере, как полярная куропатка, спасающаяся от лисы. Одни связаны любовью, другие — торговыми обязательствами, третьи — уходом за гнездом с долгожданными птенцами. У свободы множество обликов и каждый из них легко подвергнуть критике со стороны наблюдателя, чьи понятия о свободолюбии разнятся предметом наблюдения. Менее всех свободны правители и наследники, если им, конечно, есть дело до голодающих ртов у стен замка. — Эрунта задумчиво окинула необъятный край снегов и льда. — Здесь холодно, в Мерзлых Землях жителей заботит тепло и крыша над головой, нежели свобода в норе, под сугробом, которая наутро может стать могилой. — Правительница сосредоточила взгляд на Фрумели, блеск ее бирюзовых глаз на мгновение стал колким, недружелюбным. — Я не в восторге, когда кто-то покушается на тепло моих подопечных, совершенно не понимая, как им распоряжаться. И раз ты вместе со мной взялась за перевоспитание Никеля, то наверняка разделяешь мое возмущение его варварством. Я слишком долго возводила стены, ограждающие нас от мира недопонимания и расовых завистников. Я никому не позволю разрушить мой очаг. Я разожгу огромный костер, если мне придется. И его пламя вознесется до небес.
Жгучие слова Эрунты не произвели на Фрумели должного эффекта. Прежде доброжелательная и приветливая правительница, которая тщательно скрывала качества хитрого и изворотливого политика, приоткрыла двери души для безымянной драконицы. Фрумели все еще трясло от жуткой правды, что их с Никелем побег был с самого начала предопределен, но она не могла злиться на Эрунту. В конце концов, это меняло лишь то, что о них нашлось, кому позаботиться. Фрумели так хотела избавиться от жуткого соседа-вулкана, что в один день практически заставила себя раскрыться перед властелином Стаганом, чтобы тот изгнал ее с острова, и она оставила позади свои страхи еще раз столкнуться с пламенной рекой. Ей помешал Никель. Он убедил ее, что однажды они сбегут вместе и найдут свое маленькое счастье в Землях континента. Что ж, теперь выяснилось, что ее благодарность заслужила Эрунта. Никель, сам того не понимая, всего лишь неотступно следовал ее плану.
Силы Фрумели были на исходе — она устала махать крыльями, удерживая свое тело на одной высоте с Эрунтой. У нее не было сил встревать в спор с покровительницей, пытаясь как-то защитить спутника и оправдать его ветреное поведение. Но в этом не было смысла, так как она молча согласилась с точкой зрения Эрунты. Никель показал себя не с лучшей стороны. Столько времени, бессонных ночей, потраченных на создание стальной машины… И все ради чего? Чего он хотел добиться, вдыхая жизнь в технологического монстра? Неужели он хотел смутной победы над властительницей Мерзлых Земель, окруженной сотнями верных охотников? Или он задумывал свое изобретение, как попытку добиться всеобщего признания? Фрумели могла гадать всю ночь, но она спешно пришла к выводу, что узнает о причинах из первых уст. Она надеялась, что сможет с ним поговорить.
— Вернемся, пожалуйста, в Скатур, — попросила Фрумели, не скрывая утомленных движений крыльями. — Слишком много потрясений за один день. Прости, у меня все в голове перемешалось. Я… не знаю, как на все это реагировать.
Эрунта стремительно изменилась в лице, согнав тень гнева. Она догадалась, что выставила себя не в лучшем свете перед спутницей Никеля, и заговорила прежним, ласковым тоном:
— Милая, я должна извиниться, что не рассказала об этом раньше. Я не стану лукавить, что Никель нужен мне, чтобы укрепить связь с пепельными драконами. — Она глубоко вздохнула. — Я также хочу, чтобы вы всегда были желанными гостями в моем доме, если захотите уйти.
— Уйти? — переспросила Фрумели, в мгновение позабыв об усталости. — Что ты хочешь этим сказать?
— Когда вы поправитесь и придете в себя, я не стану вас удерживать, — добродушно улыбнулась Эрунта, прижав свои уши с кисточками к голове. — Сегодня я многому научилась. Например, я больше не стану навязывать свою заботу, если в ней не нуждаются.
— А как же это… чудовище?
Эрунта позволила себе скромно посмеяться, поджимая задние лапы.
— Будем считать, что снегоход станет подарком за мое гостеприимство.
Фрумели подняла надбровья.
— Это прозвучало очень… неоднозначно.
— Я знаю, дорогая, знаю. — Она кивнула в сторону деревни. — Нас уже заждались, но ты можешь пойти к Никелю.
Фрумели призадумалась. Готова ли она к тяжелому разговору о его увечье? Боялась ли она посмотреть ему в глаза и сказать, что между ними ничего не изменилось? Осудит ли ее Никель, если она пойдет на праздник, будто ничего особенного не произошло за этот вечер? Каждый из этих вопросов не имел простого ответа, но Фрумели странным образом склонялась в пользу дани традициям Мерзлых Земель. Она сомневалась, что сможет весело провести эту ночь, но оставить Никеля наедине с собой представлялось ей наиболее безобидным выходом. Их встреча могла дать волю эмоциям и подтвердить опасения Фрумели, что их связь ослабела.
— Я бы не отказалась что-нибудь выпить, — заявила она неожиданно для себя, и ее лицо тотчас сморщилось от смущения.
Эрунта добродушно похлопала лапами.
— Хорошая девочка. Удивительно, но я поступила бы так же.
— Да, ты обещала Нестусу, что он будет первым, с кем ты напьешься.
Эрунта дважды моргнула от удивления, а затем засмеялась.
— Не ожидала, что ты в настроении шутить.
Вдали плыли огни теплого, праздничного Скатура, танцуя на снежном ковре среди деревянных срубов, тонущих в голубоватом море вездесущего снега. Морозный ветерок гнал стаю крошечных снежинок с севера, волоча за собой поклажу из густых облаков, чей приход мог затруднить пиршество на открытом воздухе. Благоприятная погода студеного края собиралась уступить ночным завываниям пурги, но благосклонно откладывала свой визит, позволяя жителям деревушки усладить уши пением менестрелей и согреть желудок разнообразной едой, заполняющими длинные столы, растянувшиеся вдоль сцены, где отплясывала группа раскрепощенных людей, разодетых в расшитые серебром и красной нитью кафтаны и полушубки. Одни только пояса и кушаки чего стояли — блестели и переливались в свете огня огромного костра, в который драконы периодически сбрасывали поленья, искусно пикируя над зрителями, неустанно взрывающиеся аплодисментами и словами восхищения. Площадь окружали многочисленные палатки, около них толпились люди и драконы, причем, вторые встречались самых разнообразных видов, когда в будни зачастую сновали только северные виды, покрытые шерстью и с перьевыми крыльями наперевес. Люди общались с драконами, смеялись и подшучивали друг над другом, что невольно приходилось усомниться в напряженных отношениях между Брогом и Глоуном, столицами-оплотами двух рас. Кто-то из детей, изловчившись, повесил на ветвистые рога северного дракона конфету, а он, в свою очередь, мотал головой до тех пор, пока лакомство не слетело с него и не утонуло в сугробе, рядом с палаткой. Ребенок уже хотел было расстроено вздохнуть, как дракон молниеносно оказался в снегу по самый хвост, торча свечкой из снега и беспомощно дергая задними лапами. Торговец сладостями, наблюдая эту забавную картину, достал из-под прилавка лопату, хохоча со слезами на глазах.
— Посторонись-ка, малец, тут, похоже, дело серьезное! — сказал он и вручил лопату одному из покупателей, который долго не мог определиться с выбором. — Ну-ка, помоги ему! Я сделаю тебе хорошенькую скидку.
Фрумели не успела выйти на площадь, как незнакомая девушка с золотистой косой до пояса, надела ей на шею еловый венок, плюхнулась на колени и обняла драконицу.
— Счастливого праздника! — сказала она, наконец, отстранившись, и исчезла в толпе, оставив Фрумели с огромными, остекленевшими от изумления глазами смотреть ей вслед.
— Ты неправа, — хихикнула Эрунта, — к этому можно привыкнуть.
Многие стали замечать появление правительницы на празднике. Кто-то сопровождал ее приход поклоном, иные прикладывали руку и лапу к груди с почтительным кивком. Эрунта одаривала гостей лучезарной улыбкой и благодарила присутствующих, что они смогли посетить ее скромную деревушку, которая, впрочем, была крупнее любого поселения в Мерзлых Землях. Она без колебаний нарушала черту между своим положением и подданными, сердечно обнимая купцов, рыбаков и ремесленников, пожимала им руки и лапы, принимая и разбрасываясь комплиментами налево и направо, а затем и вовсе поразила Фрумели, усадив себе на спину веснушчатого мальчика, разодетого в слои одежды, словно капуста с грядки. Он, очевидно, не сразу понял, кто был его ездовым драконом, так как едва мог пошевелиться в толстой медвежьей шубе, но когда ему на ушко шепнула мама, он завизжал от восторга, будто впервые в своей жизни видел дракона. Эрунта помчалась с всадником сквозь толпу, которая едва успевала расступиться, как морская волна, столкнувшаяся с камнем у скалистого побережья. Кто-то, не в силах устоять на своих двоих — да и четверых — валился на снег и безудержно смеялся, в шутку порицая Эрунту за шалость. Когда мама помогла наконец мальчику слезть со спины властительницы, он был вне себя от счастья. Его щеки горели так, что можно было жарить сахар для леденцов. Восхищенная Фрумели отвлеклась от гнета своих мыслей и одобрительно улыбнулась.
— Это было очень мило с вашей стороны, — сказала она, вернувшись при окружающих на «вы». — Теперь он попросит на день рождения дракона.
Эрунта встряхнула головой с косичками из ее густой и длинной шерсти на затылке и носом указала на странную группу драконов, собравшихся в очень плотный круг.
— Так вот же они, зачем ждать подходящего случая?
Фрумели пригляделась к драконам, к которым стягивались теперь и люди. Большинство не превышало размер жеребца, но за плотной стеной перьевых и кожистых крыльев она не могла толком понять, какой повод заставил их сбиться в кучку по интересам.
— Что там происходит?
— Ни слова больше, милая, — проворковала Эрунта, по-кошачьи вылизывая тыльную сторону лапы. — Твои глаза расскажут больше, чем я.
Драконицы подошли к плотной стене наблюдателей, и они освободили им путь, причем, едва ли кто видел, как они приблизились, что пробудило любопытство в Фрумели. У нее не оставалось сомнений, что правительницу не только уважали, но и любили. Вот только как они могли чувствовать хвостом ее приближение? Но неуемная мельница догадок не успела завертеться в голове железнолапой, когда Эрунта приблизилась к ее ушному гребню, не постеснявшись незаметно коснуться его носом.
— Запах, — коротко шепнула она.
Фрумели пристыжено отвела взгляд.
— Для нас он играет огромное значение, — добавила Эрунта.
— Я поняла, — быстро ответила Фрумели, приглядываясь к окружающим, боясь, что их разговор услышали. — Прекратите.
— Тогда смотри!
Фрумели подняла голову, тревожась, что ответ Эрунты примет в определенном смысле физическое воплощение, но ее тревоги оказались напрасными. В кругу стояли на задних лапах два перьекрылых дракона. Вздыбив уши, хвосты и приняв угрожающий вид, раздувая шерсть на теле, они пытались вытолкнуть друг друга грудью за границы, обозначенные позади их спин флажками с соединяющими ленточками.
— Драконья борьба, — подсказала Эрунта. — Как ты поняла, проигрывает тот, кто коснется задней лапой или хвостом тех отметок. Кроме того, проиграть может и тот, кто первым упадет.
— Очень необычно, — сказала Фрумели.
Вокруг многие из зевак подбадривали и кричали, а один из людей над головами остальных пытался держать две шапки, пробираясь через нескончаемую преграду в виде хвостов, крыльев, кафтанов и толстых шуб.
— Пять дри на пятнистого Ковлема, несравненного победителя прошлого Костра! — выкрикивал он. — Два дри на многообещающего новичка, юного обладателя полосчатого хвоста, Веглиса! Поактивнее, народ! Получите шанс забрать утроенный выигрыш!
Эрунта заговорщически толкнула плечом Фрумели, увлеченную борьбой статных драконов. Одни только лиловые полоски, переходящие к охвостью в витиеватый узор, необычайным образом приковывали взгляд коричневой, и сквозь обволакивающий дурман естественного увлечения красивым драконом, она вздрогнула, когда правительница вернула ее из странного забытья.
— Поставила бы на новичка? — спросила она с лукавой улыбкой. — Я дважды пыталась тебя позвать, но тщетно.
— Что? — смутилась Фрумели. — Разве? Ах, да… Прошу прощения. — Она попыталась скрыть в голосе свое волнение. — Глупое ребячество — вот на что все это похоже.
Эрунта усмехнулась, а затем подняла лапу и выкрикнула:
— Десять дри на Веглиса!
В один миг все присутствующие посмотрели на Эрунту. Повисла короткая тишина, нарушаемая пыхтением двух драконов и задорной группой музыкантов у сцены. Фрумели сжалась в комочек, прижав ушные гребни.
— Что вы делаете? — заскулила она.
Но Эрунта ее не слушала, она ждала ответа от сборщика ставок, и тот не заставил себя долго ждать.
— Потрясающе, невероятно! — ликовал он, размахивая шапками так, что из них чудом не вылетало содержимое. — Наша несравненная госпожа ставит десять дри на многообещающего Веглиса!
Борцы за это время успели изрядно устать. У Веглиса на лице черным по белому было написано, что он гораздо моложе, но едва уступал размерам оппоненту. Однако чемпион прошлого Костра имел достаточный запас сил, чтобы не ударить в грязь лицом перед конкурентом. Он наступал уверенно, толкая Веглиса к проигрышной ленточке. Шрам на его надбровье как нельзя лучше предупреждал соперника, что его не стоило недооценивать. Шаг за шагом Ковлем двигался к своей победе, не оставляя шансов Веглису контратаковать. Его грудь тяжело раздувалась, задние лапы заметно дрожали, но он не собирался сокращать проделанный путь. Когти драконов взрывали придавленный снег, цепляясь за него, как за спасительный мостик, висящий высоко над пропастью. И когда Веглис решил, что все кончено, его хвост вот-вот коснется границы, оставив его с поражением, Ковлем неожиданно надавил грудью и приставленными своими лапами к конечностям оппонента. Веглис оказал ему яростное сопротивление, впившись когтями в лед расчищенного круга. Он выдержал, и пятнистый победитель Костра, растеряв в последнем наступлении остатки сил, рухнул первым. Окружающие взорвались в аплодисментах.
— Веглис выстоял! — взвизгнула вслед за остальными правительница. — Веглис победил!
Фрумели не рисковала смотреть на победителя. В какой-то момент ей показалось, что их глаза перед самой победой встретились. Он мог сейчас подойти и заявить при всех, что его триумф стал отчасти ее заслугой, потому что именно она придала ему уверенности. К счастью, этого не произошло. Веглиса окружили поклонницы, и полосчатый самец моментально забыл о железнолапой драконице из толпы.
Эрунта оценила состояние подопечной и не стала еще больше вгонять ее в краску.
— Думаю, самое время промочить горло, — предложила правительница, прищелкнув языком. — Нестус наверняка заждался меня в таверне.
— Пожалуй, вы правы, — тихо подтвердила Фрумели.
Эрунта шла впереди, прорезая многолюдный праздник, как лодка, пробирающаяся через заросли камыша, пока железнолапая драконица шла следом, обдумывая диковинные чувства, захлестнувшие ее при зрелище двух борющихся друг с другом сильных и красивых драконов. Отступившие на время мысли о Никеле вернулись к ней с новой силой. Ее пугало ощущение, что симпатия к незнакомцу стала очевидным подтверждением слабеющей связи между ней и непокорным спутником. Все складывалось как нельзя ужасно, легкий ветерок природного влечения подхватил Фрумели и, играючи, перенес через огромный мост, который она с Никелем возводила долгие сезоны, рискуя кануть в пропасть. И там, глубоко внизу, горела зловещая линия лавовой реки, неустанно напоминая о вмешательстве в ее судьбу. Почему никто не может рассказать, кем она была до потери памяти? Или потеря прошлого ровным счетом ничего не изменила? Быть может, она переоценивала свою значимость… Вот только кое-что в этом пазле не складывалось — Механические Земли. Как она там очутилась? Зачем ей по собственной воле отправляться едва ли не в самое опасное место в этом мире? Ради остроты эмоций? Бессмыслица. Она намеренно добралась до вулканического архипелага. Она преследовала определенную цель. И насколько она была важной — наверняка знала Эрунта. Если организация побега наследника Механических Земель оказалась ей по плечу, то только глупец не догадывался, что властительница располагает обширной сетью шпионов, подкармливающей ее ценной информацией. Фрумели не сомневалась, что рассказ Эрунты демонстрировал знак доверия с ее стороны, но он также доказывал, что властительницу не пугали риски, которые повлечет за собой это откровение. Она гордилась знаниями, чем могла воспользоваться Фрумели. Железнолапая драконица не рассматривала этот шанс как грязный шантаж — скорее, как дружескую игру, где играющие вместе побеждают, восхищаясь способностью друг друга заглянуть за ширму сокровенных тайн и замыслов.
— Бедняжка… Тебе больно?
Фрумели выдернули из задумчивого забытья несколько слов. У входа в таверну их встретила пара гостей праздника — очень большая по местным меркам драконица, в несколько раз превышающая рост человека, который, прижавшись плечом к ее лапе и скрестив ноги, раскуривал трубку. На спине драконицы красовалось потрясающее седло — искусная работа мастера своего дела — с причудливым тиснением и огромным теплым вальтрапом под ним, с углов которых свисали пушистые хвостики, чем-то напоминающие охвостье чешуйчатой гостьи в виде дубового листка. Пряжки — все без исключения — отливали золотом, дорожные сумки, свисавшие со спины, обработаны дорогим шелком. По всему телу незнакомки тянулись спиральные узоры, грудь прикрыта тяжелым на вид нагрудником с символикой Степных Земель — пшеничным колоском. Ее вытянутая треугольная голова оканчивалась парой сегментных рог, отчасти прикрытых такой густой гривой, что любая ухоженная лошадь не могла сравниться с их длинной. Ее завидная гряда волос с безупречно вычесанными локонами забавно свисала вьющимися кончиками. Большая драконица с сочувствием взирала на Фрумели каплевидными, малахитовыми глазами, пока ее всадник, облаченный в утепленный кожаный доспех с арбалетом за спиной, задумчиво втягивал в себя табачный дым.
— Вы ко мне обращаетесь? — спросила Фрумели.
Большая драконица кивнула с высоты бревенчатого сруба, до печной трубы которого, если бы захотела, могла дотянуться носом.
— Простите, я должна представиться, — сказала она. — Меня зовут Мевлида, я вольная защитница на правах властелина Степных Земель, Фертилла, а мой всадник…
— Добелан, — подключился человек, выпуская густые клубы дыма. — Очень рад знакомству.
Эрунта воспользовалась молчанием Фрумели и приветливо улыбнулась гостям.
— Рада приветствовать вас на празднике Костра, — вежливо отозвалась она.
— О, это огромная честь! — Мевлида поклонилась властительнице Мерзлых Земель, ее всадник приложил руку к груди и наклонил голову. — Вести о вашей красоте незаслуженно преуменьшены.
— Я польщена, — проворковала Эрунта. — А это моя гостья, Фрумели.
Фрумели неуклюже поклонилась в ответ, столкнувшись с неожиданным знакомством. Мевлида улыбнулась.
— Я не думаю, что вы должны мне кланяться, — отметила она. — Боюсь, у вас есть проблемы посерьезнее. — Она взглядом указала на протез Фрумели. — Я очень сожалею, что так получилось. Мне приходилось видеть драконов, потерявших лапу, но большинство ограничивалось их заменой на нечто простое, похожее на ножку стола или…
— Это очень долгая история, — сказала Фрумели. — Простите, я не хочу о ней вспоминать.
Мевлида глубоко вздохнула и с жаром бросилась извиняться:
— Ох, простите-простите. Моя бестактность возмутительна, я не хотела вас обидеть, но… Я могу вас попросить показать протез немного ближе? Кем бы ни был ваш спаситель, он непревзойденный мастер своего дела, решивший вернуть вам подвижность.
Фрумели перевела взгляд на Эрунту, ожидая некого одобрения, так как просьба показалась ей несколько подозрительной. Перьекрылая правительница в ответ только улыбнулась.
— Хорошо, — согласилась Фрумели. — Вот.
Фрумели встала к гостям боком и потянулась вперед, выпрямляя задние лапы. Удивительно, но стальной протез действительно не уступал в функциональности здоровой конечности. Он повторял движение коленного и скакательного сустава и опирался на подпружиненную стопу с металлическими когтями. Протез двигался практически бесшумно, издавая легкое, едва уловимое поскрипывание движущихся частей. Мевлида склонилась к невиданному изобретению и внимательно изучала каждый дюйм, после чего мельком посмотрела на напарника.
— Уверена, что наши мысли сходятся, — заключила она.
Добелан кивнул в знак подтверждения и метнулся к одной из сумок у седла, из которой извлек угольный карандаш и небольшую записную книжку в твердом переплете. Мевлида заглянула в глаза Фрумели.
— Не возражаете, если он сделает быстрый чертеж?
Фрумели решила в этот раз не искать одобрения у Эрунты, удовлетворившись ее предыдущим ответом, что ей не о чем беспокоиться. Она не могла знать, насколько чисты намерения гостей, но трястись по каждому многозначительному случаю ей хотелось еще меньше.
— Пожалуйста, — согласилась Фрумели.
Мевлида улыбнулась, а Добелан со всем рвением изобретателя принялся за дело. Он начал быстро, неаккуратно, но постепенно его штрихи становились все короче, увереннее, и вскоре набросок был готов. Всадник осмотрел свое художество и показал его Фрумели.
— Как, по-вашему, похоже?
Фрумели не имела способностей к рисованию, а в чертежах разбиралась еще меньше, но даже она не могла не оценить детальность исполненного наброска, который пестрил не только сносками, но и примерными соотношениями размеров, что говорило об остроте глаза всадника и скрупулезном подходе к представленному случаю.
— Мне нравится, — подтвердила Фрумели. — А вы, простите, занимаетесь кузнечным ремеслом?
Добелан дружелюбно рассмеялся.
— Хочу вас заверить, что с ложкой я обращаюсь куда лучше, чем с молотом. — Он сделал продолжительную затяжку и уважительно выпустил дым в сторону, избавив дракониц от едкого запаха табака. — Мы с Мевлидой понимаем, как это выглядит. Два гостя заявляются на самый большой праздник Мерзлых Земель и прямиком направляются к драконице с протезом, к которым не прикладывали рук и лап континентальные кузнецы. Что ж, не будем играть в кошки-мышки — я прямо заявляю, что слухи о наследнике Механических Земель дошли и до Степных Земель, но это не значит, что мы решили сорвать большой куш. Напротив, нам интересен Никель своей изобретательностью, а не головой за награду. Мы еще не настолько низко пали.
— Значит, похищение? — приторно улыбнулась Эрунта. — Очень легкомысленно для отряда из двух наемников.
Мевлида с жаром вклинилась в разговор:
— Нет-нет, госпожа! Вы неправильно поняли! Речь не идет о похищении, мы только хотим…
— Чтобы он работал на вас, — перебила Эрунта, не теряя самообладания обольстительной и уверенной в себе драконице. — Это выходит за рамки дружеских отношений. — Растерянная Мевлида открыла было рот, чтобы возразить, но Эрунта подняла лапу, попросив ее прямолинейным жестом помолчать. — Значит, мы поступим следующим образом: вы рассказываете мне правду или я даю вам время, скажем… — она указала вязанку баранок у торговца, которые таскали дети и птенцы, — пока не закончатся эти вкуснейшие колечки, чтобы вы убрались отсюда как можно дальше. Не примите мое предложение — тепло Костра обернется для вас адским пламенем северных охотников.
Мевлида остолбенела от услышанного. Казалось, что ее медная чешуя в один миг стала бледнее. Добелан закашлялся, но он не подал страха. Впрочем, его лицо не скрывало разочарования, что его слова истолковали не совсем так, как он хотел. Всадник вернул книжку и карандаш в седельную сумку и вернулся к Эрунте, которая продолжала лучезарно улыбаться, принявшись невзначай разглядывать выдвижные когти на своей лапе.
— Что ж, пусть будет по-вашему, — сказал он и почесал коротенькую бородку на своем лице. — Властелин Фертилл не посылал нас в Мерзлые Земли — он вообще о нас не знает. Мы представляем небольшую гильдию Свободных Защитников, в чьи обязанности входят охрана торговых путей и крестьян, попавших в беду. Мы существуем на пожертвования, но иногда богатые купцы нанимают нас как личных телохранителей. Заключая контракт, мы руководствуется определенным принципом — не нападай первым, — за который приходится дорого платить. Зачастую многие из нас получают раны,увечья и остаются калеками на всю жизнь.
— Не очень заметно, — подчеркнула Эрунта.
После замечания властительницы Добелан расстегнул дубленый жилет и приподнял рубаху. На его животе зиял огромный уродливый шрам, расположившийся чуть ниже пупка.
— Копье, из-за которого я едва не расстался с путеводным светом Матери, — прокомментировал он. — Именно тогда я впервые познакомился с Мевлидой. Она принесла меня на крыльях к нашему лекарю. Он вытащил меня с того света, а когда я открыл глаза, то первое, что я услышал от целителя, было: «Она спасла тебя. Буквально» Я спросил, что это значит, а он показал мне прозрачную трубочку с бурдюком. «Она поделилась своей кровью», — сказал он. Я прежде никогда не слышал о практике переливания крови от драконов человеку, что она чудесным способом совместима, но у меня не было основания не доверять лекарю, спасшему не один десяток жизней.
— Это очень трогательно, — отметила Эрунта, опустив лапу со спрятанными когтями. — Вот только как это связано с наследником Механических Земель?
Добелан расстегнул несколько ремней, опоясывающих его руку, задрал рукав и снял перчатку. Вместо привычной человеческой кожи с редким волосяным покровом драконицам предстал деревянный протез левой руки, пальцы которых не двигались, представляя некое подобие застывшей скульптуры, но кое-как приспособленной для удержания оружия, как арбалет за спиной всадника.
— Это одна из причин, почему мы хотели найти Никеля. И в гильдии Свободных Защитников слишком много тех, кто лишился руки, ноги или лапы. Наследник Механических Земель нужен нам не как громкий титул, а талантливый кузнец. Наша гильдия хочет, чтобы он делал протезы на заказ, отправляя их из любой точки континента, где ему будет комфортно работать.
— Мне очень стыдно за это недоразумение, — вмешалась Мевлида, виновато опустив длинные уши. — Если вы считаете, что нам следует уйти, то мы уйдем.
Фрумели очень растрогала их история. Железнолапая драконица так прониклась рассказом, что не удержалась от слезинки, соскользнувшей из уголка ее глаза. Отчасти выход ее эмоциям дали впечатления от столкновения с Никелем, а теперь эти двое подтолкнули ее раскрыть свое состояние, которое она старательно, насколько могла, укрывала от Эрунты. Разве Мевлида и Добелан походили на злодеев? Разве они не заслуживали помощи, в которой когда-то так нуждалась она?
— Фрумели! — беспокойно воскликнула Мевлида. — Простите, вы что… плачете?
— Все в порядке, — сказала Фрумели. — У меня… был тяжелый день.
Эрунта с улыбкой посмотрела на свою подопечную и примирительно вздохнула, обращаясь к драконице и всаднику:
— Похоже вы не оставляете мне выбора, — пожала она плечами, подняв уши торчком. — У меня нет причин препятствовать вашему разговору с Никелем, но вам придется запастись терпением, так как ему нездоровится. Впрочем, я обязана перед вами извиниться. Абарт!
Из толпы, у одной из торговых палаток, вышел статный северный дракон, облаченный в легкие на вид доспехи. Он поклонился Эрунте.
— Что угодно, госпожа, — услужливо произнес он.
— Будь добр, — распорядилась Эрунта, — отведи Мевлиду и Добелана в гостевой дом, покажи им место ночлег и проследи, чтобы они не остались голодными.
— Будет сделано, госпожа, — вновь поклонился Абарт.
Мевлида и Добелан также поклонились, не скрывая радости, и проследовали за северным охотником.
— Обязательно возвращайтесь на праздник! — напоследок крикнула Эрунта и подмигнула Фрумели. — Идем? Кто-то должен помочь Нестусу вылезти из-под стола.
— Он все время здесь был? — удивилась Фрумели, провожая взглядом Абарта.
Эрунта рассмеялась. Ее позабавила забывчивость подопечной.
— Дорогая, когда я сказала, что парочка охотников приглядывает за нами, я была так серьезна, как тот торговец с баранками. Смотри.
Фрумели перевела взор на обширного владельца выпечки, на живот которого едва налез фартук, и увидела, как он держит мальчонку, пойманного с поличным за кражу пресловутой связки баранок. Драконица подготовилась к неприятному зрелищу, как юнец получает неприятную взбучку на глазах у присутствующих, но торговец, хохоча, похвалил мальчика за проворство и надел ему на шею хлебопекарные изделия.
— Я ожидала совсем другое, — заявила Фрумели. — У вас поощряется воровство?
— У нас поощряется ловкость, — пояснила Эрунта, прикоснувшись к ее плечу, — она напрямую связана с сохранением тепла. Быстрые охотники, как правило, более удачливые, а поэтому им требуется меньше времени, чтобы согреться. — Она убрала лапу с ее плеча, но будто невзначай коснулась охвостьем бедра Фрумели. — Пойдем. Нас заждались.
Эрунта прошла вперед, раскрывая перед собой двери. Таверна была переполнена людьми и драконами, у некоторых столиков, рассчитанных на четверых, сидели по десять посетителей, так как драконы не очень нуждались в стульях и скамьях, располагаясь на полу, отчего обслуживающим половым приходилось несладко, переступая через многочисленные хвосты, словно пробираясь через сеть ловушек. Вокруг стоял галдеж и смех, звенели кружки, по мискам стучали ложки. В воздухе витал соблазнительный запах чего-то вкусного, хорошо прожаренного на огне, перекликаясь с кисловатым ароматом дроби и эля, которые без остановки разливали из бочек у барной стойки. Внутреннее убранство выглядело достаточно скромно, если не считать вездесущие шкуры, развешанные на стенах и служащие немногочисленным окнам шторами. В центре помещения горел огромный очаг, над которым шипело жаркое из трех кабанов. Кто-то из посетителей налегал на мясной пирог, другие с аппетитом набрасывались на фаршированные желудки, а третьи предпочитали легкие мясные закуски на шпажках, запивая всем, что пенилось и разгоняло по телу кровь. У несчастной Фрумели заурчало в животе, когда ее нос осадили щекочущие благовония. Она на краткий миг остановилась, поджав коленкой проблемный участок тела.
— Бедняга, — посмеялась Эрунта. — Тебе нужна помощь.
Фрумели стыдливо покосилась, но все же потом улыбнулась в ответ. Как и прежде, Эрунте освобождали путь, хвосты исчезали из-под ее лап, посетители приветствовали свою госпожу, но в стенах таверны они были менее сговорчивыми, спешно возвращаясь к еде и своим беседам. Фрумели старалась поспевать за правительницей, боясь наступить на чью-нибудь конечность, пока не увидела Нестуса, Пута и Перта за столом, которые одновременно вытянули руки, приглашая к себе за стол. Драконицы достигли места назначения, и Эрунта первым делом приблизилась к Нестусу, пристально посмотрела ему в глаза, а затем осмелилась и вовсе сунуть нос в его кружку, на что первый советник невинно всплеснул руками.
— Клянусь, госпожа, я до сих пор не притронулся к выпивке!
— Я знаю, — промурлыкала Эрунта. — Твой эль успел выветриться.
— Вот это да! — воскликнул Пут. — Я впервые вижу человека, который половину вечера просидел над горячительным напитком и не моргнул. Тебе бы ходить в патруль!
— Я обещал госпоже, что первая кружка будет совместной.
Эрунта лукаво улыбнулась.
— Перейдем от слов к делу.
Правительница схватилась за кружку первого советника и в несколько глотков осушила ее до половины, демонстративно облизнувшись. Однако, Нестус ничуть не смутился. Он взял напиток из ее лап и покончил с ним до последней капельки, хотя емкость была настолько огромной, что человеку пришлось расправиться за ней за дюжину глотков. Его выраженный кадык судорожно дергался, когда он вливал в себя эль, один раз даже останавливался, так как Нестусу приходилось перевести дух, но в конечном итоге он принял вызов и преданно выполнил его условия.
— Простите… госпожа, — тяжело дышал Нестус, — но наши силы неравны.
Пут рассмеялся, толкнул локтем Перта, на телосложение которого хватило бы с лихвой трех пинт, чтобы отправиться искать мелочь под стол.
— Ох, как бы я хотел посмотреть в глаза тому безумцу, кто согласится перепить дракона. — Он наткнулся на блеск в глазах Эрунты. — Э, при всем уважении к вам, госпожа! Элю не под силу навредить вашей несравненной красоте.
— Иногда я задаюсь вопросом, — справедливо вопрошала она, — был ли ты настоящим моряком или состоял на службе у великосветских дам?
Пут бесцеремонно подхватил котлету двузубчатой вилкой и отправил себе в рот, продолжая гудеть своим басом, но приглушенным торопливым жеванием.
— Знаете ли, милостивая госпожа, я никак не успевал впитать матросский жаргон, потому что никто не мог меня перепить.
Через сеть хвостатых ловушек к столику подобрался половой и поклонился Эрунте. Он очень радовался ее приходу, а потому объявил, что их столик будет обслужен за счет заведения.
— Вот уж удивил, так удивил! — заявил Пут. — Я думал, что у госпожи бессрочный договор по привилегиям.
— Нет, — объяснила Эрунта, — перед едой и теплом в Мерзлых Землях все равны. За исключением случаев, если ты придешь в это заведение, волоча лапы или ноги от голода, то тогда тебя не отпустят, пока ты не поешь.
Половой утвердительно кивнул, а Перт почесал свой подбородок, похожий на наковальню. Он отнюдь не был худым, но рельефы его мускулистого тела и широких скул бросались в глаза, будто этот здоровяк ел на завтрак железную руду.
— Черт возьми! — сказал Пут. — Почему вы раньше об этом не сказали, госпожа? А я как старый дурак регулярно питаюсь трижды в день, чтобы здоровье не спасовало.
Фрумели засмеялась. Ей очень нравился Пут. Эдакий огромный, как сноп сена, великан, заряжавший хорошим настроением, нескончаемый добряк и шутник. Иногда она представляла, что именно такой отец воспитывал ее, пока она не покинула гнездо. Конечно, Пут неустанно пил, но алкоголь не превращал его в агрессивное животное, скалящееся из первых рядов пьяного дебоша. Здоровяк, доходя до кондиции, продолжал веселиться, сражаться с путающимся во рту языком, но потом все обнаруживали, что он исчезал каким-то магическим образом, оказываясь на своей кровати, сотрясая храпом пламя свечи на столике соседнего номера в постоялом дворе. Фрумели вновь подумала о Никеле. Что ж, она хотела верить, что он будет рад реализации своих навыков, парочка новых знакомых станет в будущем хорошими друзьями, однако оставался один неприятный вопрос: Никель возьмется снабжать наемников протезами? Какими бы благими намерениями они ни руководствовались, наемники представлялись Фрумели сомнительными покупателями. Разве один из клиентов не мог предложить огромную сумму денег, чтобы Мевлида и Добелан потеряли бдительность и наплевали на идеалы своей гильдии, защищая богатого купца, на которого станут бросаться обычные крестьяне, отстаивающие свою незаконно проданную землю? Или драконице стоило пересмотреть свое отношение к наемникам через деяния гильдии Свободных Защитников? Все так запутано. Впрочем, сердце ей подсказывало, что она торопилась с выводами. Справедливости ради стоило заметить, что хладнокровный наемник никогда не обременен принципами.
— Что вы закажете? — обратился к ней половой.
В этот раз Фрумели не застали врасплох, она легко оставила свои размышления в покое.
— У вас есть что-нибудь легкое?
Половой улыбнулся.
— Могу предложить вам яблочный сидр, молодое вино из лесных ягод с шалфеем, розмарином или мятой, а также подать горячий глинтвейн с корицей или цедрой лимона.
Перт с преувеличенным удивлением положил руку себе на грудь, изображая векового старика, схватившегося за сердце.
— А я, жалкий пьянчужка, напиваюсь тут, чем попало, когда вон какой у вас выбор благородных напитков!
Половой не был юнцом на побегушках. Будучи мужчиной в самом расцвете лет, он держался профессионалом, повидавшим тысячи клиентов на своем веку, чей юмор не мог его поколебать.
— Как вам, кстати, медовуха? Принести еще пару кувшинов?
Пут с улыбкой показал указательным пальцем в его сторону.
— Черт возьми, он мне нравится!
Эрунта склонилась к ушному гребню Фрумели и шепнула:
— Очень советую ягодное вино с шалфеем.
Фрумели последовала совету правительницы, и половой удалился. Она окинула стол, который ломился от разнообразной еды, пробуждавшей запахами воистину волчий аппетит, но Фрумели скромно начала с вяленых ломтиков бекона, словно ее кто-то собирался осудить за поющий во имя чревоугодия желудок. Эрунта предпочитала печеную рыбу и ягоды, Нестус занялся мясным пирогом, а Пут с Пертом ели все, до чего дотягивались руки. Некоторое время они помолчали, думая каждый о своем, но совсем скоро вернулся половой. На подносе он нес два кувшина с медовухой, один с элем и бутылку вина, заказанную Фрумели. Половой хотел обслужить, но Пут не дал ему это сделать, поблагодарив за учтивость.
— Ну же, дружище, дай мне, старому моряку, обслужить милых дракониц.
Половой поклонился с улыбкой и направился к другому столику, над которым возвышалась поднятая рука, требующая добавки к праздничному пиршеству. Пут поднялся с места — огромный великан, чей кулак немногим отличался от размера лысой головы Нестуса — и необычайно ловко подхватил кружку Эрунты, наполнив ее элем до краев, затем, поразительно легко миновав длинный хвост властительницы, наполнил кубок Фрумели ягодным вином, а после не оставил пустыми емкости и остальных присутствующих. Фрумели с изумлением наблюдала за точными движениями моряка, совсем забыв его поблагодарить. Потянувшись носом к вину, она втянула ноздрями сладкий запах, перекликающийся с пряным шалфеем, и играющими, травянистыми оттенками, напомнившим ей далекий, свежий аромат утренней росы, когда она с Никелем краешком пересекала границу Гористых Земель.
— Нравится? — ласково поинтересовалась Эрунта.
— Госпожа, вы меня поражаете, — встрял Пут, успев окунуть мясистые губы в медовуху. — Вы только посмотрите на лицо Фрумели! У нее такой вид, как будто она впервые увидела розы.
От молчаливого жевания отвлекся Перт. Юноша пребывал в том состоянии, когда шея уже не могла ровно держать голову.
— Это общеизвестный стереотип, что слабому полу нравятся розы. Всем, без исключения.
— Но в любом случае нравятся цветы!
— Все равно твоя метафора оказалась не к месту.
Пут рассмеялся.
— Юноша, это с каких пор юнгу учат лингвистике?
Перт улыбнулся в ответ, наколов на вилку кусочек фаршированного желудка.
— Да с тех самых пор, как меня угораздило с тобой познакомиться. Ты же знаешь, что я высоко сижу, далеко гляжу. И со слухом у меня все в порядке.
Фрумели, не торопясь попробовать вино, представила себе двух моряков, живущих отдельно и не знающих о дружбе друг с другом. Картина получилась не очень правдоподобной. Удовлетворившись образом, она осмелилась сделать маленький глоток. Фрумели не ожидала, что ей понравится ягодное вино. Ранее она пробовала эль, дробь, Пут пытался потчевать ее медовухой, но ее отвращал горьковатый вкус, а что насчет вина… Фрумели никогда не пробовала ничего приятнее, а это травянистое послевкусие на языке, после которого по ее телу разливалось обволакивающее тепло… Это нечто! Это восхитительно!
— Вижу по глазам, что нравится, — заключила удовлетворенная Эрунта.
Фрумели несколько раз кивнула и сделала еще один глоток, уже смелее, продолжительнее, после чего вернула кубок на стол и с удвоенным аппетитом набросилась на еду, без оглядки на потенциальное осуждение. Вместе с теплом, разум наполнился чудодейственным спокойствием, и тревоги оставили драконицу на будущую ночь, которая, если взглянуть в окно, на площадь, не очень-то и торопилась вступать в свои права.