Жена Лешего, глава 12

   
    Даша плохо понимала, где находится, сознание ее мутилось. Ясное голубое небо, в которое она стремительно унеслась, покинув тело Никиты, потемнело. Сейчас ее окружала сплошная чернильная тьма. Она назвала бы ее космической, но в космосе хотя бы виден свет множества звезд, здесь же их не было. Здесь вообще ничего не было, – только тьма и тишина! И все же Даша знала, что в этой тьме кто-то скрывается.

    С необыкновенной четкостью она ощущала мысли…, нет, скорее эмоции тех, кто таясь, наблюдал за ней. Здесь присутствовали и ненависть, и зависть, и в то же время сочувствие, и желание помочь, поддержать, подсказать, что ничего страшного не происходит. А что вообще с ней происходит? Того, как перебралась в мир Никиты и оказалась в его теле, она совершенно не помнила.

    Может быть, все так и было? А если нет? Если она ошиблась? Если она вовсе не возвращается, а умирает? Душа Даши сжалась, словно от прикосновения ледяных пальцев страха. Если бы она могла закричать, позвать на помощь, если бы она только могла.

    Вдруг ее словно овеял горячий ветер. Откуда-то издали до Моревой дошли чьи-то мысли, или слова:
    – Найду, излечу тебя, красавица.
    – Господи, да это же Леший! Помоги мне. Пожалуйста-а!
    – Найду царевну-лягушку, найду царевну, – опять донеслось до Даши, затем наступила давящая тишина.
    «Ну, все! Теперь уже точно конец», – промелькнула мысль, и неожиданно для себя Даша успокоилась.

    Охватившая было ее паника отступила, а потом и вовсе растаяла. Качаясь на волнах безвременья, она почувствовала себя счастливой. Нет, скорее, удивительно спокойной. Пустота вокруг принимала ее в себя, проникала в нее, сливалась с ней, даруя собственную вечность и бесконечность. Это было неописуемо, чудесно, изумительно.
    «Пусть будет так», – отрешенно подумала Даша.

    Но тут она вновь услышала Лешего, который как заведенный повторял и повторял: «Я нашел царевну-лягушку. Я всех найду. Найду и всех излечу!» Помимо этих немудреных сентенций слышались истерические мысленные вопли какой-то женщины. Та безостановочно, как корабельный ревун в тумане, орала, что ее обманули, запутали, что она не хочет возвращаться в театр, и вообще сразу будет жаловаться «самому». Леший же в ответ только монотонно бубнил, что всех найдет и вылечит.

    Даше тоже уже не хотелось возвращаться, но эти мысли-голоса – визгливый женский и бесцветный мужской вдруг напомнили ей, что жизнь ее не прожита, что время раствориться в бесконечной пустоте еще не настало. Она отчаянно рванулась туда, где, как она думала, были люди.

    Неожиданно Морева почувствовала встречное течение, которое с каждой секундой становилось все труднее преодолевать. Сколько это продолжалось, Даша не могла определить, но она боролась, как ей казалось, целую вечность. Когда сил у нее почти не осталось, в глаза вдруг ударил ослепительно яркий свет. Услышала чей-то возглас и поняла, – она вернулась! Даша счастливо вздохнула, улыбнулась и потеряла сознание.

    *****

    – Нет, ты прикинь! – обратился Вован к своему другу детства, когда они двинулись от лодочной станции. – Ночью плутали, плутали, а рассвело, и дорога кажется короче.
    – Да как ты можешь… спокойно…! Ты…! – от возмущения Лагуткин не мог даже ясно выразить свою мысль.
    – Ну, ну уймись, – попытался успокоить Сергея его приятель. – Если Бывалый сказал, что Леший не тронет женщину…
    – Да кто такой этот шкипер, чтобы я ему доверял?!
    – О-о! Не скажи. Это местный знаток человеческих душ.
    – Опять ты за свои шутки-прибаутки! – перебил Вована Лагуткин. – Ты как будто хочешь принести несчастье Даше, этой милой…
    – Э-э, брат, да у тебя совсем кукушка улетела, – покачал головой Вован. – Сколько можно тебе жевать за то, что все в порядке?! Слушай и запоминай, сейчас я подойду к лагерю и выясню, че почем. Ты останешься неподалеку в засаде и будешь ждать моего сигнала.
    – Это еще почему? – подозрительно произнес Сергей.
    – По кочану! – вспылил Вован. – Куда ты ломишься? Спугнуть хочешь? Тебя ж всего трясет от волнения. Тебе не в разведку идти, а «тазепама » кубов восемь в задницу, и в люлю! Понял? И запомни, если придется ждать, чтоб Дашу освободить, то будем в кустах хоть неделю ныкаться!
    Ничего не понимавший Лагуткин попытался возразить: – Зачем в кустах? Почему в кустах? Там же только этот местный псих.
    Тут интриган Волков сделал страшное лицо и прошипел: – И про ментов забудь. Ты же не хочешь, чтобы Дашу потом месяц таскали на допросы по повестке?
    В конец, сбитый с толку Сергей покорно кивнул. Вован, – местный, наверняка знает, что делает. А если что утаивает, то все равно от него ничего не добьешься. Лишь бы найти Дашу!
 
    К шалашу приятели подобрались осторожно. Оставив Лагуткина на краю опушки за деревьями, Вован отправился на разведку. Из-за кустов он высмотрел у шалаша воткнутые в землю два шеста – знак, что женщины благополучно прибыли, и махнул рукой Сергею. Тот немедленно подбежал. После чего приятели выскочили из зарослей.

    Леший сидел у догоравшего костра и дремал, клюя носом.
    Вован тут же схватил его за грудки, а Сергей кинулся к шалашу.

    Внутри строения буквально у его входа раскинувшись на охапках листьев, спала… «жена» Лешего. Та самая, которую матросик с дебаркадера назвал шалавой. В глубине шалаша смутно виднелись нехитрые пожитки отшельника, какой-то хлам, рядом – большая куча хвороста. Туда и устремился Лагуткин. Из шалаша он отлично услышал, что снаружи начался допрос с пристрастием. Впрочем, ни сочувствовать подлому похитителю, ни, уж тем более, спасать его, Сергей не собирался.

    – Ах ты, олень косоголовый! – укоризненно, и в то же время приторно ласково приговаривал Вован и наносил не сильные, но ощутимые для Лешего тычки по его грудной клетке. – Зачем пургу метешь, когда человек, серьезный человек из Москвы, волнуется о своей сотруднице? Гонишь, а мы ночей не спим! Куда ты, конь запотелый, девушку спрятал?
    В ответ раздавалось лишь невразумительное бормотание Лешего, который никак не мог взять в толк, чего от него добивается Вован – уж кто-кто, а парень точно знал, где девушка, сам ведь все затеял. Однако, зная характер Вована, оправдываться Леший боялся.
    – Ты головой-то не тряси. – Весело «распрягался» Волков, работая исключительно на публику, то есть, на Лагуткина. – Сейчас я твою репу волосатую расколю, и ты мне про девушку враз вспомнишь!
    – Не надо колоть! – послышался голос Сергея, который с трудом вылез из шалаша, держа на руках Дашу. – Она без сознания.

    Вован сразу потерял интерес к Лешему и выпустил его. Тот, как сноп, молча повалился в траву.
    Лагуткин вспомнил, что когда они отправились вечером в Пойму, то друг его детства еще у подъезда дома вручил ему небольшую фляжку с коньяком. А вспомнив, немедленно открыл фляжку и приложил ее к губам Даши.

    Девушка поперхнулась, закашлялась.
    – Жить будет, – подвел итог Вован.
    В это время Морева попыталась что-то прошептать. Сергей склонился к ее губам и услышал сдавленный шепот:
    – Белоярцева… Там… Девушка чуть шевельнула пальцами, пытаясь указать на жилище Лешего.

    Но в этот момент театральная знаменитость и так дала о себе знать, когда крикнула хорошо поставленным голосом:
    – Милиция! На помощь!
    – Как? Эта бомжиха сопливая – актриса Белоярцева? – поразился Лагуткин. – Никогда бы не подумал!
    Тем временем актриса уже выбиралась из шалаша – чумазая, оборванная, но такая величественная. – Вот тебе и шалава! – ахнул Вован. Конечно, он прекрасно знал, что за «жена» нежданно-негаданно объявилась у Лешего. Но даже на него, в данном случае вполне подготовленного зрителя, заслуженная артистка только одним своим выходом сумела произвести сильное впечатление.

    Однако самым поразительным явилось то, что на призыв актрисы откликнулась наша доблестная милиция, которая возникла из кустов, как заветный рояль.
«У нас утренний обход территории, а тут кричат», – позже описывая случившееся, как рядовое, обыденное явление, заявил старший патруля сержант Жуков. Именно ему приписывали фразу, которая вызвала дружный смех патрульных. Фразу, которую он произнес с неподдельной гордостью за местных жителей:
    «Вот у нас тут даже у Лешего жены в артистках служат!»

    В общем, история в Поселке закончилась благополучно. Участники событий, за малым исключением, остались довольны.
    Матросик тем, что закончились еще одни сутки дежурства.
    Начальник отделения милиции, что избавился от потенциального ЧП, так как дело о пропаже человека на вверенной ему территории официально заведено не было. А на нет, как известно, и суда нет!
    Подчиненные ему милиционеры тем, что если начальство довольно, то не затрещат их многострадальные чубы.

    Директор клуба и администратор театра, что заслуженная артистка Белоярцева жива и здорова. Тем более, что никто не потребовал из кассы возврата денег за билеты несостоявшейся постановки. Правда, для этого труппе пришлось отыграть другой спектакль, в котором актрису Белоярцеву смогла заменить актриса Филина. Кстати, спектакль получил у зрителей восторженный прием.

    Актриса Филина тем, что она сыграла наконец-то главную роль и вышла из тени, в которую ее специально загоняла примадонна театра.
Лагуткин, что Морева наконец-то нашлась.

    Вован, что проведенная им операция по срыву планов соперников прошла успешно. В данный момент он совершенно не задумывался над тем, что случившаяся заваруха может послужить своеобразным сигналом к объявлению войны между «странниками» и «тайм-уокерами». Он просто радовался жизни и наступлению нового погожего осеннего дня. Предвкушал, как будет рассказывать приятелям захватывающую историю о ночных поисках заблудившейся в Пойме москвички, которая приехала лично к нему в гости с одним из друзей его детства.

    И все-таки более всех доволен был, пожалуй, Леший. Но вовсе не тем, что он, один из самых талантливых проводников «странников», сумел провести отправку и возращение совершенно не подготовленных «чайников»: Белоярцевой и Моревой. За Белоярцеву, которую он отослал в прошлое по заказу «тайм-уокеров» его уж точно никто по головке не погладил бы. Как-никак – работа на конкурирующую фирму. Так что ни гордиться собственным мастерством, ни радоваться, что вовремя появившийся Вован втолковал в его дурную голову, какую ошибку он совершил, поводов не было. «Награда» еще ждала героя.

    Хотя один, малюсенький повод для радости у Лешего все-таки нашелся. В поднявшейся суматохе ему удалось убежать и затаиться в Пойме, укрывшись от любопытных глаз, как самому настоящему лешему из лесной чащи.

    Конечно, нашлись и такие, кому вся эта история ничего кроме огорчений не принесла. Страшно посрамленной оказалась госпожа Белоярцева. Она отлично понимала, какие слухи пойдут по театру о поведении ее на лесной «прогулке». Знала она и о том, что ей уже приклеили ярлык «Жена лешего», но не это ее мучило.

    «Аморалка с местным дурачком? Пустяки! Нет, коллеги замахнулись на святое! Уронить, а если не получиться, то хотя бы поколебать мой авторитет театральной звезды, – бушевала от возмущения примадонна. – И кто посягнул на имя Белоярцевой, имя, создававшимся в течение долгих лет талантом, тяжким трудом, изощренными интригами, и в самом прямом смысле бессонными ночами?

    Какая-то выскочка Филина, которая воспользовалась дурацкой ситуацией! Пусть лучше блистает на детских утренниках, там ей самое место! Ничегошеньки у нее не выйдет! Но как вести себя, что делать? – теснились в голове актрисы тоскливые и злобные мысли. – Скорее домой, прочь отсюда! Никаких бесед с милицией и местным журналистом, который набивается взять интервью. Чует, что сенсацией запахло! Обо всем надо как можно скорее забыть! Выбросить из головы и забыть…

    Но как, право, обидно, ведь в том, другом мире, она, Мария Белоярцева могла стать княжной… Ах, да даже не в этом дело! Там ей было семнадцать!.. Все, все – забыть, как дурной сон… И поскорей бы вернуться домой, где нужные люди помогут ей восстановить status quo в родном театре».

    Кипел от негодования и шкипер дебаркадера лодочной станции: «Его, старого маримана вместо заслуженного отдыха после вахты потащили давать показания по делу, которое теперь никто не желает даже заводить!» Правда его злость прошла, едва он встретил у магазина, куда завернул купить хорошего чая, приятеля – кочегара из котельной. Сделав покупки, они расположились в кустах на солнышке.      За стаканом крепкого, но уже не чая, мужики поговорили о рыбалке, о работе и о начальстве. Затем обсудили тему предстоящих выборов в Государственную Думу.

    Тут Бывалый, любивший поговорить с достойным по его меркам, – а «мерки» эти были весьма немалые – собеседником о мироздании, о природе вещей и прочих философских премудростях, задал, правда в собственной формулировке, извечный вопрос русской интеллигенции. Дескать, кто виноват в том, что надо что-то делать?

    Воцарилось долгое молчание. Припекало солнышко, весело чирикали на деревьях пташки. «Извечный» вопрос так и повис в воздухе, поскольку ответа на него до сих пор никто не придумал. Озадаченный кочегар медленной и неуверенной походкой отправился на рабочее место, чтобы там основательно поразмышлять над каверзным вопросом старого морского волка. Бывалый же к тому моменту уже мирно похрапывал, задремав прямо на траве, под гостеприимными деревьями.