Сергей Есенин и Владимир Маяковский были совершенно разными людьми и поэтами, просто жить и творить им привелось в одно и то же время. Они являются не просто полными противоположностями, но антагонистами. Есенин - исконно русский поэт, его душа до краев заполнена любовью. В стихах своих он выпевал извечные ценности - поля и рощи, деревенский быт, светлые человеческие чувства. И Маяковский же - певец городской жизни, революции, ненависти и разрушения. К Есенину относились большевистские власти настороженно и недоверчиво, считая его лишь попутчиком революции. Маяковский же был ее рупором, лидеры революции его поддерживали, а творчество всячески выдвигали и.. использовали в своих целях.
Они даже внешне были полной противоположностью - огромный, рослый (189 см), с грубыми, словно вырубленными из гранита, чертами лица Маяковский и небольшого роста (168 см) Есенин, со светлыми кудрявыми волосами и нежным лицом. Однако, несмотря на различие характеров - неизбывную лиричность Есенина и вызывающую браваду Маяковского, приглядевшись повнимательнее, находишь в них нечто схожее. К концу земного существования оба поэта взбунтовались против выпавшей им несправедливой судьбы и ушли из этой трудной жизни добровольно.
***
Сергей Александрович Есенин (1895-1925 гг.) родился в селе Константиново Рязанской губернии в крестьянской семье. В 1904 г. Есенина отдали в Константиновское земское училище, которое он закончил в 1909-м с похвальным листом, а затем отправили в закрытую церковно-учительскую школу в большом торговом селе Спас-Клепики. Именно в школе появились первые поэтические опыты Есенина. После окончания школы в 1912 г. Есенин приехал в Москву. Работал в книжном магазине, затем поступил в типографию товарищества И. Сытина — это давало будущему поэту возможность читать различную литературу.
За это время им было написано более 30 стихотворений, составлен рукописный сборник “Больные думы” (1912), который он пытался опубликовать в Рязани. Русская деревня, природа средней полосы России, устное народное творчество, а главное — русская классическая литература оказали сильное влияние на формирование юного поэта, направляли его огромный природный талант. Уже в 16 лет пишет юный поэт стихи-баллады:
Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.
Вышел парень, поклонился кучерявой головой:
"Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой".
Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.
Душегубкою-змеею развилась ее коса.
"Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,
Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу".
Не заутренние звоны, а венчальный переклик,
Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.
Не кукушки загрустили - плачет Танина родня,
На виске у Тани рана от лихого кистеня.
Алым венчиком кровинки запеклися на челе, -
Хороша была Танюша, краше не было в селе.
В Москве Есенин посещал Суриковский литературно-музыкальный кружок, опекавший талантливых выходцев из народа, на собраниях которого читал свои стихи. С 1913 г. учился на историко-философском отделение Московского городского народного университета им. А. Шанявского.
В этом же году Есенин сошёлся с Анной Изрядновой, которая в конце 1914 г. родила сына Юрия. Первая публикация стихов Есенина появилась в начале 1914 г. в журнале «Мирок». Весной 1915 г. Есенин перебирается в Петроград, где было больше возможностей для литературного развития. В Петрограде молодой поэт стремительно ворвался в писательскую элиту: познакомился с А. Блоком, З. Гиппиус и Д. Мережковским, отправился в Царское Село к Ахматовой и Гумилеву, с рекомендательным письмом Блока поехал к С. Городецкому, познакомился с С. Клычковым, а осенью с поэтом-старообрядцем Н. Клюевым.
Есенин вошел в ориентированное на народность литературное объединение «Краса», у истоков которого стояли А. Ремизов и Н. Клюев. Вместе с Клюевым, одетые в рубахи и поддевки, обутые в смазные сапоги, они выступали на литературных вечерах и в салонах.
В январе 1916 г. Есенина призвали на военную службу и прикомандировали к Царскосельскому военному госпиталю в качестве санитара. Вскоре после этого вышла его первая книга стихов «Радуница»). А уже весной он был приглашен к самой императрице читать стихи. Весной 1917 г. в редакции газеты «Дело народа» Есенин познакомился с молоденькой секретаршей Зинаидой Райх и 30 июля они обвенчались.
Удивительные, волшебные стихи рождаются у Есенина, вот, например, его "Песнь о собаке":
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать..
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
Есенин становится известным, его приглашают на поэтические вечера и в литературные салоны. В начале 1916 года выходит первая книга “Радуница”, в которую входят стихи, написанные Есениным в 1910 – 1915 годах. Основой есенинского мировоззрения является деревенская жизнь. Избы, окруженные плетнями и связанные друг с другом дорогой, и деревня, ограниченная околицей, — это и есть есенинская Русь, которая отрезана от большого мира лесами и болотами.
Во второй половине 1916 года поэт готовит новый стихотворный сборник “Голубень”. В новых стихах уже немало подлинных лирических шедевров, таковы его стихи о светлой, нежной любви, окрашенные в чувственные тона, — “Не бродить, не мять в кустах багряных” (1916), “Запели тесаные дроги” (1916).
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах меда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котенок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи -
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
Октябрьскую революцию Есенин принял, но принял по-своему. Как он писал в своей автобиографии: «В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном». Меньше чем через год, в апреле 1918 г., Есенин расстается с З. Райх и перебирается в Москву, ставшую литературным центром России. Там поэт выпускает сборники стихотворений “Преображение” (1918), “Сельский часослов” (1918). В новых стихах он воспевает “буйственную Русь” и славит “красное лето”. И все-таки не революционные мотивы, а мелодии любви к природе, сельской жизни, женщине остаются его основными темами и составляют главную, неизбывную прелесть его стихов:
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.
Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.
И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак как стадо овец,
За калиткою смолкшего сада
Прозвенит и замрет бубенец.
Я еще никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть,
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать..
Где ты, где, моя тихая радость -
Все любя, ничего не желать?
По мнению Владимира Солоухина, с которым нельзя не согласиться, совсем не был Есенин советским поэтом. Это был отрок светлый, пришедший от росы, от цветов, от колоколен, выглядывающих из ржаных полей, от добра, который оказался вдруг в Клондайке от искусства, в Москве двадцатых годов, из которой Давид Бурлюк шлет телеграммы своим друзьям в Одессу: «Приезжайте, можно сделаться знаменитыми».
Важно понимать, что установка большевистской власти в эти годы была направлена на денационализацию искусства, на разрушение народных ценностей, на выхолащивание патриотизма из русских сердец. Троцкий в одной из своих вдохновенных речей воскликнул: «Будь проклят патриотизм!» А вот, как выразился Ося Брик о стихах Кудрейко, напомним: «Этим стихам до полностью белогвардейских не хватает одного только слова — Родина!» По-видимому, революционерам всех мастей патриотизм противопоказан, и ненавидим, ведь примерно то же происходило в лихие 90-е годы 20-го века.
И вот тут Есенин, патриот и белый голубь, оказался среди воронья. Он был растерян, дезориентирован, но пытался приспособиться и выжить. В Москве он знакомится с А. Мариенгофом и В. Шершеневичем. Результатом этого явилось создание «Ордена имажинистов», в который вошли также Рюрик Ивнев, Г. Якулов и Б. Эрдман. Видно, вне группы тогда совсем нельзя было существовать. Но по сути никакого имажинизма, не было. Был только гениальный русский поэт Сергей Есенин, пытавшийся инстинктивно приспособиться к духу времени.
И еще одна форма его реакции на окружающую обстановку. Белый голубь нарочно начинает пачкать и чернить свое белоснежное оперение, а то и выщипывать его, чтобы стать похожим на всех. Он чувствовал, что тут не просто пьяные поэтические таверны, развивающие дух стяжательства, конкуренции, не просто вакханалия дорвавшихся до жирного пирога бродяг, но что тут за всем этим организованная и злая сила, против которой даже не знаешь, как стоять, ибо ее вроде нет, но она есть. Ее вроде не увидишь, не почувствуешь, не материализуешь в единый образ, но она всюду, в каждой газетной строке, в каждой реплике, в каждом злорадном смехе.
Тогда только один выход -вы такие, а мы тоже такие! А вы пить, как я, умеете? И на чем хлеб родится, знаете? Вы жрете его, а мы ведь его того-с, навозом-с. Вас Троцкий с Зиновьевым поддерживают, а меня московские урки любят! Ты меня в газетной заметке уязвишь, а я тебе в морду дам! И про Есенина газеты сразу подхватили: алкоголик, да еще хулиган.
Однако, как раз в эти годы, когда, как утверждали недоброжелатели, Есенин спивался и пропадал, поэтом было написано необыкновенно много. Он писал ежегодно столько, сколько другим советским поэтам не успеть за всю жизнь.
Тамбовское восстание 1921-22 гг. вдохновили Есенина на создание поэмы "Пугачев" о крестьянском бунте. Враждебные Есенину критики сквозь ее имажинистскую форму увидели замаскированное сочувствие восставшим.
Осенью 1921 г. в мастерской Г. Якулова Есенин познакомился с известной американской танцовщицей Айседорой Дункан, которая в мае следующего года стала его женой. После свадьбы Есенин с Дункан уехали в Европу, а осенью прибыли в Америку. Возвратился поэт в Россию только в августе 1923 г. В газете «Известия» были опубликованы очерки Есенина об Америке «Железный Миргород». В августе 1924 г. творческие разногласия и личностные мотивы (ссора с Мариенгофом) побудили Есенина порвать с имажинизмом. Осенью поэт вновь отправляется в путешествие — в Закавказье. Впечатления от этой поездки отражены в сборнике стихов «Персидские мотивы» (1925).
Напомним некоторые есенинские строки, сравнимые с нежной прекрасной и грустной песней:
Ветры, ветры, о снежные ветры,
Заметите мою прошлую жизнь.
Я хочу быть отроком светлым
Иль цветком с луговой межи.
* * *
Русь моя, деревянная Русь!
Я один твой певец и глашатай.
Звериных стихов моих грусть
Я кормил резедой и мятой.
* * *
Я все такой же, сердцем я все такой же,
Как васильки во ржи, цветут в лице глаза.
* * *
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
* * *
Но и все же, новью той теснимый,
Я могу прочувственно пропеть:
Дайте мне на родине любимой,
Все любя, спокойно умереть!
Или напоминают крик затравленного зверя:
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.
Так испуганно в снежную выбель
Заметалась звенящая жуть.
Здравствуй, ты, моя черная гибель,
Я навстречу к тебе выхожу!
Город, город! Ты в схватке жестокой
Окрестил нас как падаль и мразь.
Стынет поле в тоске волоокой,
Телеграфными столбами давясь.
Жилист мускул у дьявольской выи,
И легка ей чугунная гать.
Ну, да что же? Ведь нам не впервые
И расшатываться и пропадать.
Пусть для сердца тягуче колка
Эта песня звериных трав!..
…Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.
Зверь припал… и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки…
Вдруг прыжок… и двуногого недруга
Раздирают ни части клыки.
О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даешься ножу.
Как и ты — я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.
Как и ты — я всегда наготове,
И хоть слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний смертельный прыжок.
И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу…
Все же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.
В поэзии Есенина последних лет (1922 – 1925) зазвучали прощальные трагические струны -“Не жалею, не зову, не плачу..”, “Отговорила роща золотая..”, “Мы теперь уходим понемногу..” и др.
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
Поэт понимал, что близкая его сердцу деревня — это “Русь уходящая”. А в современной послереволюционной России ему места уже не было.. И особенно одно из последних произведений "Анна Снегина", в котором уже мало любовной лирики, а просто изложение грустных событий послереволюционных лет. Тоску свою беспросветную Есенин пытается заглушить алкоголем. Жить дальше невозможно, об этом он говорит в стихотворении "Черный человек":
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Последний год жизни Есенина, разочаровавшегося в советской власти, прошел в болезнях, метаниях. Он говорил друзьям: «Господи! Я тебе в сотый раз говорю, что меня хотят убить! Я как зверь чувствую это!» 23 декабря 1925 г. он «сбежал» из Москвы в Ленинград, где остановился в пятом номере гостиницы «Англетер». Согласно официальной версии 28 декабря поэт покончил с собой в гостинице "Англетер". Как доказательство, приводится его последнее стихотворение, переданное приятелю Эрлиху:
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Однако многие считают, что поэт был убит. «Согласно официальной версии, жизнь Есенина трагически оборвалась в 30 лет. Но она не оборвалась — её оборвали», — был уверен петербургский поэт Николай Браун, сын поэта Н. Л. Брауна, который вместе с другими писателями выносил тело Есенина из «Англетера» 28 декабря 1925 г.
«Отец отказался подписывать протокол, где говорилось, что Есенин совершил самоубийство… Отец говорил, что у поэта были две глубокие раны: пробоина над переносицей, как от рукоятки пистолета, и ещё одна под бровью. На шее не было характерной для висельника борозды. Когда Есенина надо было выносить, как рассказывал отец, он взял его, уже окоченевшего, под плечи. Запрокинутая голова опадала. Были сломаны позвонки».
Далее Браун рассказывает: «На мой вопрос, не был ли Есенин застрелен, был краткий ответ: “Он был умучен”. Многие уверены, что поэт был убит чекистами, а его самоубийство было инсценировкой. А стихи "До свидания, друг мой.." были написаны Есениным много раньше и посвящены другу, расстрелянному ЧК поэту Ганину.
Для похорон внешность Есенина настолько «отреставрировали», что при прощании в Московском доме печати, по свидетельству писательницы Галины Серебряковой, в гробу лежала «нарумяненная кукла». И никаких ран на лице уже не было заметно.
Страшные фотографии из морга, где лицо поэта снято крупным планом с ужасающей раной на лбу, были опубликованы только после краха СССР.
При советской власти Есенин был зачислен в реестр неблагонамеренных, «чуждых нам» авторов. После смерти поэта его долгое время не печатали. Однако еще при жизни Сталина Есенин снова стал "безопасен", и в 1952 году был напечатан его первый сборник. Теперь полного запрета на Есенина не было, но критика громила «есенинщину», а в школах проводилась работа по дискредитации «кулацкого поэта», певца «упадочных настроений».
Все еще окончательно не установлено отчего поэт погиб, но ясно одно, что ушел поэт не советский. Он был последний чисто русский поэт, русский поэт в точном смысле этого слова. После него уж пошли — советские.
***
Владимир Маяковский (1893-1930г.г.) родился в грузинском селе Багдати в семье лесничего. Когда волна первой российской революции докатилась и до Грузии, Маяковский — ученик второго класса гимназии — впервые участвовал в митингах.
После смерти отца семья переехала в Москву. В московской гимназии юный поэт написал свое первое «невероятно революционное и в такой же степени безобразное» стихотворение и опубликовал его в нелегальном школьном журнале. В 1909–1910 годах Маяковского несколько раз арестовывали: он вступил в партию большевиков, работал в подпольной типографии. Сначала юного революционера отдавали «на поруки» матери, а в третий раз посадили в тюрьму. Заключение в одиночной камере Маяковский позже назвал «11 бутырских месяцев». Он писал стихи, но тетрадь с лирическими опытами — «ходульными и ревплаксивыми», как оценил их сам автор, отобрали охранники.
В заключении Маяковский прочитал множество книг. Он мечтал о новом искусстве, новой эстетике, которая будет в корне отличаться от классической. Маяковский решил учиться живописи и через год поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Здесь молодой художник познакомился с Давидом Бурлюком, а позже — с Велимиром Хлебниковым и Алексеем Крученых. Маяковский вновь писал стихи, от которых его новые товарищи были в восторге. Авангардные авторы решили объединиться против «эстетики старья», и вскоре появился манифест новой творческой группы — «Пощечина общественному вкусу», в котором поэты призывали: «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода современности».
В 1913 году он познакомился с Софьей Шамардиной, «первой артисткой-футуристкой», как звали ее современники. Между поэтом и артисткой вспыхнул бурный роман. Шамардина участвовала в постановке спектакля по пьесе «Владимир Маяковский» и помогала организовать знаменитое турне футуристов в 1913–1914 годах по городам России. Она вспоминала: «Ехали на извозчике. Небо было хмурое. Только изредка вдруг блеснет звезда. И вот тут же, в извозчичьей пролетке, стало слагаться стихотворение: «Послушайте, ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?.. Значит, это необходимо, чтоб каждый вечер над крышами зажигалась хоть одна звезда?» …Держал мою руку в своем кармане и наговаривал о звездах. Потом говорит: «Получаются стихи. Только не похоже это на меня. О звездах! Это не очень сентиментально? А все-таки напишу. А печатать, может быть, не буду».
Свои выступления футуристы называли «поэзоконцертами» или «стихобойней». Один из таких поэзоконцертов состоялся 7 января в Симферополе. Он проходил в Театре Таврического дворянства, который в этот день ломился от публики. Первым на сцену вышел Маяковский в черном костюме и с хлыстом в руках. Он обратился к зрителям:
«Милостивые государыни и милостивые государи! В каждом городе, куда бы ни приехали футуристы, из-под груды газетной макулатуры выползает черная критика, утверждающая, что за раскрашенными лицами у футуристов нет ничего, кроме дерзости и нахальства, и что во всех скандалах российских литературных кабаков виноваты только футуристы. Это неверно. В лице футуристов вы имеете носителей протеста против шаблона, творцов нового искусства и революционеров духа. Как недоваренное мясо застряла в зубах нудная поэзия прошлого, а мы даем стихи острые и нужные, как зубочистки»
Выступление в Севастополе прошло в зале Общественного собрания 9 января. Маяковский выходил на сцену в желтой женской кофте, а Бурлюк разрисовывал лицо узорами. Затем поэты отправились в Керчь. В «Петербургской газете» писали: «Получена телеграмма из Керчи, что гастроль петербургских футуристов закончилась грандиозным скандалом, так как публика страшно возмутилась невероятной чепухой, которою угощали ее футуристы. Скандал особенно усилился, когда Маяковский назвал выдающихся критиков бараньими головами».
.
В газете "Одесские новости" писали: «…Несколько раз повторял г. Маяковский, что он, чувствующий свое превосходство над толпой, будет очень рад, если его освищут. И никто ему не свистал… Потом все трое читали свои плохие стихотворения, в которых было все что угодно, но только никак не новое искусство, потому что все они сделаны очень банально».
В Одессе Владимир Маяковский познакомился со скульптором Марией Денисовой-Щаденко. Эта романтическая встреча вдохновила его на первую крупную работу, поэму «Облако в штанах»:
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, —
ему уже некуда деться.
Новости о скандальной репутации футуристов быстро расходились по стране, поэтому в каждом городе публика уже заранее ждала эпатажных выступлений. Однако самих поэтов такая реакция не расстраивала и даже подстегивала: они гуляли по городу в цветных одеждах и с раскрашенными лицами, рисовали оригинальные афиши. Путешествие футуристов закончилось в конце марта 1914 года. Последними городами, где они дали концерты, были Тифлис и Баку.
Поэт вернулся в Москву, а Мария Денисова вскоре вышла замуж. Эта сильная влюбленность Маяковского не закончилась браком, хотя он делал Марии предложение руки и сердца. После войны Мария Денисова-Щаденко ваяла скульптуры, с Маяковским они продолжали переписываться, иногда виделись. В середине 20-х годов Мария Денисова изваяла гипсовый бюст своего «остроугольного друга», как она называла Маяковского.
Во время Первой мировой войны Владимир Маяковский состоял в авангардном объединении «Сегодняшний лубок». Его участники — Казимир Малевич, Давид Бурлюк, Илья Машков и другие — рисовали патриотические открытки для фронта, навеянные традиционным народным лубком. Для них создавали простые красочные картинки и писали короткие стихи, в которых высмеивали врага.
Маяковский стал восторженным певцом Октябрьской революции. В поэме “Моя революция” он стремился дать “…героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи”. Он прославился своими стихами, призывающими беспощадно расправляться не только над противниками революции, но над всем дореволюционным искусством- Рафаелем, Растрелли, Пушкиным..
Радоваться рано
Будущее ищем.
Исходили версты торцов.
А сами расселились кладбищем,
придавлены плитами дворцов.
Белогвардейца
найдете — и к стенке.
А Рафаэля забыли?
Забыли Растрелли вы?
Время
пулям
по стенке музеев тенькать.
Стодюймовками глоток старье расстреливай!
Сеете смерть во вражьем стане.
Не попадись капитала наймите.
А царь Александр
на площади Восстаний
стоит?
Туда динамиты!
Выстроили пушки по опушке,
глухи к белогвардейской ласке.
А почему
не атакован Пушкин?
А прочие
генералы классики?
Старье охраняем искусства именем.
Или
зуб революций ступился о короны?
Скорее!
Дым развейте над Зимним —
фабрики макаронной!
Попалили денек-другой из ружей
и думаем —
старому нос утрем.
Это что!
Пиджак сменить снаружи —
мало, товарищи!
Выворачивайтесь нутром!
(1918)
Еще до революции, в 1915 году Маяковский познакомился с супружеской парой - Осей и Лилей Брик. Лиля Брик стала возлюбленной Маяковского. В 1918 году Маяковский и Лиля Брик вдвоем снялись в картине «Закованная фильмой» по сценарию поэта. В этот период Лиля Брик рассказала мужу о своих чувствах: «Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями.. Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах. Эта любовь не мешала моей любви к Володе». После съемок кинокартины Маяковский переехал к Брикам и они стали жить втроем. Маяковский посвящал Лиле стихи и поэмы и делал семье дорогие подарки. О любви к Брик он писал стихи:
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни версты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкоперстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
(Отрывок из поэмы «Люблю»)
В 1918 году прошла премьера пьесы Маяковского «Мистерия-буфф». Ее поставил в Театре музыкальной драмы Всеволод Мейерхольд, а оформил в лучших традициях авангарда Казимир Малевич. «Революционный народный спектакль», как называла его переводчица Рита Райт, ставили несколько раз.
Спустя год началась напряженная эпоха «Окон РОСТА»: художники и поэты собирали горячие темы и выпускали агитационные плакаты — их нередко называют первой советской социальной рекламой. Работа шла напряженно: и Маяковскому, и его коллегам не раз приходилось задерживаться допоздна или работать ночью, чтобы выпустить партию в срок. В общей сложности было сделано до пятидесяти плакатов, до сотни вывесок, упаковок, оберток, световых реклам, рекламных столбов, иллюстраций в журналах и газетах…
В 1922 году Владимир Маяковский возглавил литературную группу «Левый фронт искусств», а вскоре и одноименный журнал творческого объединения. На его страницах публиковали прозу и стихи, снимки авангардных фотографов, смелые архитектурные проекты и новости «левого» искусства.
Советские власти часто посылали Маяковского за границу с пропагандистскими целями. Во многих городах поэт выступал с чтением своих стихов, отвечал на вопросы слушателей. Широко известны его стихотворения, написанные в 1925 — 1926 годах: “Товарищу Нетте — пароходу и человеку”, “Блэк энд уайт”, “Стихи о советском паспорте”, “Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка”, “Бродвей” и другие. В 1925 году поэт окончательно расстался с Лилей Брик.
Затем он уехал на гастроли во Францию, позднее отправился в Испанию, на Кубу и в США. Там Маяковский познакомился с переводчицей Элли Джонс, между ними вспыхнул короткий, но бурный роман. Осенью поэт вернулся в СССР, а в Америке у него вскоре родилась дочь — Элен-Патриция. После возвращения из США Владимир Маяковский написал цикл «Стихи об Америке», работал над сценариями советских фильмов. Владимир Маяковский видел свою дочь только один раз, в 1928 году, когда они с Джонс встретились в Ницце. Фотография дочери потом хранилась в кабинете поэта, в его московской комнате. «Две милые мои Элли. Я по вам уже соскучился. Мечтаю приехать к вам. Напишите, пожалуйста, быстро-быстро. Целую вам все восемь лап…»
В 1927 году он сблизился с поэтессой Натальей Брюханенко. Они вместе отдыхали в Ялте. Каждое утро Маяковский работал, здесь поэт закончил поэму «Хорошо!». После обеда они готовились к ежедневным поэтическим выступлениям: «Темы разговора были: против есенинщины, против мещанства, против пошлятины, черемух и лун. За настоящие стихи, за новый быт». В день именин Натальи Брюхановой Маяковский подарил ей огромный букет роз, а потом начал покупать подарки и цветы во всех магазинчиках по дороге: «Один букет — это мелочь. Мне хочется, чтоб вы вспоминали, как вам подарили не один букет, а один киоск роз и весь одеколон города Ялты!»
В 1928 году в Париже Владимир Маяковский, познакомился с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой. В первый же вечер знакомства Маяковский провожал ее до дома. Когда в холодном такси она начала кашлять, поэт снял свое пальто и укрыл ее. Яковлева писала об этом вечере: «С этого момента я почувствовала к себе такую нежность и бережность, не ответить на которую было невозможно».
Яковлева стала лирической героиней двух стихотворений — «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Татьяне Яковлевой». Последнее он прочитал на своем поэтическом вечере.
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Перед отъездом в Москву Маяковский сделал Яковлевой предложение — выйти за него замуж и вместе вернуться в СССР. Но девушка не согласилась, и поэт уехал один. Перед отъездом он заключил контракт с парижской цветочной фирмой, и Татьяна Яковлева долгие годы, даже после смерти поэта, получала по воскресеньям букеты цветов.
В 1928–1929 годах Маяковский написал сатирические пьесы «Клоп» и «Баня». Обе премьеры прошли в Театре Мейерхольда. Поэт был вторым режиссером, он следил за оформлением спектакля и работал с актерами: начитывал фрагменты пьесы, создавая нужные интонации и расставляя смысловые акценты.
По свидетельству последней пассии поэта актрисы Вероники Полонской: "Владимир Владимирович был человеком увлеченным, уходил в работу с головой. Перед премьерой «Бани» он совсем извелся. Все время проводил в театре. Писал стихи, надписи для зрительного зала к постановке «Бани». Сам следил за их развешиванием. Потом острил, что нанялся в Театр Мейерхольда не только автором и режиссером, а и маляром и плотником, так как он сам что-то подрисовывал и приколачивал. Как очень редкий автор, он так горел и болел спектаклем, что участвовал в малейших деталях постановки, что совсем, конечно, не входило в его авторские функции".
Обе пьесы вызвали ажиотаж. Одни зрители и критики видели в произведениях сатиру на бюрократию, а другие — критику советского строя. «Баню» поставили лишь несколько раз, а после запретили — до 1953 года.
Маяковский писал и стихи детям. Особое место среди них занимает стихотворение “Что такое хорошо и что такое плохо” (1925). В 1927 году к десятилетию Октябрьской революции поэт создал поэму “Хорошо”, которая считалась одним из крупнейших завоеваний соцреализма.
Однако лояльное отношение властей к «главному советскому поэту» в сталинские годы сменилось прохладой. В 1930 году ему впервые не одобрили выезд за границу. Его острое яростное перо было нужно в годы революции, а теперь он стал не ко двору. На поэта стала яростно нападать официальная критика. Его упрекали за сатиру по отношению к явлениям, якобы побежденным, например той же бюрократии, и чиновническим проволочкам.
В ответ Маяковский решил провести выставку «20 лет работы» и представить на ней результаты своего многолетнего труда. Он сам отбирал газетные статьи и рисунки, расставлял книги, развешивал по стенам плакаты. Поэту помогали Лиля Брик, его новая возлюбленная актриса Вероника Полонская и сотрудник Государственного литературного музея Артемий Бромберг.
В день открытия зал для гостей был переполнен. Однако, как вспоминал Бромберг, на открытие не пришел никто из представителей литературных организаций. Да и официальных поздравлений поэта с двадцатилетием работы тоже не было.
Вот как вспоминала об этой неудавшейся выставке поэтесса Ольга Бертгольц: "Никогда не забуду, как в Доме печати на выставке Владимира Владимировича «Двадцать лет работы», которую почему-то почти бойкотировали «большие» писатели, мы, несколько человек сменовцев, буквально сутками дежурили около стендов, физически страдая оттого, с каким грустным и строгим лицом ходил по пустующим залам большой, высокий человек, заложив руки за спину, ходил взад и вперед, словно ожидая кого-то очень дорогого и все более убеждаясь, что этот дорогой человек не придет".
Непризнание усугубила личная драма. Владимир Маяковский, влюбленный в Полонскую, требовал, чтобы она ушла от мужа. Двадцатилетняя Вероника Полонская во время знакомства с поэтом уже состояла в браке с актером Михаилом Яншиным. И сама Полонская, и современники поэта описывали их роман как одновременно страстный и мучительный. Поэт требовал, чтобы актриса немедленно развелась с мужем. Он вступил в писательский кооператив: хотел переехать с будущей женой в собственную квартиру. Как вспоминала актриса, поэт то устраивал сцены, то успокаивался, потом снова начинал ревновать и требовать немедленного решения. По-видимому, поэт отчаянно надоела одинокая жизнь, он мечтал о нормальной семье, но это ему никак не удавалось.
14 апреля 1930 года Полонская и Маяковский приехали в его квартиру на Лубянку. Вероника Полонская вспоминала: «Я просила его не тревожиться из-за меня, сказала, что буду его женой. Я это тогда твердо решила. Но нужно, сказала я, обдумать, как лучше, тактичнее поступить с Яншиным». Маяковский просил ее не ходить на репетицию, бросить театр, немедленно остаться с ним. Полонская же спешила к Владимиру Немировичу-Данченко, он не любил, когда актеры опаздывали. Спускаясь по лестнице, актриса услышала выстрел. Она побежала обратно в квартиру и увидела, что Маяковский выстрелил себе в грудь. Карета скорой помощи приехала слишком поздно.
В предсмертном письме Маяковский просил «товарища правительство» не оставлять его семью: «Моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо».
А за 5 лет до этой трагедии, в 1925 году, Маяковский отозвался на самоубийство Сергея Есенина обличительными и насмешливыми стихами:
Не откроют
нам
причин потери
ни петля,
ни ножик перочинный.
Может,
окажись
чернила в "Англетере",
вены
резать
не было б причины..
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
Однако и сам Маяковский "сделать жизнь" не смог в то нелегкое время, и через 5 лет повторил судьбу Есенина. Особой была обстановка в искусстве в двадцатых годах - Авербах держал в своих руках все литературоведение, Малевич и Штеренберг командовали в живописи, а Мейерхольд разрушал русский театр, глумясь над Островским и Гоголем.
Уж на что Маяковский был среди них в своей стихии, сам участвовал в создании нарочитого хаоса, в котором могли бы плавать и приспосабливаться будущие интеллигенты. Но и его допекло, и его наконец прорвало:
Явившись в ЦКК грядущих светлых лет,
Над бандой поэтических рвачей и выжиг
Я подниму, как большевистский партбилет,
Все сто томов моих партийных книжек.
Банда поэтических рвачей и выжиг. Вот обстановка тех лет в литературе, в литературоведении, в театре, живописи, во всех видах искусства. Он, призывавший современников "стодюймовками глоток старье расстреливай", сам застрелился из маузера в 1930 году.
После смерти Маяковского весь архив поэта отошел Брикам. Поэта почти не издавали. Тогда Брик написала письмо Иосифу Сталину. В своей резолюции Сталин назвал Маяковского «лучшим и талантливейшим поэтом советской эпохи» и произведения Маяковского стали издавать огромными тиражами, его именем называть улицы и площади Советского Союза, а его "плохие" стихи вошли в школьную программу.
Но сути это уже не могло изменить, судьбы всех поэтов серебряного века оказались искорежены и раздавлены катком революции. Счастливых среди них не было.
Список литературы:
1. Гончаров Б. П. Поэтика Маяковского: Лирический герой послеоктябрьской поэзии и пути его художественного утверждения. — М.: Наука, 1983.
2. Дядичев В. Н. Жизнь Маяковского. Верить в революцию. — М.: Алгоритм, 2013.
Есенин С. А. Полное собрание сочинений. В 7 томах / Главный редактор Ю. Л.
3. Кантор К. М. Тринадцатый апостол. — М.: Прогресс-Традиция, 2008.
4. Карабчиевский Ю. А. Воскресение Маяковского. — М., 1990. Архивная копия от 9 августа 2011 на Wayback Machine
5. Катанян В. А. Краткая летопись жизни и работы В. В. Маяковского. — М.: Советский писатель, 1939.
6. Кацис Л. Ф. Владимир Маяковский: Поэт в интеллектуальном контексте эпохи. М.: РГГУ, 2004.
7. Коваленко С. А. «Звёздная дань». Женщины в судьбе Маяковского. М.: Эллис Лак 2000, 2006.
8. Куняев Ст. Ю., Куняев С. C. Сергей Есенин. — М.: Молодая гвардия, 2005.
9. Лекманов О. А., Свердлов М. Сергей Есенин: Биография. — М.: Астрель, Corpus, 2011.
10. Мариенгоф А. Роман без вранья. Л.: 1928.
11. Марченко А. М. Есенин: Путь и беспутье. — М.: Астрель, 2012.
12. Маяковский В. В. Полное собрание сочинений в 20 тт. — М.: Наука, 2013—2016.
13. Сергей Александрович Есенин / Сост. С. С. Куняев. М.: Русскій Міръ, Жизнь и мысль, 2013.
14. Скороходов М. В. Сергей Есенин: истоки творчества (вопросы научной биографии) / Отв. ред. Т. К. Савченко. — М. : ИМЛИ РАН, 2014.
15. Сорокин В. В. Крест поэта. — М.: Алгоритм, 2006. — 608 с., 2 000 экз. 4-е издание. ISBN 978-5-9265-0277-2
16. Прилепин Захар. Есенин: Обещая встречу впереди. — М.: Молодая гвардия, 2020.
17. Юсов Н. Г. Известный и неизвестный Есенин. — М.: Новый индекс, 2012.