В Ильинке. Церковь Святого Пророка Илии, ч. 2

 
  Когда заработала Чебоксарская ГЭС, то вода затопила и разрушила дома, стоящие близко к берегу Волги. Под затопление чуть не попала и церковь. Но древние стены выстояли... И все же здание, стоящее у самой воды, некогда культовое, которое уже никак нельзя было использовать, решено было снести. И вот когда принялись разбирать крышу, один из бригады работников... внезапно умер. За этим печальным событием последовали и другие несчастья, обрушившиеся на семьи тех, кто ломал старинную церковь. Все работы прекратили. И с тех пор никто здесь не берёт даже и камушка... " - "Господи, откуда я знала... Какая жуть..." -"Да, милая моя. Верни-ка ты лучше камень на своё место..." -"Непременно... так и что же, где та церковь? - вырвалось у меня. - "Её всё-таки сломали. Но только после благословения главы Чебоксарско-Чувашской епархии Варнавы. А уцелевший кирпич использовали для строительства новой церкви. И на месте бывшего алтаря установили Поклонный крест". От этой страшной истории мне стало не по себе, хоть я никогда не страдала суевериями, но было немного жутковато.

    ... Эта  ночь пролетела незаметно; забрезжил рассвет, разогнавший сумрак и ночную тревогу. Дед Иван рассказал нам ещё много историй и легенд, сложенных в окрестных сёлах до недавнего времени; про дуб-великан, который более четырёх веков стоит посреди этого леса."Это самый древний дуб в Чувашии, - говорил он, - его возраст - примерно 480 лет. Когда-то это дерево по поверьям чуваш считалось обителью божества Киреметя, сына верховного бога, и  возле него возносились дары и молитвы. Старики шурсухалы*  говорили, что если взять себе эти дары, то дух обидится и проклянёт тех людей, наслав на них суровые несчастья, болезни и даже смерть. Теперь это памятник природы, достопримечательность нашего края". - "Ого, я слышала это ещё от своего папы". - "С папой приключилась забавная история: он ребёнком стащил пожертвованные для божества монеты, за что потом был сурово наказан. Мы, пацаны, накупили себе сладостей и потихоньку их ели во дворе за домом, там нас и застукали... - "Откуда конфеты?!" - грозным голосом спросила у нас подошедшая мама Володи... - "Отпираться было бессмысленно: деньги мы могли взять только там. Эх, и попало нам тогда за надругательство над святыней и трату чужих денег!"  Варвара Авдеевна хорошая женщина была, царствия ей небесного... жаль, что рано умерла. Так вот... в те годы не то чтобы конфеты, но и сахар был под строжайшим запретом... его просто не было. Время послевоенное было, понимаешь? Трудное и голодное. А тут такие сласти удалось раздобыть!" Дед Иван улыбнулся. Улыбка красила его лицо, испещрённое глубокими морщинами, и хмурый лоб с нависшими бровями, казалось, делался  светлее. "А потом батька твой в погребе сидел по распоряжению отца" - продолжил с волнением в голосе старичок. - Иван Егорович строгий мужчина был, фронтовик. И видный такой, красавец. Когда шёл по селу, все девки оборачивались. Директором школы он был у нас. Когда мы в школе учились, я думал, что папку твоего не будут наказывать ни за какую провинность, но не тут-то было! В погребе частенько посиживал. А уж хулиганом-то он был!.. То что-нибудь в классе сломает, то пожар устроит. Однажды  в чемодан одной важной дамы он посадил поросёнка... Я даже не помню, кто тогда громче визжал: дама, у которой грязный свин поел там все конфеты и перепачкал вещи или поросёнок. Но как он умел всей душой радоваться за других! И учился неплохо".  Я внимательно слушала его задушевный рассказ, но  невольно потеряла нить и погрузилась вглубь воспоминаний о детстве. Это было радостно и грустно: я ловила какие-то обрывки воспоминаний, которые смутно всплывали на фоне скуки насыщенной событиями, но бесцветной жизни, полной череды томительных ожиданий и гордых, но горьких надежд, сломленных и окованных цепями разных житейских дел, что истомили душу. Я не заметила, как дед замолчал.  Какая-то неизъяснимая печаль отразилась на его лице и он вдруг заговорил с нами с грустью: "Раньше на краю села собирались хорошенькие девушки и пели песни. Одна из них была самой прелестной: глаза её сияли, словно зерна чёрного жемчуга, а нежное лицо с бледной кожей обрамляли длинные волосы цвета воронова крыла. А какой тонкий и чистый голос у неё был! Звенел по селу серебристым колокольчиком. И когда девушки запевали, всякое ухо прислушивалось. Сердце каждого парня втайне замирало от радости, когда  она смотрела ласковым взглядом. Взыграло сердце и забилось оно любовью и у мельника, чья изба одиноко стояла на краю села. Он имел дурную славу и был нелюдим; его обвиняли в дружбе с нечистью. Говорили, что ни ночь - мельник поднимался на Лысую гору и проводил там тайные ритуалы, беснуясь в компании ведьм. Не знаю, правда ли это... - лукаво улыбаясь, говорил дед, - давно это было. Так давно, что уже и никто не может сказать, когда же это было. Но какие напевные песни в старину пели наши девушки! И хороводы водили..." Я молчала, боясь проронить хоть слово и смотрела на лицо старичка, но так и не поняла, какие эмоции обуревают его. Я втайне посмеивалась над его рассказом, но боялась выдать себя и не дослушать историю до конца. "Однажды он встретил ту красавицу и признался ей во всём... Но она не ответила взаимностью.  И встрепенулась смутным волнением его душа; и ожили в ней тёмные желания, и запылало сердце ненавистью. Каждую ночь парень стал читать Чёрную магию, которую ему подарили ведьмы. Он верил, что так обретёт любовь девушки. И вот, почти дочитав страшную книгу до конца, он внезапно исчез. Несколько дней его искали, а потом пошли на мельницу и увидели там на чердаке большую дыру в крыше, непонятного происхождения (казалось, её пробил огромный кулак). Безобразные обломки досок были запачканы запекшейся кровью. На полу в грязи и нечистотах лежали одежда парня, обрывки из магической книги и погнутые кресты... Люди в ужасе поспешили покинуть это жуткое место. С неистовыми криками мужики бежали по селу и под впечатлением от увиденного говорили, что мельника черти утащили". Закончив рассказ, дед вновь закрыл глаза. Тёплый ветерок трепал его волосы. Это утро не раз втайне  вспоминалось мне; с его очарованием и нежными красками утренней зари.

Шурсухал - чувашск., мудрый, уважаемый человек.


    P.S. Опубликовываю, чтобы не путать читателя (выбрав одну из версий этого произведения, которое ещё имело небольшое продолжение, и, возможно, когда-нибудь вы его увидите. Издержки производства, простите: тексты, бесконечные тексты в черновиках). Прежняя версия в памяти сайта.