Течёт, петляет неспешно по бескрайним степям скромная река Илек. И река-то неширокая, и не сказать, чтобы была уж очень богата рыбой. Но для Западного Казахстана Илек, что Дарлинг для какой-нибудь Австралии. И для купальщиков, и для земледельцев её тихие воды - сущая радость в небогатых на водоёмы засушливых краях. Да и длина его немалая - полтыщи вёрст будет. На одном из его берегов расположился населённый пункт со звучным именем Хлебодаровка, а близ него - полевой училищный аэродром с тем же названием. Вот туда-то нас, второкурсников, и отправляли приобретать первые навыки лётной профессии.
Помнится, на ноябрьские в невероятный для здешней местности снегопад стоял я в огромном не по росту тулупе в карауле. Хоть убейте, не припомню, с настоящим ружьём или нет, но с ружьём. Но вот точно скажу - удивил меня тот караул. Охранял я стоянку учебных самолётов Як-18Т. В одну сторону повернёшься- темнота со снегом. Жуть! В другую- облепленные снегом винты и стёкла не зачехлённых фонарей маленьких «яков». В свете тусклых раскачиваемых вьюгой ламп они казались мне беззащитными живыми существами и просили не оставлять их в пургу. Это ощущение до сих пор живёт во мне, всё больше и больше укрепляя в мысли, что человек ответственен не только за детей, родителей, близких ему людей, но и вообще за всё то, что им создано. Вот такая религия проросла во мне с той самой караульной ночи.
Помню и то, как однажды приехал ко мне в самый зной младший брат и выбрался я с ним к той самой реке Илек. Можете догадаться - в самоволку. Пролез через колючую проволоку, коей весь наш барачный аэродромный комплекс со стоянками и перроном был обнесён, и понесся вниз с Алёшкой прочь, пока не засекло начальство.
Река в июле в Казахстане словно магнит - вылезать не хочется. Да только одна незадача: уж больно узка для прытких и здоровых мальчишек. Тут Алексей, который в свои 10 лет уже был спортсменом, мне и предложил:
-Давай кто дольше, но только вдоль, а то даже наш бассейн шире.
Плавали, плавали, да как-то скучно просто грести и дрыгать ногами. Вот я и стал брату рассказывать смешной анекдот. Не успел и половины рассказать, как услышал смех, перешедший в всхлип. Обернулся, а из толщи воды – только кончики пальцев. Хорошо, что плыли рядом, а то не видать бы мне Лёшку.
Но случилась в Хлебодаровке и иная, уже совсем трагикомичная история. Порядки у нас в полевом училищном лагере были уж совсем жёсткие. Да что там жёсткие! Суровые. За малейшую провинность не только начштаба, но и пилоты-инструкторы отстраняли курсантов от полётов, как говорят, пачками. Волосы длиннее сантиметра - на кухню, или в наряд по казарме. Что-то посерьёзнее - драить туалет через день. Мой одногруппник Юра Ф. в одну из смен прилетел самым последним с точки и тут же у самолёта сделал по-маленькому. Через борт, то есть через стоянку, руководитель полётов с медсестрой увидели под Як-18 струйку.
-Курсант, ко мне! -рыкнул РП .
-Я, товарищ руководитель полётов! - подбежал Юрка.
-Отстраняю Вас от полётов на три лётные смены.
-За что! – опешил курсант.
-За отсутствие осмотрительности, - сурово провозгласил начальник.
Уж не знаю, насколько смутилась девица, да только Юрку действительно отстранили. И не спасли его ни абсолютно лысый, под бритву череп, ни приличное знание руководства по лётной эксплуатации.
И вот, представьте, ЧП .
Приехал к нам однажды председатель местного совхоза. Да не один, а с прочим сельским руководством. Мы в это время с другим провинившимся за что-то драили инструкторские комнаты.
-А я вам говорю воруют, - доносилось через неплотно закрытую дверь.
-Да не могут наши. Они все у нас вот где, - тут очевидно начштаба сжал руку в кулак.
-Воруют. И каждую ночь, вот что я вам скажу. Подтверди, Самат, - сиплым голосом продолжал первый собеседник.
-Мы почти каждую ночь караулим бахчу, часть арбузов раздавлена, будто мамонт носился, а ещё столько же утащено, -подтвердил казах.
-Вишь! Бригадир врать не будет, я с него спрашивать за урожай буду, - ответил сиплый.
-Да чего вы разошлись? У нас как концлагерь, в выходные они декоративную смородину у железной дороги собирают на компот для столовой. Вечером учатся, днём на полётах на точках, остальные в наряде. Мы их по головам считаем, проверка за проверкой.
-Ничего не знаю. Мы звоним вам целую неделю, а мер никаких не принято. Не найдёте управу - сообщим в обком.
Эта угроза уже была, что называется, действенная. С партийным начальством, да ещё такого уровня в те годы никто не шутил.
-Хорошо. Сегодня после отбоя и поедем. Темень наступит и поедем. Только на вашем «газике», потому как свой бензин тратить зазря не хочу, - завершил прения с полеводами начальник штаба.
На следующий день построили нас у казармы. Несколько лиц начальствующего состава полевого аэродрома пару минут нервно крутились перед строем на пыльном земляном плацу. Наверное, никто из них не знал, с чего начать.
-Вчера…-объявил и тут же замялся дежурный смены инструктор Тафинцев.
-Вчера произошёл вопиющий случай, - продолжил за него начштаба. – Ночью, вместо того, чтобы спать, готовиться к сегодняшней смене, один разгильдяй посетил совхозную бахчу. Набрал, нет, наворовал, мешок арбузов и намеревался утащить его. Мы, конечно, выследили его, но доехать не смогли. Мешок оказался огромным, втроём не смогли его затащить в машину.
В строю прыснули от смеха. Легко было представить, как пыжились в ночной степи трое мужиков, двое из которых были как раз те, кто не давал нам нормальной жизни уже целый месяц. И что же это за машина, которая ни по полю догнать нарушителя не может, ни мешок с арбузами вместить? Да и кто тот верзила, что смог собрать такой огромный груз и собирался тащить его полторы, а то и две версты к лагерю? И неделю ведь уже воровал. Наверное, не только я, но и другие живо представили себе картину: бегущую фигуру огромного курсанта в свете фар и спешащий по арбузам за ним «бобик» , который давит арбузы один за другим. Почему-то все, кроме Тафинцева и начальника штаба были довольны. Кто-то улыбался, а кто-то прямо-таки давился от смеха.
-Мы его, щенка, найдём! – грозился пунцовый от злости Тафинцев, очевидно злой от того, что его слова, вместо того, чтобы настроить курсантов на серьёзные размышления о неотвратимости наказания только смешили его подопечных.
Строй заколыхался от смеха.
-Ну ничего, вычислим, - закончил начштаба и велел разойтись.
Прошло три или четыре месяца. Учёба подошла к не самому приятному для обычного студента этапу - сессии. Ничто не напоминало о летних событиях и о том забавном случае. И вдруг новость: на одном из экзаменов кто-то обнаружил того самого курсанта огромного роста. На очной ставке с Тафинцевым тот сознался: да, было, да - я.
Оказалось, курсант тот не посещал занятия, поскольку принадлежал к особой касте, именуемой у нас «дедами». Таковыми были успевшие отслужить в армии. На лекциях их отмечали, будто они в наряде, да только в наряды они как раз и не ходили. Числились лаборантами на какой-либо кафедре и получали не малые для курсанта деньги. А если добавить, что и конспекты и лабораторные за них делала молодёжь и пайки из столовой приносили таким персонажам прямо в кубрик, то жили они лучше не придумать. Но вот от экзаменов им было не отвертеться. На экзамене этот «дед»-гигант и обнаружил себя. А по-нашему - погорел.
***
14 декабря 2022 г., г. Жуковский