ОТРЫВКИ ИЗ РОМАНА "ПРЕВРАТНОСТИ СУДЕБ".
ПРЕВРАТНОСТЬ СУДЬБЫ. Резкая перемена в жизни, поворот в событиях.
(Толковый словарь Ожегова).
ВОСПОМИНАНИЯ ВИКТОРА ЕРМАКОВА.
________________________________________
1.
Виктор сидел на диване, в своём домашнем кабинете, на Рублёвке, и читал газету. Прочитав последнюю страницу - отложил её в сторону, закрыл глаза, задремал, и на него, вдруг, нахлынули воспоминания шестнадцатилетней давности. Тогда он ещё не был олигархом.
Демобилизовавшийся из армии, бывший боец ВДВ - Виктор Ермаков, зашёл в подъезд, поднялся на этаж, подошёл к двери, открыл её своим ключом, тихо, стараясь не шуметь, вошел в квартиру, не разуваясь, шагнул вперед и замер на пороге. Мать сидела спиной к двери и что-то строчила на швейной машинке.
- Здравствуй, мама, - вполголоса сказал Виктор. - Я вернулся.
Женщина вздрогнула, резко повернула голову, радостно охнула и бросилась на шею к сыну.
- Витенька, сынок, родной мой! - целуя сына, смеясь и плача, приговаривала мать. - Что же ты не сообщил? Я так ждала!
- Хотел сюрприз сделать.
- Господи, а это что у тебя? - прошептала мать, осторожно дотрагиваясь до ордена "Красной Звезды" на груди у сына. - Значит, ты был на войне?
- Да, мама, я был в Афганистане.
- А писал, что служишь в Ташкенте.
- Не хотел тебя волновать.
- Сынок, материнское сердце не обманешь, - вздохнув, тихо сказала мать. - Я, ведь, чувствовала...Ну, слава Богу, что живой вернулся. Ладно, соловья баснями не кормят, садись за стол. Господи, у меня же ничего не приготовлено...
- Мама, я прямо с вокзала, пойду, хоть умоюсь.
- Иди, а я пока соберу на стол...
...Когда Виктор вышел из ванной - посвежевший, с мокрыми волосами и голый по пояс, мать уже вовсю хлопотала на кухне.
- Мама, а ты Лену Пономарёву давно видела?
Мать замерла, закусив губу, и сделала вид, что за шумом воды льющейся из крана, не расслышала сына. Виктор повторил свой вопрос: - Я спрашиваю, Лену давно видела?
- Почти год не видела, - наконец, повернувшись к сыну лицом, сказала мать и тут же отвела в сторону взгляд. - Она сейчас живёт в Москве. В институте учится...Живёт вместе с братом в его квартире. А ты что, с ней не переписывался?
- Переписывался. Почти год. А чуть больше года назад, она почему-то перестала мне писать. Мама, я сбегаю к тёте Маше, расспрошу её про Лену.
- Сбегай, бежать-то всего пять минут - в соседний подъезд, - вздохнув, тихо сказала мать.
Виктор чмокнул мать в щеку и начал торопливо одеваться.
- Поешь сначала, голодный ведь.
- Я быстро, только узнаю адрес друга и его сестры и тут же вернусь. Ужин даже не успеет остыть.
- Сынок, может, не надо тебе узнавать этот адрес? - нерешительно сказала мать. - Ну...какие это друзья, если бросили тебе писать письма?
- Вот я и хочу выяснить причину. С Коляном всё ясно, он никогда не умел писать сочинения, постоянно надеялся на меня и списывал, так и с письмами - понадеялся на сестру. А Лена обещала писать и ждать.
- Витя, у нас городок маленький - слухи быстро распространяются.
- Мама, ты о чём? - насторожился Виктор. - Какие слухи?
- Я не люблю слушать сплетни, а ещё больше не люблю их пересказывать. Но тебе скажу. Говорят, что Лена, год назад, на выпускном вечере в школе, с физруком...свалялась, - тихо сказала мать.
- Как, свалялась? - остановившись в дверях, спросил Виктор.
- Я не знаю, так люди говорят.
- Я не верю! Это ложь! - крикнул Виктор и, выбежав из квартиры, громко хлопнул дверью...
"Может, не надо было ничего говорить? Хотя, шило в мешке не утаишь. Всё равно слухи дошли бы до него, ну не сегодня, так завтра", - тяжело вздохнув, подумала мать.
...Виктор вернулся домой уже поздно вечером. Не притронулся к еде, молча прошёл в свою комнату. Спустя несколько минут, мать на цыпочках подошла к комнате сына и осторожно открыла дверь. Виктор лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и размеренным.
"Спит", - решила мать. - "Ну и, слава богу. Ничего, все обойдется, образуется...конечно, переживать будет какое-то время...но ничего, время лечит"...
Неслышно ступая, она вышла из комнаты.
Едва за ней затворилась дверь, Виктор открыл глаза и уперся тяжелым, неподвижным взглядом в потолок. В ушах до сих пор слышались горестные вздохи и всхлипы матери Николая и Лены. Её рассказ тяжёлым камнем лёг ему на сердце и так сдавил грудь, что до сих пор дышать больно. А перед глазами, смущённо улыбаясь, стояла Лена. Такая, какой она была два года назад - за день до его призыва в армию...
... - Лена, а где Колян? - спросил Виктор открывшую дверь, младшую сестру друга, которая только что пришла из школы и ещё не сняла с себя школьную форму. - Уже все друзья собрались, а Николая нету. Договаривались на два часа...
- А что у вас за праздник? Или, опять мальчишник? - спросила Лена.
- Мальчишник, но с девчонками, - засмеялся Виктор. - Я завтра ухожу в армию, а сегодня - проводы.
- Тебя забирают в армию?
- Забирают в милицию, а меня призывают.
- Призывают на два года?
- На два.
- Ты же мастер спорта по боксу, призёр первенства Союза. У тебя отсрочка.
- Я был призёром молодёжного первенства, и у меня была отсрочка. Два года. Наверное, тренеры рассчитывали, что хорошо выступлю и на взрослом первенстве, а я во втором круге вылетел. Теперь в армию.
- Господи, на целых два года, - прошептала Лена, достала из шкафчика бутылку вина и поставила её на стол.
- Лена, ты чего? - удивлённо посмотрев сначала на бутылку, а потом на девушку, спросил Виктор.
- Я тоже хочу проводить тебя.
- А тебе разрешают пить вино?
- Мне скоро исполнится шестнадцать лет, - тихо сказала Лена.
- На тебе ещё школьная форма.
- Я...сниму...
Пожав плечами, Виктор открыл бутылку, разлил вино по бокалам, поднял свой и одним махом его осушил, тогда как Лена едва пригубила вино и тут же поставила бокал на стол.
- Ты выпей ещё, а я сейчас...я быстро, - без тени улыбки на бледном лице, сказала она и ушла в свою комнату.
Виктор услышал, как за стеной хлопнула дверца шкафа.
«Переодевается», - подумал он.
Всё было так неожиданно и странно. Виктор почувствовал, что сейчас что-то произойдёт, он даже догадывался, что именно, но боялся в это поверить. Представив себе, как он раздевает и укладывает в постель девушку, которой через два месяца исполнится шестнадцать лет, у него перехватило дыхание и задрожали ноги и руки. Схватив дрожащей рукой бутылку, наполнил бокал вином до краёв и выпил всё залпом. В свои двадцать лет он уже выглядел, как молодой мужчина, неоднократно был не только с девушками, но и с молодыми женщинами, даже с замужними, и те с удовольствием впускали в своё влагалище, его большой член.
Прошло ещё несколько минут, и дверь комнаты, в которую ушла Лена, отворилась. Теперь на ней были красного цвета блузка и джинсы.
- Вот...я решила...хочу, чтобы ты стал моим первым и единственным мужчиной, - прошептала Лена, взяла Виктора за руку и повела в спальню. Видимо, ноги её уже не слушались. Лена опустилась на кровать. Виктор присел рядом, обнял девушку и начал целовать. Он чувствовал вкус девичьих губ, ощущал запах волос и слышал её подрагивающий от волнения голос: - "Витенька, ты не думай, я дождусь тебя, обязательно дождусь. Я же люблю тебя"...
...И вот эта самая Лена, которая клялась ждать его из армии и которая в каждом письме писала, что любит и ждёт – легла под другого? Нет, в это невозможно было поверить, это просто не укладывалось в голове. Может, пустил кто-то со зла грязный слушок, а люди поверили. А почему же тогда она перестала писать? За год до его возвращения со службы - ни единой строчки. Далеко за полночь Виктор забылся в тревожном сне, но стоило забрезжить рассвету, как он опять проснулся. Сон не помог - вчерашние мрачные мысли с новой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и, закурив, задумался. Постояв немного, вернулся в комнату и посмотрел на часы - рано ещё, всего шесть утра, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Быстро надел форму и неслышно вышел из квартиры.
2.
Виктор подошёл к двери и решительно надавил пальцем на кнопку дверного звонка. Раз, другой...Не дождавшись ответа, вышел из подъезда и сел на лавочку.
Девушка подошла к дому примерно через час, увидела Виктора, вскрикнула и, побледнев, отступила на шаг назад.
- Вот вернулся, как обещал, - не сводя глаз с бледной, как мел, девушки, тихо сказал Виктор.
- Вернулся, - выдохнула из себя Лена.
- Я там, в армии, только о тебе и думал. Два года ты мне снилась.
- А я не смогла сберечь себя, - прошептала Лена и, закрыв ладонями лицо, зарыдала.
- Не плачь, от ошибок никто не застрахован, - успокаивая девушку, сказал Виктор.
- Прости меня. Я люблю тебя. Поверь мне, очень люблю.
- И я тебя люблю.
- К тебе можно?
- Конечно, - прошептала Лена.
Виктор обнял её, прижал к груди и начал целовать...
...Первый раз Виктор вошёл в неё прямо в прихожей, прижав спиной к стене и не раздевая, только рывком сдёрнул с её бёдер трусики. Оба кончили очень быстро и почти одновременно, а потом Лена взяла его за руку и повела в свою спальню.
Николай, нагружённый сумками с продуктами, открыл дверь и вошёл в квартиру.
- Ленка, ты уже дома? – входя в гостиную, крикнул он, но на его призыв, никто не откликнулся. Выгрузив продукты из сумок на стол, он подошёл к двери в комнату сестры, открыл её и замер на месте. На полу, возле скрипевшей и качавшейся под тяжестью двух молодых тел, кровати, вперемежку и в беспорядке валялись нижнее бельё сестры, и чья-то военная форма. Парень, лица которого Николай не видел, лежал на спине, а Лена, сидя спиной к двери, как заправская наездница скакала на нём, приподнимаясь и резко опускаясь. Громкие стоны парня и похожие на всхлипы, стоны сестры, возвещали о том, что оба уже достигли точки наивысшего блаженства. Лена громко и протяжно застонала, почти закричала, упала грудью на грудь парня и забилась в конвульсиях. Несколько секунд ещё Николай не мог оторвать взгляда от обнажённых ягодиц сестры, потом прикрыл дверь, направился в гостиную и присел на диван.
Прошло минут десять, и из комнаты вышли раскрасневшиеся Виктор и Лена.
- Витёк! Привет, дружище! - улыбаясь, закричал Колька и бросился обнимать друга. - Когда дембельнулся!?
- Вчера приехал.
- Как нашёл нас?
- Твоя мама дала адрес.
- Я рад, что ты пришёл к нам.
- Я тоже рад. Мы это...решили с Леной пожениться.
- А когда хотите сыграть свадьбу? - посмотрев сначала на смущённую сестру, а потом на друга, спросил Николай.
- Подзаработать хоть немного надо. Невесте на свадебное платье, мне на костюм. Ну и на банкетный зал в ресторане...Пожалуй, через полгода - на ноябрьские праздники.
- Да с деньгами я вам помогу, сыграем шикарную свадьбу, всем на зависть, и чтобы злопыхателям заткнуть рты, - обнимая за плечи сестру и друга, сказал Николай. - А теперь давайте отметим твоё возвращение из армии. Сестрёнка, я понимаю, что ты сегодня очень устала с непривычки, но придётся тебе ещё поработать. Приготовь закуску.
Лена пошла на кухню и принялась хлопотать у плиты.
- Как это произошло...с Леной? - тихо спросил Виктор друга.
- На выпускном вечере, ну, как водится по традиции, выпила с одноклассниками. Да видимо, выпила лишнего, ну и...физрук увёл её в спортзал...А сестра любит тебя. Я видел, как она мучается, как постоянно смотрит на твою фотографию, целует её и плачет.
- И я её люблю. Два года только о ней думал и женюсь только на ней.
- Я тоже очень люблю сестру и рад за неё, а ты - настоящий мужчина, - пожимая руку Виктору, сказал Николай.
- Твоя мама сказала, что ты работаешь товароведом в магазине. Значит, ты теперь уважаемый человек?
- Иронизируешь?
- Да нет, просто вспомнил интермедию Аркадия Райкина: "Директор магазина, товаровед, завскладом - уважаемые люди. На дефиците сидят".
- Это правда. Ты же будешь устраиваться на работу?
- Естественно, буду.
- Надеюсь, не в Люберцах?
- А почему бы и нет? Мне нравится наш город.
- Не глупи, надо пускать корни в Москве. Тут такие перспективы...А в торговлю работать попасть, это всё равно, что в лотерею большой куш выиграть. Почти невозможно. Знаешь, какая это шикарная должность - экспедитор? Заимеешь полезные знакомства на продуктовых базах, всегда к столу будет вкусный кусок. Давай я с директором переговорю.
- Какая зарплата у экспедитора?
- Сто десять рублей.
- Сто десять? - удивлённо переспросил Виктор. - Да я сантехником двести получать буду.
- Ну и что ты сможешь достать, работая сантехником? Только говно из унитаза?
- Слишком маленькая зарплата.
- Зарплата, - усмехнулся Николай. – Да тебе эта зарплата...Поработаешь немного, к тебе присмотрятся, начнёшь получать премиальные...
- Колян, о чём ты говоришь? Какой из меня экспедитор? Я понятия не имею, что это такое.
- Научишься, там нет ничего сложного. Соглашайся.
- Я подумаю.
- Подумай, только не долго, должность хлебная и на неё уже есть претенденты. Одна наша продавщица обращалась к директору – мужа хочет устроить. А муж у неё, между прочим, инженером на заводе работает.
- Ну и что?
- Да ничего. Если человек инженерную должность на рабочую хочет поменять, значит, чует выгоду.
- Слушай, не дави на меня, - поморщился Виктор. – Мне надо подумать и с матерью посоветоваться.
- Посоветуйся, - сказал Николай, подошёл к шкафу, открыл дверцу и достал бутылку коньяка.
- Ничего себе! - удивился Виктор, прочитав этикетку на бутылке. "Коньяк "КВ". Марочный, из высших сортов винограда. Выдержка - 10 лет".
- У меня такого коньяка - море.
- Правда, что ли? - недоверчиво спросил Виктор.
- Смотри, - сказал Николай и распахнул настежь дверь шкафа. - Целый ящик.
- Так он же дорогущий!
- Для некоторых - дорогущий, а для меня...Ну, что, примем по маленькой - за встречу?
- Не возражаю, - улыбнулся Виктор. - Наливай.
Николай открыл бутылку и начал разливать коньяк по стаканам.
- Разве коньяк пьют из стаканов? - наблюдая за действиями друга, спросил Виктор.
- Ну, мы же мужчины, так давай будем пить из мужской посуды. Или, ты хочешь с рюмочки, как женщины?
- Да нет, всё нормально, - смутился Виктор. - Только доза у тебя...
- А что, мужская доза.
- Ты же знаешь, я вообще не пью.
- Я помню, что ты мастер спорта по боксу. Просто подумал - за встречу...Два года не виделись.
- Ладно, уговорил, давай выпьем. Только немного...
- Не много, по пару соток, - оживился Николай...
... - Красиво вы поступаете, мужчины, - сказала Лена, входя в комнату с тарелками в руках. - Я там, на кухне мучаюсь, а они тут уже распивают, да ещё без закуски.
- Настоящие мужчины после первой не закусывают, - с пафосом изрёк брат.
- С вами всё ясно, - покачала головой Лена. - А кто из настоящих мужчин поможет девушке?
- Давай, я помогу, - поднимаясь со стула, сказал Виктор.
- Сиди, ты гость, я сам помогу, - возразил Николай.
- Отдыхай, Витя, пусть Колька таскает тарелки, - сказала Лена и, повернувшись, пошла на кухню. Брат поднялся и отправился вслед за ней.
- Ну, ты даёшь, сестрёнка. Я видел, как ты изображала из себя наездницу. Мне даже завидно стало. А попка у тебя шикарная, - похлопав ладонью по округлому заду сестры, сказал Николай.
- Ты что, сдурел!? - резко повернувшись, вскрикнула Лена. - Напился, так веди себя прилично.
- Ты чего дёргаешься? - удивлённо спросил брат.
- А ты руки шаловливые не распускай, и я не буду дёргаться, - сказала Лена и, взяв в руки по тарелке, направилась в гостиную.
Пожав плечами, Николай взял остальные тарелки, и проследовал следом за сестрой...
...Свадьба Виктора и Лены не состоялась. Перед самым торжеством его, как героя романа Александра Дюма "Граф Монте-Кристо" - Эдмона Дантеса, арестовали по сфабрикованному уголовному делу, и на восемь лет отправили в один из северных лагерей необъятного Советского Союза.
3.
Отбыв на зоне восемь лет "звонком", потерявший не только работу, но и жильё ( после смерти мамы, в их квартире жили другие люди), Виктор пришёл на квартиру бывшего "друга".
- Виктор! Вот это сюрприз! – пытаясь изобразить на лице радостную улыбку, вскрикнул Маслак. – Освободился?
- Как видишь.
- Проходи в гостиную, сейчас стол накрою и отметим твоё освобождение. Первый тост предлагаю выпить за дружбу.
- Поддерживаю, хороший тост. Что же ты, друг, даже на суд ко мне не пришёл?
- Прости, так получилось. Запарки такие были, что башню сносило. Когда тебя арестовали, тут такое закрутилось - начали трясти торгашей. Ещё многих посадили. Почти всех директоров филиалов "Елисеевского" гастронома. Да и в "Мосторге" такой шухер навели. Трегубова тоже посадили. Его заместителей, начальников отделов...
- Запарки, говоришь? - усмехнулся Виктор. - А на моей невесте тоже женился по запарке?
- Я её не принуждал...
- Она сейчас дома?
- Нет, уехала с мамой на кладбище. Сегодня девять дней, как умер генерал.
- Жаль. Настоящий был человек. Такой молодой, бравый генерал. Ему ещё шестидесяти лет не было. А от чего он умер?
- Застрелился.
- С чего бы это?
- Примкнул к путчистам, как сейчас называют этих...ну, из ГКЧП. А когда у них не получилось - многие из них начали кончать жизнь самоубийством.
- Жаль генерала, - вновь тихо проговорил Виктор. - А Наташину мать взяли жить к себе? Вон у вас какие хоромы.
- Мы звали, но она не захотела переезжать в Москву. - А твоя мама...
- Моя мама умерла в зале суда, во время вынесения мне приговора. У неё не выдержало сердце.
- Я знаю, - вздохнув, тихо сказал Борис. - Трагедия.
- Да, трагедия. За её смерть и за мою подставу, кому-то придётся ответить, - проговорил Виктор и на его побледневших скулах забегали тугие желваки.
- Будешь мстить? - с испугом посмотрев на него, тихо спросил Борис.
- Буду.
- Шахиня не при делах. Это всё Мальцев замутил. И твоя подстава нужна была ему, чтобы Трегубова сожрать.
- Да знаю я. Читал материалы дела. Но и Шахиня тоже не пушистая - против меня дала показания.
- Это её Мальцев заставил. Кстати, Зинаида Ивановна теперь директор Мосторга, а Мальцев - первый заместитель министра торговли. Говорят, скоро станет министром.
- Маслак - не впрягайся в этот блудняк, - поморщился Виктор. - С рамсами и непонятками я сам разберусь. Лучше о себе расскажи. Ты всё там же - в "Интуристе" работаешь?
- Да, только теперь я директор.
- Не хило приподнялся. А спиногрызами обзавелись?
- Нет.
- Чего так? Семь лет живёте вместе.
- Не получается...У Лены, после выкидыша, начались какие-то там проблемы...по-женски и теперь она вообще стала совершенно безразлична к сексу, - вздохнул Борис. - Говорит, что у неё больше нет гормонов, а значит, нет и желания.
- Это в двадцать шесть лет, и нет гормонов? Лапшу она тебе на уши вешает. Наверняка долбится с другими мужиками.
- Нет, она ни с кем...Я ей верю.
- Я тоже ей верил.
- Лена ждала тебя...целый год...
- Ждала? - усмехнулся Виктор. - А потом легла под тебя?
- Лена вышла за меня замуж. А до свадьбы, даже близко к себе не подпускала.
- Она работает, или дома сидит?
- Работает директором турфирмы. Очень часто сама выезжает с ознакомительными турами за границу - изучает, как поставлен туристический бизнес в других странах. Если хочешь с Леной встретиться и поговорить, так я не против.
- Не напрягайся, не нужна мне твоя жена. Я не питаюсь объедками, - усмехнулся Виктор и поднялся с кресла.
4.
Виктор, получивший на зоне за виртуозное владение приёмами каратэ кличку Циркач, пришёл по адресу, который дал ему смотрящий зоны - Крест.
- Проходи, присаживайся к столу и чувствуй себя, как дома. Я – Цезарь - "смотрящий" за центром Москвы, - с доброжелательной улыбкой, сказал сидевший во главе заставленного бутылками и блюдами с закуской стола, в малиновом пиджаке и массивной золотой цепью на шее, мужчина. По бокам - справа и слева от него, стояли два здоровенных «качка».
Виктор обратил внимание, на наколки, на руках смотрящего. За восемь лет, проведённых на зоне, он не сделал себе ни одной.
"Не хилая у «смотрящего» охрана", - подумал Виктор, визуально оценив физическое состояние телохранителей, а вслух сказал: - Меня зовут Виктор - откликаюсь на Циркача.
- Крест написал мне о твоих феноменальных способностях. Ладно, о делах потом. Сейчас отметим, как положено, твоё освобождение, а уже завтра, предстоит работа. Много работы, - вновь сказал Цезарь и разлил по рюмкам коньяк. Выпили.
- Не буду ходить вокруг, да около, - сказал Цезарь, после первой выпитой рюмки. – Я заинтересован в дальнейшем нашем сотрудничестве. Мне необходимы такие крепкие и отчаянные парни, как ты. Москву наводнила всякая шушера. И не только из ближайших районов области, но и из других районов России и ближнего зарубежья. Понаехали «айзеры» и «чехи», одни контроль за рынками хотят установить, а другие вообще, во все дыры лезут - падлы черножопые, только спустились с гор и сразу с ишаков, на «Мерсы» пересесть хотят. Намечается большой передел собственности, а это - война. Я хочу поставить тебя бригадиром. Сейчас придёт Лютый, познакомлю тебя с ним. Он рулит всей "центральной" группировкой. Между прочим - тоже боксёр. Чемпион Европы.
- А почему бригада, во главе которой меня ставите - без бригадира?
- Был бригадир - нормальный пацан. На прошлой неделе, его "медведковские" на стрелке замочили, - вздохнул Цезарь.
- Понятно. А что сейчас спортсмены делают? К кому больше тяготеют?
- По разному. С ними надо базарить. Некоторые к нам прибились, которые вышли в тираж и которых, за ненадобностью, как бесперспективных, из спорта выкинули. Они даже стишок придумали:
«Мы бывшие спортсмены,
А ныне, рэкетмены,
Ну, что нам было вены,
По-твоему, вскрывать?
Когда героев спорта,
Отдавших ему годы,
Как говорится,
Мордой об асфальт»...
- Да, такова спортивная жизнь, - вздохнул Виктор. – Пока делаешь результаты и куёшь золото, тебя на руках носят. Ну, а кто в братву не пошёл, как с теми?
- Тут один деятель – грузин по национальности, заманивает бывших и действующих спортсменов в свою партию.
- Партию?! – удивился Виктор. – Это, что-то новенькое. Он что, политик?
- Да хрен поймёшь его, - досадливо поморщился Цезарь. – Вообще-то он в авторитете. Тоже бывший спортсмен, чемпион Мира по борьбе, срок тянул, но зачем-то лезет в политику. Хотя, сейчас все лезут туда – время такое.
- Как его фамилия?
- Отари Квантришвили.
- Этот грузин в авторитете!? - вновь удивлённо воскликнул Виктор.
- А чего ты удивляешься?
- Так он же за "лохматый сейф" на зоне торчал. С такой статьёй, и подняться в авторитеты? Куда "воры в законе" смотрят? Это же косяк, и косяк конкретный.
- Ещё не такие чудеса увидишь, - усмехнулся Цезарь. - Сейчас, вообще, не страна, а один большой дурдом. Машину водить умеешь?
- Когда-то умел. А что?
- Без колёс, сейчас, работать невозможно. Не будешь же на стрелки или по каким-то другим делам, пешком бегать или на метро ездить. Через три дня получишь машину. А крыша над головой есть?
- Нет. В квартире, где жил до отсидки, теперь живут другие люди.
- Хреново. С жильём в Москве напряжёнка. У нас тоже нет свободного жилфонда. Всех новеньких братков, селим по общагам. Ладно, сейчас Лютый придёт, перетрём с ним эту тему. Он тебя свозит к нашему портному - тот сошьёт тебе малиновый пиджак. Потом поедите к ювелиру. Золотая цепь, тебе тоже понадобится.
- Зачем мне это? - удивлённо спросил Виктор.
- Затем, что ты будешь бригадиром и должен отличаться от рядовых братков. И вот тебе первое задание, нужно сходить в гостиничный комплекс «Интурист» и популярно объяснить его директору, кто хозяин в центре Москвы. Гостиница и ресторан находятся на бойком месте и оттого, хорошие бабки загребают. Иностранцы там ошиваются, валютные проститутки, фарцовщики. В общем, сам понимаешь. А теперь ещё и ночной клуб там открыли. До меня дошли слухи, что «казанские» положили глаз на этот комплекс и даже начали брать дань с директора. Надо их оттуда выгнать.
- Ну, а если станут в позу и не захотят уходить?
- Значит, будем «гасить», - жёстко сказал Цезарь. – Я "смотрящий" за центром Москвы и мне, уступать каким-то татарам, как-то не в жилу.
5.
Директора "Интуриста" и всю его охрану, убили прямо на пороге гостиницы. Расстреляли из автоматов, из проезжающей мимо машины.
"Первый, из трёх, причастных к моему восьмилетнему заключению. На очереди Шахиня и Мальцев", - узнав об этом, подумал Виктор.
- Циркач, ты уже знаешь, что директора гостиницы "Интурист", и всю его охрану - замочили?
- Знаю, - ответил Виктор.
- Как, это произошло?
- Подъехали, на двух "Жигулях", положили всех из «калашей», и уехали. На соседней улице, пересели в другие машины, а эти бросили. А ты чего, на меня так смотришь? Думаешь, это я приложил руку к его "мочилову"? Да, он оказался козлом и падлой, да, я грозился замочить его, но это был обыкновенный трёп, я не стал бы марать об него руки.
- Чего ты возбухаешь, Циркач? А же тебе ничего не предъявляю. Неужели это "чехи" опять ступили на тропу войны? Тогда надо начинать мочить их. Ещё раз спустим такое на тормозах, и об нас начнут вытирать ноги.
- Только замирились с ними и вновь затевать войну? Ведь в этой войне не только у них, но и у нас потери будут, а это сильно ослабит нашу группировку. И, к тому же, я думаю, что это вовсе не чеченцы, а какая-нибудь другая группировка? Сам знаешь, сколько сейчас борзоты в Москву лезет.
- Не знаю, может это и не чеченцы, но только они больше всех борзеют, значит, будем их валить.
- У тебя к чеченцам личная неприязнь?
- Ничего личного. Просто мне известно, какие они коварные беспредельщики.
- Мы тоже беспредельщики, но дело не в этом. Я думаю, что искать надо не среди чеченцев, мы с ними уже больше двух месяцев не пересекаемся, поэтому нет необходимости возобновлять "тёрки" с ними.
- Тогда говори, что предлагаешь?
- Поискать надо, откуда ноги растут. Может, это "казанские" убили директора гостиницы за то, что он поменял "крышу", а может и кто-то другой. Не надо забивать стрелки чеченцам, пока не прояснится ситуация.
- Ладно, давай подождём. А ты на похороны директора пойдёшь?
- Нет.
- Почему? Он же, твой бывший кореш.
- Этот, бывший кореш, помогал тем, кто на восемь лет определил меня на зону, потом соблазнил мою невесту и женился на ней. А я не простил. Ни ему, ни ей.
- Послушай, Циркач, если сам не хочешь идти, пошли кого-нибудь из братвы, пусть сходят к вдове и выразят ей соболезнование от нас всех. Вдова бывшего директора стала наследницей акций "Интуриста", которыми владел её муж - ныне покойный. Эти акции не должны от нас уйти. Уловил тему?
- Уловил. На кладбище пошлю Сеню Резаного и ещё кого-нибудь из пацанов, - буркнул Виктор. - А после поминок - вечером схожу на хату к вдове. Не хочу на поминках светиться.
- Замётано.
- О, Господи! Ты живой! - открыв дверь и увидев Виктора, вскрикнула Лена.
- Живой. А разве Борис не говорил тебе, что я, после освобождения, приходил к вам?
- Нет, не говорил, - прошептала Лена. - Глазам не верю, ты живой. А Борис говорил, что ты погиб в лагере. После этого известия мне стало всё безразличным и, я согласилась стать его женой.
- А я живой. Вот пришёл выразить соболезнования...
- Проходи в гостиную, и присаживайся к столу, он ещё накрыт, решила завтра утром всё убрать, - отступив в сторону и пропуская Виктора в прихожую, сказала Лена. - Что будешь пить водку, или коньяк?
- Водку.
- А я предпочитаю коньяк, хотя пью очень редко. Тебе налить в стакан?
- Да, пожалуй.
Выпили молча.
- Я люблю тебя, и все эти годы любил, - тихо сказал Виктор.
- И я люблю тебя, и все эти годы любила. Жила с Борисом, но любила тебя.
- Если я вновь, как восемь с половиной лет назад, попрошу твоей руки и сердца, что ты мне ответишь?
- Я тебе отвечу теми же словами, которые говорила восемь с половиной лет назад: - Любимый, я согласна стать твоей женой.
Войдя в зал ресторана, Виктор окинул его критическим взглядом и остался доволен увиденным - администратор зала постарался на славу. Столы были расставлены по периметру зала, и напоминали букву «П», во главе которой были места для новобрачных, свидетелей, родственников, и самых близких друзей.
По задумке молодожёнов, по одну сторону зала, столы должны были занимать гости со стороны невесты - сотрудники фирмы, в которой она работала, а по другую, гости со стороны жениха - члены его криминальной группировки. Но, пока гости ожидали приезда молодожёнов из ЗАГСа, все перезнакомились друг с другом, и за столы сели вперемежку. И, в общем-то, за столами, все чувствовали себя свободно, раскованно, и комфортно.
- Горько!!! - раздался первый громкий крик, и Виктор, заключив невесту в объятия, прижался губами к её губам...
...В самый разгар свадебного застолья, в зал вошли несколько чеченцев. Впереди шёл Рамзан и на вытянутых руках держал большой поднос, на котором, среди кучки золотых монет, лежал богато инкрустированный серебром, чеченский кинжал.
В зале наступила относительная тишина, и если гости со стороны невесты с интересом посматривали на необычных гостей, то братва насторожилась и напряглась.
- Брат, мы узнали о том, что ты женишься, и пришли поздравить тебя с этим замечательным днём в жизни каждого мужчины. Ты настоящий джигит, и по этому, Ахмад, от чистого сердца и с чистыми помыслами, дарит тебе этот кинжал, - сказал Рамзан, подходя вплотную к столу, где сидели молодожёны и протягивая Виктору поднос.
- Спасибо, Рамзан, это дорогой подарок! – приложив руку к сердцу, сказал Виктор.
- А твой молодой красавице-жене, мы дарим золотые монеты. Пусть счастье и достаток поселится в вашем доме, - продолжил Рамзан свою речь.
- Спасибо, - поблагодарила Лена и вопросительно посмотрела на Виктора, словно спрашивая у него разрешения, можно ли пригласить этих гостей к столу.
Виктор утвердительно кивнул головой, вновь поблагодарил Рамзана и пригласил его присесть за стол.
Рамзан обвёл взглядом зал, помолчал, и потом сказал: - Прости, брат, но я не хочу портить тебе твой праздник. В зале есть наши кровники, и сесть с ними за один стол, мы не можем.
- Моё дело, предложить, - нахмурился Виктор.
- Прости, брат, - ещё раз сказал Рамзан и, повернувшись, направился к выходу из зала. Его сопровождающие молча последовали за ним. После их ухода, веселье продолжилось, но на душе Виктора остался лёгкий осадок. Повернув голову направо, он встретился взглядом с Лютым, который, усмехнувшись, сказал: - «Ахмат сделал сильный ход".
Лютый полетел в Америку, чтобы навестить живущего там друга - криминального авторитета по кличке Япончик. Тамошняя братва устроила ему царский приём. А через неделю, в половине пятого утра, Лютый вышел из ресторана «Арбат» на Брайтон-Бич с русской проституткой, которую снял в этом ресторане, и оба получили по пуле в затылок. Тело бывшего чемпиона Европы по боксу перевезли в Россию, чтобы с почестями похоронить на Ваганьковском кладбище.
- Лютого в Америке замочили. Привезли тело в Москву и на Ваганьковском кладбище похоронили. Вместо Лютого рулить "центральными" поставили Циркача, - сказал Вист.
- Нормальный ход. Закопали Лютого, закопаем и Циркача, - усмехнулся Сильвестр. - Говорят, у него красивая жена.
- И я такой "цинк" слышал.
- Тогда действуй.
- Я понял, - ухмыльнулся Вист. - Всё сделаем, как надо.
6.
- Витя, мне завтра надо пойти в женскую консультацию. Ты сможешь отвезти меня туда?
- А во сколько тебе надо там быть?
- В одиннадцать.
- В одиннадцать? Я пришлю за тобой машину с охраной.
- Да, ладно, чего ты будешь по пустякам отрывать людей, тут совсем близко, я пешком дойду. У меня всего два месяца беременности. Совсем незаметно.
- Это не пустяки. Ты же видишь, что творится вокруг - настоящая война идёт и я не хочу подвергать твою жизнь опасности. Так что, не вздумай идти пешком. К одиннадцати часам машина подойдёт.
- Хорошо, я подожду.
- Лена, ты меня поняла? - вновь переспросил Виктор.
- Поняла.
К крыльцу дома подъехала машина. Водитель посигналил. Лена услышала сигнал, выглянула в окно, увидела стоящий у подъезда шикарный чёрный "Джип", спустилась с этажа, вышла из подъезда, подошла к машине. Водитель подошёл к задней дверце машины и открыл её. Лена села в салон, в котором находились ещё несколько человек.
"Виктор прислал за мной не только машину, но и охрану", - подумала она и успокоилась.
- А, куда мы едем? - заметив, что машина свернула в боковую улицу, спросила Лена. - Женская консультация находится совсем в другом месте.
- А у нас своя поликлиника, - засмеялся сидевший рядом атлет. - И в ней тоже есть гинекологическое кресло, в котором очень удобно трахать таких шлюх, как ты.
- Остановите машину и отпустите меня немедленно, иначе мой муж из вас отбивную котлету сделает! - закричала Лена.
- Боксёр, сделай так, чтобы она замолчала, - поморщился сидевший на переднем сидении, рядом с водителем, мужчина. - Только, смотри, не заткни её навсегда, она нам нужна живая.
- Понял, Вист, - усмехнулся Боксёр и, обняв испуганную женщину за шею, надавил пальцем на её сонную артерию.
Лена лежала на кровати, крепко связанная по рукам и ногам. Для того, чтобы она не могла кричать, ей заткнули рот платком, и завязали полотенцем. Широко открытыми глазами от страха, смотрела она на лица склонившихся над ней, двоих молодых, спортивного вида, парней, и в её глазах застыл ужас.
- Вист, она очухалась, - повернув голову назад, громко сказал один из них. – Что дальше делать с ней?
- Если не будешь дёргаться – развяжем, - сказал появившийся из глубины комнаты, мужчина. – Надеюсь, что у тебя хватит ума вести себя хорошо. Так что, развязать тебя?
Лена кивнула головой, и её тут же развязали.
- Что вам от меня надо? - тихо спросила она. - Деньги?
- Деньги всем нужны, - усмехнулся Вист. – Но, нам нужно, чтобы Циркач захотел с нами встретиться. Я тебе дам телефон, и ты позвонишь ему, а потом передашь трубку мне. Договорились?
- Договорились, - прошептала Лена.
- Ну, и чудненько, - вновь усмехнувшись, сказал Вист, и протянул пленнице трубку телефон. – Звони.
- Витя, меня похитили! - всхлипывая, прокричала Лена в трубку. – С тобой хотят поговорить!
- Кто!? Кто это сделал!? – закричал в трубку Виктор, но Лена больше ничего не успела сказать ему, Вист грубо вырвал у неё из рук трубку.
- Слушай сюда, Циркач. Можешь получить назад свою беременную шлюху, в обмен на свою жизнь. Советую тебе поторопиться. Пока она ещё не тронутая, но мои пацаны уже обмусолили глаза об её большую жопу.
- Ты кто такой, гадёныш? Если с головы моей жены хоть волосок упадёт, я тебя на куски разорву, - проговорил в трубку Виктор.
- Приходи завтра, в одиннадцать часов дня, в парк ЦПКиО, там и поговорим.
- Ты мне забиваешь стрелку?
- Да. Только приходи один, и без оружия.
- Территория парка огромная.
- Приходи в новую кафэшку, - сказал Вист, и отключил телефонный аппарат.
- Боксёр, останешься стеречь тёлку, а мы уходим. Встретимся завтра, смотри, чтобы здесь всё было правильно. Головой и жопой отвечаете за неё. Свяжи ей руки и ноги.
- Не волнуйся, Вист, всё будет пучком, у меня не забалует.
- Выпей, – присаживаясь рядом на кровать и поднося ко рту молодой женщины стакан с водкой, сказал Боксёр.
- Я не пью водку, - сказала Лена, и попыталась головой оттолкнуть от лица руку со стаканом.
- Ты лучше не буди во мне зверя, - с угрозой в голосе, сказал Боксёр. – Я очень не люблю, когда мне перечат.
- Нельзя мне пить, я беременная. Два месяца...
- Ни хрена с тобой не случится, я знаю баб, которые в восемь месяцев беременности пили водку и трахались. Кто тебя зарядил? Циркач, или любовник?
- У меня нет любовников.
- И не было?
- Не было.
- Значит, я буду первым, - ухмыляясь, сказал Боксёр и потянулся к ней целоваться.
- Нет, не надо! - вскрикнула Лена и стала сопротивляться, но у натренированного атлета была железная хватка: он так сжал её в своих объятиях, что у неё перехватило дыхание. Впившись губами в её губы, Боксёр сдёрнул с неё платье, бюстгальтер и трусики. Лена изо всех сил пыталась оттолкнуть его, кричала и царапалась, но это ещё больше распаляло и возбуждало молодого мужчину, а когда его грубые пальцы вошли в её влагалище, она от отчаяния и отвращения укусила насильника за ухо. Тот, буквально взревел от боли и сильно ударил её кулаком по голове. Лена вскрикнула и потеряла сознание.
- Ах ты, сука, ухо мне прокусила! А я тебе сейчас за это жопу порву! – прорычал Боксёр, со злостью нанося удар по голове своей жертвы, потом рывком перевернул её на живот и с силой вогнал член в её анус. Лена дёрнулась и громко закричала от дикой боли. Ей показалось, что разорвался сфинктер ануса.
- Что, почувствовала моего мальчика? – тяжело дыша от возбуждения, спросил Боксёр – У меня под шкурой десять кубиков глазной мази...Тебе понравится, красавица...А-а, хорошо...Классная у тебя жопа...очко узенькое...целка что ли? Бля буду...кайф, - урчал он, не останавливая своих движений.
- Не надо...пожалуйста, не надо...мне очень больно...умоляю, прекрати...я никому не расскажу, - громко стонала Лена, намертво вцепившись побелевшими пальцами в металлические прутья на спинке кровати. По её щекам ручейками текли крупные слёзы, перемешанные с не менее крупными каплями пота. Она уже почти ничего не соображала и только громко вскрикивала от проникающих глубоко в попку, движений члена. А он, не обращая внимания на её состояние, продолжал полностью вгонять член в кровоточащее анальное отверстие. Наконец, закончив пытку, подождал несколько секунд и вытащил наружу измазанный калом обмякший член. Из широко открытого анального отверстия изнасилованной женщины, начал медленно вытекать густой, пахучий коктейль – смесь его спермы, её крови и кала.
- Так и знал, что будет весь в говне, - брезгливо поморщившись, пробурчал Боксёр и вытер член подолом платья лежащей женщины. - Жить хочешь?
- Хочу, - выдохнула из себя Лена.
- Если будешь хорошей девочкой, отпущу тебя.
- Не обманешь? – тихо, почти шёпотом спросила Лена, пытаясь заглянуть в осоловелые глаза пьяного насильника.
- Клянусь мамой. Сам выведу тебя отсюда.
- Хорошо, я сделаю всё, что ты захочешь.
- Я хочу, чтобы ты не лежала, как бревно, а показала всё, что умеешь. Начинай с минета, - сказал Боксёр и развязал ей руки.
- А ты молодец, - сложив губы в довольную ухмылку, и посмотрев на лежащую без движения Лену, пробормотал Боксёр. – Где научилась так классно отсасывать?
- Ты отпустишь меня? – шёпотом спросила Лена, и в её взгляде мелькнула искорка надежды.
- Я же сказал, что отпущу. Но свободу надо заслужить. У нас впереди целая ночь, и я надеюсь, что мы её прекрасно проведём.
Лена ничего не ответила в ответ, молча смотрела на ухмыляющуюся, ненавистную физиономию уже несколько раз изнасиловавшего её в извращённой форме насильника, который не увидел в её взгляде ничего, кроме боли, стыда, отчаяния, и тоски. Из глаз Лены потекли слёзы и она, устало закрыв глаза, отвернулась лицом к стене.
- Ты что с ней сделал, дебил!? - закричал Вист на Боксёра, увидев лежащую ничком на кровати избитую и истерзанную женщину. - Она сама на себя не похожа!
- Если ты насчёт порева, то всё было по согласию. Если не веришь мне, спроси у неё, - ухмыляясь, сказал Боксёр.
- Я спрашиваю, зачем ты ей всю харю покоцал?
- Да какая ей разница, с побитым, или чистым фэйсом на тот свет отправляться. Мочканём, и концы в воду, вернее - в землю.
- Я же хотел обменять её!
- Ну, извини, не понял. Я подумал, что ты не собираешься оставлять в живых свидетеля, который, в пиковом случае, сможет опознать нас.
- Ох и придурок же ты, Боксёр, - вздохнул Вист. - Теперь, ясное дело, нельзя оставлять её в живых. После того, как мочканём Циркача, его бабу тоже замочим - вместе с машиной взорвём. Через час выезжаем на стрелку, так что тёлку надо привести в божеский вид.
- Может её в салон красоты отвезти? - с ухмылкой спросил Боксёр.
- Надо будет, и в салон повезёшь, - злобно сверкнул глазами Вист. - Придурка кусок.
- Ну и что тебе нужно, дефективный? - с презрением, с ног до головы окидывая взглядом Виста, спросил Виктор. – Чего беспредельничаете?
- Мы такие же беспредельщики, как и вы, - усмехнулся Вист.
- Мы не похищаем родственников братвы, а вы конкретный косяк задвинули. Где моя жена?
- Да вон, в машине сидит, - кивнул головой Вист в сторону одиноко стоящей на приличном расстоянии, машину. – Если в чём сомневаешься, или плохо видишь - посмотри в бинокль.
- Я выполнил условия договора, пришёл один и без оружия, выполни и ты свои условия - отпусти женщину.
- Конечно, отпущу, но только после того, как ты сядешь в нашу машину.
- Ты хочешь пригласить меня к себе в гости?
- Нет, тебя хочет видеть другой человек.
- Интересно, у кого же ты в шестёрках бегаешь?
- Я не шестёрка! – закричал Вист и рука его потянулась к торчащему за поясом, пистолету. – А ты, Циркач, базар фильтруй. Не гневи Бога перед смертью.
- Это ты, не поминай имя Бога всуе.
- Ладно, закончим этот пустой базар. Ты едешь с нами, или?...
- Еду, - сказал Виктор и сделал шаг, по направлению к стоящим кучкой, бандитам.
- Стой на месте, пока тебя не позовут! – окриком остановил его Вист.
- Очкуешь, что ли? - засмеялся Виктор. - Так у меня в руках даже вилки нету, а вокруг тебя четверо мордоворотов со стволами стоят.
- Боксёр, иди, обыщи его, - буркнул Вист. - Можешь для страховки взять с собой кого-нибудь, да будь с ним осторожнее. Слыхал, какие про него байки ходят?
- Слыхал, но я тоже не пальцем деланный - чемпион России по боксу, - хмыкнул Боксёр и, позвав с собой одного из братков, направился к Виктору.
- Циркач, а твоя жена классно е***ся, - обыскивая Виктора, с ухмылкой сказал Боксёр. – Отсасывает, как пылесос, а очко узенькое...
Договорить он не успел, коротким резким ударом ребром ладони, Виктор перебил ему горло и, выхватив у него из-за пояса ПМ, четырьмя выстрелами, уложил на землю четверых, среди которых был и Вист, тут же бросился к машине, в которой находилась Лена, но не добежал буквально десятка метров. Машина, объятая пламенем, взлетела на воздух. Только спустя мгновение звук сильного взрыва ударил Виктора по ушам. Замерев на месте, он смотрел на то, как в пламени сгорают его жена и не успевший появиться на свет, ребёнок.
- Суки, что делают! - возмущённо жестикулировал руками Остап. - Убивать родственников братвы - это беспредел! Какая же падла такие косяки задвигает!?
Виктор, опустив голову, сидел за столом и, казалось, не слышал о чём кричит один из членов его бригады.
- Циркач, я простучал - есть возможность выкупить козырное место для твоей жены на Ваганьковском кладбище...можно даже на центральной аллее, - сказал Сеня Резаный.
- Нет, я не хочу хоронить её там. Не по чину это.
- Ну, почему же, не по чину?
- Потому, что моя жена не была ни знаменитым учёным, ни известной спортсменкой, ни всенародно любимой актрисой.
- Мало, что ли, там лежит наших деятелей? Цезаря и Лютого похоронили на Ваганьковском, да и другие авторитеты...
- Я не буду хоронить её на этом кладбище, - посмотрев на своего собеседника тяжёлым взглядом, тихо, но внятно, произнёс Виктор. – Я похороню её в другом месте.
- Где?
- На Леоновском.
- Тоже не хило, - одобрительно кивнул головой Сеня Резаный. – Не так престижно, как на Ваганьковском, но зато обойдётся всё намного дешевле.
Заметив, как побледнев и сжав кулаки, Виктор начал медленно подниматься из-за стола, Сеня Резаный поперхнулся словами и попятился к дверям.
Ах, какой удивительно тёплой выдалась в Москве вторая декада сентября девяносто второго года! Яркое солнце светило над головами сотен людей, медленно бредущих по широкой аллее от церкви Богоматери, где отпевали покойницу, по направлению к Леоновскому кладбищу. Крепкие парни несли на своих плечах усыпанный цветами гроб. Женщины, многие из которых, не могли сдержать слёз, бросали под ноги, медленно бредущей траурной процессии красные гвоздики, которые, падая на асфальт, казались пятнами пролитой крови, а над широкой аллеей, над непокрытыми головами медленно бредущих за гробами людей, вздыхала и рыдала медь духового оркестра. Гроб опустили в могилу, вновь заиграл оркестр, зарыдали в голос женщины и, вдруг, неизвестно откуда, набежали тучи, небо быстро потемнело, и пошёл дождь. Видимо и природа в эти секунды решила пролить слёзы скорби вместе со всеми, пришедшими проводить в последний путь безвинно убитую, молодую женщину.
- Прости, любимая, что не смог уберечь тебя. Прости, что обманул тебя, обещая счастливую и долгую жизнь, - тихо сказал Виктор, не сводя глаз с усыпанного цветами могильного холмика, под которым покоились Лена. - А твоих убийц я найду, и жестоко накажу их. Клянусь тебе в этом.
Мощный взрыв подбросил на несколько метров вверх "Мерседес". Вокруг сразу образовалась толпа любопытных. Все видели сидевшего за рулём человека, но ни один не решился даже близко подойти к объятой пламенем машине. Из подъезда дома напротив, наблюдал эту картину и Виктор.
- Сильвестр, тут такое дело...в общем, Циркача "загасили". Взорвали вместе с машиной.
- Нормальный ход. Твои сработали?
- Нет, кто-то другой.
- Ну и хрен с ним, нам меньше мороки.
- "Центральные" лютуют, обещают начать разборки. Стрелку нам забили.
- Почему - нам?
- Считают, что это мы "мочканули" Циркача.
- Пусть начинают, мы тоже не пальцем деланные, оборотку дадим, мало не покажется.
- Так-то, оно так, только...как бы на стрелке рамсы не попутать. Война с "центральными" нам тоже не в жилу...
- Ты чего, Монгол, засцал что ли? - с усмешкой посмотрев на собеседника, спросил Сильвестр.
- Я не засцал, но подставлять своих пацанов под пули большой охоты нету, - нахмурившись, буркнул Монгол.
- Ладно, посмотрим, что "центральные" на стрелке бухтеть будут, может, без крови решим проблему, - секунду подумав, сказал Сильвестр.
Ровно через два года, после гибели Лены, диктор новостного канала Центрального телевидения бесстрастным голосом сообщит всему миру: - "Сегодня, тринадцатого сентября девяносто четвёртого года, в 19-05, у дома номер сорок шесть, по третьей Тверской-Ямской улице, взорвался «Мерседес 600», в котором находился Сергей Иванович Тимофеев, более известный, как "Сильвестр" - руководитель Орехово-Медведковской криминальной группировки".
- Ни хрена себе, Сильвестра замочили! - вскрикнул Остап, уставившись в экран телевизора. - Я вообще не врубаюсь, что происходит!? Прямо беспредел какой-то! Такого «мочилова» авторитетов, я с начала девяностых не припомню. Слона расстреляли прямо у порога собственного дома, в Расписного из "калаша" полностью магазин засадили. Что за год такой мокрый?
- Девяносто четвёртый год - год Собаки, - бросив взгляд на экран телевизора, сказал Сеня Резаный. - Хотя началось всё ещё в девяносто втором году. Тогда Лютого в Америке убили, здесь Циркача взорвали вместе с машиной. А недавно Шерхана замочили.
- А кто такой этот Шерхан? - спросил Остап. - Тоже вор в законе?
- Да, это бывший спортсмен и авторитет, который свою партию создавал. Фамилия его - Отари Квантришвили. Говорят, на чердаке дома напротив, нашли снайперскую винтовку со сломанным прикладом, а это знак того, что выполнен заказ на авторитета.
- Тринадцатого сентября исполнилось ровно два года, как погибла беременная жена Циркача.
- Красивая была женщина. А через две недели Циркача взорвали, вместе с машиной.
- И его очень жаль. Крутой был парень.
– Так скоро и нас замочат, - вздохнул Остап.
- Меня не замочат, мне гадалка нагадала, что я проживу девяносто пять лет.
- Столько не живут, - усмехнулся Остап.
- А я проживу, - сказал Сеня Резаный.