Солдат полка «Азов» Глеб Глазунов ночью 24 февраля 2022 года ночевал дома. Его восемнадцатилетняя жена Мария находилась на девятом месяце беременности, и утром он должен был вести её в роддом.
- Специально для этого попросил увольнительную у командира! - пояснил он своим родителям, когда вечером неожиданно появился в их мариупольской квартире.
Его родители, Руслан и Ангелина очень хотели внуков, поэтому со всей душой приняли невестку. Маша родилась под Киевом в маленьком городке Буча и попала в Мариуполь случайно.
- Мы познакомились с Глебом на Андреевском спуске в Киеве, - сказала девушка при знакомстве с родителями жениха. - Глеб был там по служебным делам, а я гуляла с подружкой.
Маша только что окончила среднюю школу. Ей сразу понравился высокий, красивый парень в военной форме, они начали встречаться. Когда она забеременела, решили пожениться.
- Жить мы будем в Мариуполе, я не могу оставить службу! - сообщил Глеб родителям. - Маша поздний ребёнок, лучше, если вы поможете ей!
Глазуновы были не против, их старшая дочь Алина поругалась с ними по поводу развода с мужем Александром Афендиковым и уехала в Харьков.
- Внучку Марину видим только по Вайберу… - пожаловались они сыну.
Спать легли рано, но проснулись от взрывов. Глеб позвонил сослуживцам, зашёл в интернет и сказал:
- Война! В 5 часов утра по киевскому времени российские войска вошли на территорию Украины из России, Крыма и Беларуси.
Маша позвонила родителям. Ответил её отец:
- Сначала в пять утра услышал звук самолётов, голову поднял, на Гостомель летят со стороны Белоруссии, потом услышал два громких взрыва.
Муж отвёз Марию в роддом и отправился в полк. Начались бои вокруг Мариуполя. Русские войска не встречая сопротивления, вышли из Крыма и двинулись по побережью Азовского моря, оккупировав по ходу города Мелитополь и Бердянск.
- Со стороны Донецка у нас оборона построена хорошо, - информировал Глазунов лежащую на сохранении жену. - Со стороны Бердянска плохая…
Он защищал Волноваху, где шли ожесточённые бои. 1 марта находившиеся в Мариуполе украинские войска оказались в окружении, и началась блокада города.
- Получил небольшое ранение в руку, - позвонил Глеб накануне родителям. - Меня отправили в госпиталь Мариуполя.
Рана оказалась несерьёзной, он смог после оказания помощи приехать домой. Ехал на машине по родному городу и не узнавал его. Напротив их дома догорал подъезд. Пламя уже сожрало пять этажей и доедало шестой.
- В комнате огонь горит аккуратно, как в камине... - подумал Глазунов.
Обугленные окна без стёкол. Из них, как языки висельников, вываливались обглоданные пламенем занавески. Родные были живы.
- Все дни внезапно схлопнулись, - призналась мать, - слепившись в один долгий бесконечный день, в котором не стало места миру. Мы не спали несколько суток. Вернее наше состояние можно было назвать полусном. День слился с ночью, глаза постоянно слипались, но тело было начеку.
- По теории вероятности в наш дом скоро попадут, - добавил отец. - Они обдолбали все многоэтажки вокруг. От некоторых оставались половинки.
- Вам нужно перебираться в подвал, - посоветовал сын.
Он поехал в роддом и смог поговорить с женой.
- У меня всё хорошо, - успокоила она супруга. - Срок рожать на этой неделе. Врачи внимательные, вот только беспокоюсь за родителей. Видел, что в Буче происходит?
- Нет, - устало ответил Глеб. - Некогда было, воевал.
- По интернету я видела, как там разбили колонну российский техники, - уточнила Маша. - На улице Вокзальная, а это недалеко от нашего дома. Теперь связи с родными нет…
- Всё будет хорошо! - успокоил он.
Следующий раз они увиделись 9 марта, когда русские войска нанесли ракетный удар по родильному дому № 3. Официально Глазунов числился в отпуске по ранению, поэтому без возражений командира части выехал спасать жену. На момент взрыва она находилась в родильном зале и врачи, несмотря на происходящее, удачно приняли роды у Маши.
- У тебя два здоровых сына! - поздравил отца уставший врач.
- Два? - опешил военный.
- Вы что УЗИ не делали? - понял доктор. - Близнецы, только ухода за ними мы обеспечить не можем...
Глеб отвёз жену с сыновьями в здание драматического театра, расположенное недалеко от дома, там укрылись его родители. Мария с детьми поселились вблизи сцены, в задней части здания. Глазуновы с собакой расположились рядом.
- Около здания нарисованы огромные надписи «Дети», - сказал он. - Надеюсь, русские лётчики их увидят, и не будут бомбить театр…
- Дева Мария не оставит без защиты город, названный в её честь! - сказал Руслан. - Как назовёте детей?
- Иван и Георгий, - ответил сын. - У меня мама гречанка, отец русский, а дети будут украинцами!
Он снова уехал на фронт. 16 марта Ангелина раздобыла для собаки немного рыбных очисток на полевой кухне, работавшей возле театра, а потом сообразила, что у них нет воды. Около 10 часов утра она привязала собаку и отправилась к главному входу в театр, где раздавали кипяток.
- Хорошо, что у Маши есть молоко, - подумала женщина.
Раздался резкий хлопок, очень громкий. Взрыв был оглушительным, она почувствовала резкую боль в ушах. Таким мощным, что ей показалось, будто барабанные перепонки разорвутся. Потом зазвенело посыпавшееся стекло. Крики людей доносились отовсюду.
- Ужас творился вокруг, - Ангелина позвонила сыну. - Вокруг было множество окровавленных людей, у некоторых из переломанных конечностей торчали кости. Одна мать искала детей среди развалин, пятилетний человечек кричал, что не хочет умирать. Сердце разрывалось!
- Приехать я не могу, - ответил Глеб. - «Орки» не дают вырваться. Перебирайтесь в другое место. Я вас найду.
Глазуновы нашли место в подвале школы, где учился Глеб. Дети лежали на матрасах в курточках, шапках, шарфах и обуви. Парализованную женщину сын принёс на руках. Она худая, сразу видно, что сильно болеет.
- Она весит, наверное, килограммов сорок… - оценил Руслан.
Она умерла у них на глазах почти сразу, не от ранения, не от удара, а от нервного потрясения, её положили на матрас, она начала терять цвет.
- Нужно её похоронить, - сказал Глазунов.
- Тела убитых людей лежат на улицах города… - вздохнул сосед. - Их некому и негде хоронить.
- Похороним её на детской площадке, - предложил он. - Там песок и мягкая земля - проще копать.
Они вынесли покойницу и в перерывах между обстрелами, закопали. Рядом уже было несколько могил. Люди старались хоронить соседей неподалёку от домов, чтобы захоронения можно было найти.
- Я уверена, что скоро умру! - шёпотом призналась жена, когда он вернулся в подвал. - В этом городе все постоянно ждут смерти. Мне только хочется, чтобы она была не очень страшной. Одной женщине оторвало руку, ногу и голову. Я мечтаю, чтобы мои части тела остались на месте, даже после взрыва авиабомбы. Не знаю почему, но мне это кажется важным.
- Не говори ерунды! - повысил голос Руслан.
У Ангелины начался ступор. Она боялась двигаться. Сидела на стуле, тупо смотрела на бетонный пол с отбившейся штукатуркой.
- Я хочу, чтобы это кончилось быстрее… - шептала она.
Вся жизнь в Мариуполе тлела в подвалах. К ним спустилась семья, мама и двое детей. Они удивительно умело, и по-хозяйски справлялись со всеми трудностями: мама сделала детям кровать из четырёх стульев и оторванных дверей, дети спокойно играли, как, будто всё это было для них привычно.
- Это люди из Донецка, - узнал Руслан. - Пережили такое в 2014 году…
Ангелина вдруг поняла, что не слишком переживала за судьбу людей живущих вдоль линии фронта.
- Я не испытывала достаточного сочувствия к тем, кто сидел там под бомбёжками… - призналась она. - Не понимала ужаса войны!
Её оцепенение сменилось бурной деятельностью. Она стала выходить на улицу в перерывах между бомбёжками. Нужно было выгуливать собаку, хотя та не хотела выходить наружу. Она постоянно скулила, дрожала и пряталась за ноги хозяев. Начинала выть, и они понимали, что снова будут стрелять.
- Собака поседела от страха! - удивилась Мария.
Она держалась на удивление спокойно, отдавая всё время уходу за малышами. Закончился обстрел. Ангелина взяла собаку на руки и вышла во двор. Вся территория вокруг была в воронках. Их дом на проспекте Мира оказался единственным без прямых попаданий.
- Его дважды по касательной задело снарядами, - присмотрелась Глазунова, - в некоторых квартирах вылетели стёкла, но он почти не пострадал и по сравнению с остальными домами выглядит счастливчиком.
Весь двор был покрыт несколькими слоями пепла, стекла, пластика и металлических осколков.
- Это не мой город… - ужаснулась женщина.
Она стояла днём на улице, а вокруг кладбищенская тишина. Нет ни машин, ни голосов, ни детей, ни бабушек на лавочках. Умер даже ветер. Пара человек лежала сбоку дома и на стоянке, накрытые верхней одеждой.
- Я не хочу на них смотреть… - пробормотала Ангелина. - Боюсь, что узнаю кого-то из знакомых.
Тело мальчика, лежало просто на проезжей части, там, где ездили машины. Она проверила его пульс и поняла, что он мёртв. Ангелина решила убрать тело с дороги. К ней подбежал мужчина, абсолютно седой, и сказал:
- Что вы делаете, куда вы его забираете!
Оказалось, это был дедушка, внука которого убили. Дедушка спросил:
- Что мне теперь с ним делать?
- Хоронить.
- Как хоронить? У меня даже нет лопаты…
Она увидела мужчину, который из рогатки охотился на голубей. Он сказал, что у него есть овчарка и её нечем кормить.
- То есть без еды остались не только люди, - продолжала страшные открытия Глазунова, - но и животные.
Начался обстрел и она вернулась в подвал. Там никто не разговаривал. Слушали самолёты. Они летали совсем близко и бросали бомбы. Земля прогибалась, дом содрогался, в подвале кто-то кричал от страха.
- Мне кажется, мы находимся в центре, - призналась Мария, - а вокруг рвутся бомбы.
Самолёты летали каждые полчаса. Раньше они сбрасывали по две бомбы. Теперь земля содрогалась четыре, иногда, шесть раз в пять минут.
- Нас бомбят изо всех сил, как будто хотят закопать в землю каждый дом, каждое дерево, втоптать в огромную воронку каждую душу! - она кормила грудью одновременно двух сыновей.
- Да, за первую неделю войны мы научились различать все эти звуки, - заметил Руслан. - Тут миномёт бьёт, тут «грады». Но самое страшное - это самолёт. Это животный ужас, внутри всё трясётся, ты становишься как из пластилина, не можешь двинуть ни рукой, ни ногой, только ждать второй бомбы и она обязательно будет...
С каждым днём им было тяжелее выживать. У них почти не было воды, еды, света, связи. Люди во дворе готовили еду на открытом огне. Ангелина поставила кипятиться закопчённый чайник, в мирной жизни бывший белым, на мини-очаг, сложенный из кирпичей, где внутри бился огонёк.
- Мариупольцы должны жить, - думала она, глядя на соседей.
В начале апреля к ним прорвался Глеб. Он привёз еду, воду, памперсы для малышей, лекарства, настоящее богатство для всех жителей подвала. Запасы разделили между всеми поровну, счастью земляков не было предела.
- Не знаешь, что там с моими родителями? - спросила мужа Мария. - Не выходили ли они на связь с тобой? Мы ничего не знаем…
- Нет, - ответил он. - С 5 по 31 марта Буча находилась под контролем российских войск, которые создали там тыловую базу для наступления на город Ирпень.
- Так русские отступают?
- Да! Бежали от Киева под напором наших войск. ВСУ освободили вся Черниговскую, Киевскую и Сумскую области. Но про Бучу ничего хорошего сказать не могу. После ухода российских войск на улицах города, в подвале детского лагеря и во дворах домов было найдено более тридцати тел людей в гражданской одежде. Их расстреляли…
- Ужас! - побледнела она. - А нас когда освободят от блокады?
- С этим труднее, - признался Глеб. - Мариуполь полностью отрезан от Украины и, освободить его в ближайшее время невозможно… Вам надо на моей машине выбираться из города.
- Мы тебя не бросим…
- Полк «Азов» постепенно отступает на завод «Азовсталь», - пояснил солдат. - Там мы накопили солидный арсенал оружия и боеприпасов. Много еды, воды и лекарств. Сдаваться мы не собираемся, будем биться до последнего, Это мой долг, а вам нужно уехать…
Вечером Глазуновы втиснулись в Hyundai и встали в пятикилометровую очередь на выезд из города. Люди нервничали, ругались, кричали друг на друга. Каждую минуту слышались авиаудары. Земля тряслась.
- Повяжи на боковые зеркала белую ткань, - попросил жену Руслан.
Они пересекли пятнадцать российских блокпостов. На каждом из них сидящая на переднем сидении Ангелина неистово молилась. Пока проезжали блокпосты, все укомплектованные солдатами с тяжёлым вооружением, надежды Марии на то, что Мариуполь уцелеет, угасали.
- Только для того, чтобы дойти до города, - понимала она, - украинской армии придётся прорваться через столько преград.
На закате подъехали к мосту, разрушенному украинцами, чтобы остановить наступление русских. Они все свернули с дороги в поля и просёлки. Охрана на последнем блокпосту говорила по-русски с тяжёлым кавказским акцентом.
- Нельзя! - они приказали всей колонне погасить фары, чтобы не раскрывать оружие и технику, припаркованные на обочине.
Руслан мог различить белую букву Z, нарисованную на машинах. Подъехав к шестнадцатому блокпосту, они услышали украинскую речь.
- Мы вышли из блокады! - Ангелина на переднем сидении расплакалась.
- Вырвались из плена, - перекрестилась Мария и поцеловала сыновей. - Теперь будем жить долго и счастливо. Впереди много борьбы, горя и трудов, но мы отныне свободны!