Жреческий договор «Союз земли и воды»
Семиты появились в результате договора между арийскими и финикийскими жрецами, которые хотели таким образом связать две цивилизации – вроде как соединив лучшее из них в новой этнической общности. Гиперборейцы были не особенно хорошими мореплавателями – льдов вокруг Гипербореи никто не отменял, а возможности летать – кардинально снижали ценность флота. Когда арии потеряли «небо», пришлось с нуля осваивать воду, но, дабы пропустить первые этапы – решили просто договориться с финикийцами, летать не умевшими, зато по морям ходящими очень даже неплохо. В свою очередь арии могли передать финикийцам немало своих секретов. Торг продолжался долго, пока не было принято интересное решение: создать самостоятельный народ, независимый от любых богов любых кланов, и научить этот народ как мореходству, так и земледелию (арии, напомним, в основном, были земледельцами Тартарии – поселений вокруг Гелиополиса, в то время как почти вся ремесленная, интеллектуальная и прочие элиты – дружно ушли под воду вместе с гиперборейской столицей).
Народ, собранный из финикийских и арийских добровольцев, получал название семитов и переходил под мягкое управление жрецов-иерофантов Осириана, множество элементов договора закреплялось ритуалами и клятвами, а несколько богов выступали свидетелями союза.
Разочарование
Несмотря на активную помощь жрецов, по сути, вставших во главе народа (неформальное лидерство принадлежало шумеру-Аврааму), все получилось хуже, чем надеялись. Интересный, но хаотичный культ Творца в лице наделенного чертами племенного бога Яхве, прочно вошел в сердца и умы народа, но сделал крен от точки единого Творца к точке «племенной бог» и быстро оброс родовыми, бытовыми и жреческими забубонами. Кроме того, жрецы явно перестарались, внедряя ментальные программы, и семиты стали проявлять чрезмерно непримиримое отторжение финикийского наследия – слишком буйно проросли семена, посеянные для явно более мягкого отрыва от культа Ваала и других богов. А запланированный «универсальный народ земледельцев-мореплавателей», нарочно уведенный на плодородное побережье материка – сначала стремительно откатился в развитии, не став земледельцами и перестав быть мореплавателями, а потом безропотно «лег» под более агрессивных соседей, захвативших семитские поселения. По договору, жрецы не могли прямо вмешиваться в жизнь народа, лично защищая его, и максимум что удалось – избежать больших жертв, уведя семитов на восток, откуда некоторые группы переправились на Номадер, тогда – еще не столь лихо покрытый пустынями.
Книга-магнит
Видя, что «универсальная нация» не сложилась, часть кураторов перестала поддерживать проект – проблем в те жуткие времена хватало и так. Однако к пятому веку некоторым жрецам, в свете событий в Осириане (где с каждым поколением ощущался все более острый дефицит грамотных помощников) показалась любопытной идея создания нации или хотя бы общности управленцев. Другие дополнили идею желанием создать нацию торговцев, которая не была бы привязана ни к одному земному богу и со временем (или при необходимости) могла заменить финикийцев все более своевольного Ваала.
Еще несколько десятилетий шли наблюдения и приготовления, а в конце пятого века жрецы стали действовать. Они руками одного из фараонов пленили большое семитское племя, остававшееся в срединных землях Номадера и называвшееся в честь местности иудеями; пару десятилетий обрабатывали его ментальными программами, а затем «вложились» в семитского мальчика Моисея, которого довели до жреческого посвящения, после чего позволили ему увести иудеев из рабства.
Став кумиром племени, Моисей сделал новый шаг: написал священную книгу, Тору, в которой дал четкие установки: как верить, как жить, как думать и действовать. Это был шестой век, полный хаоса и сумбура, так что нет ничего удивительного, что под грамотную четкую систему стали подтягиваться люди. Важнейший момент: Тору нужно было читать, и это стягивало к ней как к ядру новой нации самых грамотных семитов того времени. Были, разумеется, не только семиты, но и разочаровавшиеся в Ваале финикийцы (или в Ахурамазде лидийцы), плюс беглые осирианцы и исчезающие шумеры. Впрочем, подавляющее большинство составляли именно семиты, которым Тора идеально подходила как по языку, так и по вере, ибо в ней продолжалась старая семитская линия о едином Боге с чертами племенного.
Нельзя не отметить тот факт, что Тора, по сути, являлась сводом древних легенд самых разных восточных народов. Большинство заимствований имело шумерские корни, но встречались также десятки переделанных на иудейский лад легенд родом из Аджарии, Осириана и Финикии. Поскольку торцев их создатели хотели видеть преемниками всей восточной традиции – в таком культурном плагиате не было бы ничего осудительного, если бы торцы сохранили оригинальные имена и местность. Однако Тора позиционируется как именно иудейская, народно-племенная книга, которая всю древнюю историю востока подрезает чисто под себя, не стесняясь изобиловать безапелляционными оценочными суждениями и сотнями оттенков племенной ненависти.
Моисей еще долго водил народ сначала по пустыням Номадера, затем (чтобы увести подальше от мутного Ваала) – по юго-востоку материка. Наконец, его община остановилась в Арбеле, где с помощью Торы стала вбирать в себя всю семитскую элиту, за век в этом деле очень преуспев.
Короткий торский полис
Со стороны расцветающих лидийцев потенциальная угроза была надуманной – Ахурамазда когда-то был одним из божественных свидетелей договора арийских и финикийских жрецов. Он пошел чисто своим путем, создавая строго континентальную империю, однако не стал ассимилировать ни когда-то семитов, ни теперь торцев. Более того – торцам он даже помог создать в том самом Арбеле их первый собственный полис, когда критическая масса народа достигла подходящей отметки. Лидийцев вполне устроил чужой, но дружественный город в буферной зоне между Лидией и Шумерией: Тора массово притягивала приунывшую шумерскую интеллигенцию, а сами торцы, быстро распространившиеся по Баальбеку, принялись обновлять и «улучшать» торговый и криминальный облик города.
Это влияние справедливо показалось шумерам крайне негативным, и богиня Инанна со своим штурмовым отрядом захватила Арбель, дав торскому полису подышать независимостью менее трех десятилетий. Торцы ей это обязательно припомнят, а пока продолжат разрушать Шумерию изнутри, причем не всегда осознанно, а нередко просто в силу особенностей жизненной философии…
Правда, более половины населения Арбеля разъедется по миру. Основная часть отправится в Нартекс (тогда Сидон), а после появления на карте мира Итиля – обеспечит стабильный ручеек мигрантов, превращающихся в хазар, но кто в душе, а кто по вере – нередко остающихся и торцами.
Рассеивание по миру и новая неудача с землей обетованной
Через три с лишним века после потери Арбелем независимости подвернется благоприятный момент для новой попытки обрести национальную независимость. Лидийская империя, до этого оккупировавшая почти весь восток континента и уже не желавшая вести речь о чьей-либо независимости, как раз стала осыпаться после поражений в Олимпии. Город Саул, лежавший ближе к скифским землям, куда лидийцы уже не совались (после давнего внезапного разгрома), показался достаточно бесхозным, чтобы торцы проделали с ним тот же фокус, что и с Арбелем… Места неспокойные – вокруг активничают кочевники и всякого рода нечисть. Но торцы, элита которых исторически владеет тайными знаниями и умениями, способны защитить город от угроз некритично высокого уровня. Горожан, уставших от неразберихи, устраивает то, как торцы, незаметно вошедшие во все властные структуры, управляют городом. Поэтому вскоре подавляющим большинством голосов провозглашается статус Саула как города иудеев.
Впрочем, здесь нужно подчеркнуть, что торцы давно уже расплелись на разные косы. Если небольшая их часть осуществляла старую мечту о собственной земле, то все остальные преспокойно разбрелись по миру, продолжая держаться друг друга и вплетаясь в выгодные места наиболее полезных структур… Торцы часто занимают важные посты в гильдиях магов, в торговых союзах, в мэриях, советах и прочих местах, где их приземленный, рациональный ум может приносить пользу как организации, так и лично торцу. Больше – торцу, меньше – организации, но это «меньше» зачастую превышает ту выгоду, которую могут принести даже самые бескорыстные управленцы других кровей.
К началу второго тысячелетия эксперимент давно ушедших жрецов мог быть назван крайне удачным: нация грамотеев и управленцев, не подчиняющихся никому из богов – доказала свою успешность во всем, кроме строительства собственного государства. Ибо Саул за три четверти века иудейства так шатало, что, когда встал вопрос о подчинении поднявшейся Ланисте – сопротивляться не стали не только другие этносы, но и сами иудеи. Они уже убедились в том, что их народ наиболее успешен рядом с другим народом. И это не чистый паразитизм – торцы умеют как мыслить, так и трудиться. Но, созданные нестандартным путем, выделенные в нацию по принципу узкого набора способностей (грамотность, хитрость), они хуже других подходят для всех работ, где требуется физическая сила и выносливость. Кроме того, многие уже давно смекнули, что, конкурируя между собой, они получат меньшую прибыль, чем конкурируя каждый с представителями менее ушлых народов…
Приземленное желание получать больше достатка в подавляющем большинстве торцев предсказуемо победило абстрактные идеалы собственной земли обетованной. Новых попыток создать географически ограниченное этническое единство – уже не было. Вместо этого, торцы, где параллельно с хазарами, где дублируя друг друга, имплантировались в самые разные «теплые» уголки Вендора: от Руси до Аджарии с максимальным акцентом на Фриланд .
Они переместили центр тяжести с местности на сам народ: теперь каждый иудей – это кусочек земли обетованной, разбросанной по всему миру, который, если присмотреться к нему целиком, принадлежит роднящимся торцам сильнее, чем большинству других народов, чаще всего ограниченных территорией родной страны. Это не есть плохо – среди торцев встречаются редкостные мрази, но и изумительно талантливые умницы-бессребреники, а управляют они действительно лучше многих. Это даже скорее хорошо – во всяком случае, до тех пор, пока сеть торцев, соединяющая Вендор, не становится паутиной, которая его связывает.
Синдикат левитов
И такое произошло. Разумеется, в этом не виновато подавляющее большинство торцев, однако факт остается фактом: за кулисами целого ряда негативных и откровенно кровавых процессов второго тысячелетия – стоит тайная сеть именно торцев. Торцев-левитов, долгое время управлявших своим народом вполне достойно, но потерявших берега дозволенного и решивших, что пришло время подчинить своей воле весь Вендор.
Торцы со времен создания нации делились по степени посвящения в главные тайны. Некоторые иудейские женщины рожали детей от осирианских жрецов, и от этих детей брал истоки тот или иной род… Не везде это сработало, но несколько родов развились в обширные, почти кастовые группы. И если, скажем, абрамиты (дети жреца Авраама ) – не вытесняют другие рода из торговли, хоть и делают это лучше других, то с левитами – сложнее. Им – детям жреца Левия – предписано было впоследствии стать правителями нации. Так и произошло. Причем умный Моисей, предвидя возможное распыление народа по миру, еще в Торе указал четкое правило: каждый торец обязан отдавать десятину прибыли левитам или перестать считать себя торцем… Некоторые выбрали последний вариант (часть из них – теперь чистокровные хазары), но для других такой налог не выглядел большим, если помнить, что через левитов же и работала почти вся сеть торской взаимопомощи, позволяя получать дополнительные прибыли, рядом с которыми сумма десятины не казалась завышенной.
За века эта сеть стала довольно прочной паутиной, опутавшей весь Вендор через тысячи торцев, живущих в самых разных его уголках. Подавляющее большинство из них просто делится прибылью и иногда пассивно помогает тем или иным планам левитов, но нельзя не добавить, что последнюю функцию столь же часто выполняют и представители иных народов. Просто через соплеменников нужные решения проталкиваются за счет традиций и законов Торы, а к остальным приходится искать иные подходы, вроде подкупа, запугивания или, что чаще, банального обдуривания…
Наличие такого механизма управления – страшное искушение для его хозяев. Многие поколения левитской элиты сохраняли свой разум в холодной чистоте, не идя на поводу у жажды власти. Однако это было лишь вопросом времени – тот, кто не справится, наверное, не мог не появиться… Имя этого жреца не сохранилось. Мы знаем лишь, что к моменту, когда правило десятины рекордно ослабло, один из левитов-иерофантов, научившись продлевать себе жизнь с помощью сложнейших ритуалов, постепенно подмял под себя совет левитов, затем избавился от ближайших конкурентов, взял себе имя Левий и за несколько десятилетий превратил совет в личный инструмент влияния.
Понимая, что мир в его текущем состоянии отторгнет попытки взять его под контроль, Левий разработал коварный план, реализацией которого занимается и в МП… Подчиняясь командам новоявленного диктатора, сеть иудеев разной степени посвящения в сакральные торские культы, пользуясь многовековым правом мягкой власти над остальными сородичами, образовала тайную организацию, названную «Синдикат». Эта организация работает сразу в нескольких направлениях, но самым масштабным является создание и продвижение радикального христианства как религии непримиримых фанатиков-крестоносцев, насильно внедряющих аскезу. За многие и многие десятилетия Синдикат добился глубокого внедрения в большое количество властных структур, и к МП станет одной из главных людских движущих сил. К сожалению, сил негативных…
Семиты: века безвременья и выход на авансцену
Теперь вернемся назад, к тому времени, когда торцы впитывали грамотных семитов, и рассмотрим тех, кто по разным причинам не впитался в новую нацию и остался пока просто семитом.
Не в обиду им, но, лишившись большого количества грамотеев, притянутых Торой, семиты долго не имели собственной письменности и отличались от лидийцев только языком, а от финикийцев – лишь верой. Многие из них были-таки ассимилированы как теми, так и другими, зато оставшиеся оказались наиболее сплоченной группой, когда после заката империй старые корни засохли. Финикийское наследие ушло в Мавританию, лидийское кое-как сохранилось только на материке, а ахейское сосредоточилось в Александрии. Тогда на авансцене и появились этнические группы семитов, разбросанных по всему востоку, но объединенных верой в единого Творца – Аллаха (в их языке это созвучно с торским Яхве, и тут никто не первичен). Их родовые и племенные связи были прочнее, чем у других жителей региона, а пассионарность как раз успела накопиться – этого хватило, чтобы выйти на первые роли в Нартексе, а затем и сформировать нехитрую национальную идею. Почтение к родовым традициям, вера в единого Бога и торговая эстафета, подхваченная от финикийцев – в этих трех принципах формирующийся этнос соединил свое прошлое и будущее.
Рождение Абиссинии
В ту пору на территории Номадера их, вместо семитов, давно уже называли бедуинами, и какое-то время этот термин просуществовал и как самоназвание кристаллизующегося этноса. Но затем, немного позже, появилось более звучное для мира «абиссинцы», а земли вокруг Нартекса, были названы Абиссинией. Это слово оказалось гораздо компромисснее, так как бедуины ассоциировались с определенным бытовым укладом жизни (как правило, вполне аскетичным), в который вписывались далеко не все жители данных территорий. И более широкое «абиссинец» стало находкой как для несемитских групп, так и для некоторых бедуинов, которые, назвавшись абиссинцами, вырывались из привычного уклада правоверного бедуина и, в зависимости от торговых талантов, открывали в себе новые грани жизненных удовольствий.
Надо сказать, что поистине общим это слово не стало – само собой так сложилось, что абиссинцами взялись называть жителей самого Нартекса, причем в основном тех, кто включился в торговую и культурную интеграцию. Остальные сохранили название «бедуины», тех же, кто выступал резко против интеграции и предпочитал племенные ценности, повелось называть пуштунами.
Нельзя не заметить и тот момент, что, хоть абиссинцы и относятся всеми к семитским племенам, по-хорошему, составлены из них едва ли на треть. К МП большинство потомков семитов – это бедуины, продолжающие жить так, как их когда-то научили жрецы. А абиссинцы – это конгломерат восточных кровей, в котором перемешались очень многие, и доминируют, наряду с семитами, торцы, потомки лидийцев и финикийцев, олимпийцы, а также осирианцы и даже аджары… Но, если вынести за скобки некоторых торцев, то почти все считают себя именно абиссинцами, а этнические корни относят к важным, но уже отнюдь не принципиальным факторам.
Абиссиния, вся выстроенная вокруг своей Купеческой ложи, является, по-хорошему, наднациональной структурой. Причем если за пределами Нартекса, в землях бедуинов, на первое место выходят религиозные и родовые ценности, то в Нартексе торговца никто не накажет даже за огромную татуировку, цепляющую местную веру. Некоторые посмотрят как на навоз, некоторые похмурятся, но обязательно найдется тот, кто спокойно заключит сделку, если кроме татуировки у эпатажного гостя имеется выгодный контракт.
Чаще всего это, разумеется, сделает торец, но на его месте может спокойно оказаться и оторвавшийся от корней потомок когда-то правоверных бедуинов.
Одним словом, румын семит…