Пыхтя, изрыгая дым и искры, паровоз бежал по гудящим рельсам. За собой он вёз пять вагонов, в которых укрылись от генерала Фундамента оставшиеся в Киеве другие генералы, за исключением Май-Майского, разумеется, и Громогорова - тот снова запил. Но, не преодолев и десяти километров за черту города, поезд сошел с рельс и рухнул в Днепр.
Не многие выжили в крушении, в том числе ни один из генералов. В Киеве множились слухи о том, что это дело рук генерала Фундамента, который не хочет, чтобы о его проделках узнали в Херсоне. Сам генерал Фундамент никаких комментариев по поводу крушения генеральского поезда не давал, отчего слухи лишь крепли.
Единственной занозой в одном месте для генерала Фундамента оставался беспокойный полковник Котиха, который не переставал мутить воду. Убить его значило открыть ящик Пандоры, арест мог привести к непредсказуемым последствиям, вот и решил генерал Фундамент отправить полковника Котиху куда подальше, что бы он там затерялся и перестал напоминать о себе.
В тот же день, в который генерал Фундамент с синими мундирами нанёс визит губернатору, за полковником Котихой явился лично жандармский полковник фон Плюйс с группой жандармов. Полковнику Котихе уже вставили железные зубы как замену выбитым жандармами и он обмывал их в кабаке "Мышь", когда синие мундиры спокойно вошли и двое из них взяли полковника Котиху за плечи, а двое других ударили его одновременно под ребра, бросили со стула на пол и связали.
Бронеавтомобиль привёз их в роскошный особняк князей Голицыных в псевдорусском стиле на Крещенской улице. Полковник Котиха уже понял, что ему предстоит встреча со своим противником, лицом к лицу, и он, связанный вдоль всего корпуса, шагал спокойно, с достоинством.
Двое жандармов вели полковника Котиху в комнату гостей, позади шёл Бернхард фон Плюйс в окружении двух других жандармов. Комната для гостей была маленького размера, обита зелёным бархатом, в ней был только стол с кипой газет и керосиновой лампой. Диваны и кресла вынесли, оставили лишь одно, за столом, на котором сидел генерал Фундамент, в сером, расшитым золотом новом мундире с орденскими планками, с серебряными погонами с императорским вензелем.
Синие мундиры грубо усадили полковника Котиху на стул с содранной обивкой и буквально вдавили в него, держа за плечи так, что их пальцы побелели. Два жандарма встали рядом, а жандармский полковник Бернхард фон Плюйс встал справа от кресла генерала Фундамента.
- Ты монархист, полковник?
Полковник Котиха уверенно кивнул.
- Присягал нашему императору?
Повторный кивок.
- Готов умирать за империю?
- Я-то готов, а ты опять в помои спря...
Удар ребром по горлу прервал полковника Котиху, он захрипел и задёргался.
- Именно мне император доверил оборону Киева, хочешь ты того или нет. А для тебя у меня есть поручение.
- Да я никогда не буду подчи...
Новый удар ребром ладони едва не сбил полковника Котиху со стула, но жандармы крепко держали его на месте.
- Суть поручения в том, что надо зачистить Чигиринский уезд от красных и чёрных партизанах Драгуновича. Я даю тебе полную свободу и безнаказанность действий. Полностью свободные руки.
- Полную свободу?
Генерал Фундамент не стал повторять, отвернулся к газетам и начал ворошить кипу.
Полковник Котиха задумался. Храбрый до безрассудства, он недолюбливал генерала Фундамента, но соскучился по активным действиям, по насилию, и поэтому колебался.
Генерал Фундамент перестал ворошить кипу, но к полковнику Котихе не повернулся.
- Мне убить тебя - что пылинку сдуть. Но ты ещё можешь совершить службу нашему благоверному императору, убив всех партизан, которые так давно рушат тылы нашей армии и срывают наши операции. Многие пытались найти управу на них, но ничего не вышло. Теперь твоя очередь. Пора мстить за кровь Владимира XVII, его жены, дочерей, сына и отца нашего императора. Только кровь может смыть кровь.
Полковник Котиха встал на ноги, что ему позволили.
- Во имя Христа, императора и народа!
- Во имя Христа, императора и народа. - повторил генерал Фундамент. - Солдаты ненадёжны, поэтому ты получишь отряд наёмников в сорок человек. Бернхард, отвези его.
Полковника Котиху развязали и он стал потирать затёкшие руки.
- Пошли, высокоблагородие ты этакое.
Полковник Котиха пошёл за фон Плюйсом, по бокам и сзади его сопровождали жандармы - ему не доверяли.
Бернхард фон Плюйс привёз полковника Котиху на Юнкерскую улицу, где в здании городского отделения жандармов расположились наёмники. В кабинетах, в коридорах, лежали какие-то баулы, матрасы, на которых люди примеряли свежую, не ноношенную форму солдат императорской армии.
Жандармы привели полковника Котиху в кабинет одного из заместителей фон Плюйса, в котором расположился светловолосый немец, тело которого было расписано самоанскими татуировками, на шее выделялась татуировка бога Тюра.
- Немецким владеешь? - спросил фон Плюйс полковника Котиху. - Для меня-то он родной.
- Да, разумею. - ответил полковник Котиха.
- Завтра выдвигаетесь в три часа дня. Не спрашивай, почему днём. Это Ульрих, он у них за старшего. Пообщайтесь, присмотритесь к друг другу. А у нас дела.
Жандармы собрались уходить, но полковник Котиха схватил фон Плюйса за рукав.
- Полковник, а почему немцы?
Полковник резко выдернул руку.
- Во-первых, я тебе не полковник, а ваше высокоблагородие, Бернхард Бернхардович в крайнем случае. А во-вторых, никаких вопросов к вышестоящим инстанциям, Котиха.
- Во имя Христа, императора и народа! - с издёвкой крикнул в след полковник Котиха.
- Во имя Христа, императора и народа. - буркнули из коридора.
Полковник Котиха нашёл стул, сел и спросил Ульриха на немецком языке:
- Все здесь немцы?
- Все. - ответил Ульрих и дальнейший их разговор шёл на немецком. - Венский конгресс поставил нашу Германию - ох, простите, Священную Римскую империю германской нации - в положение нейтрального государства. Как и столетия назад, рынок наводнили германские наёмники, которые мало кого интересовали до изобретения пенициллина. Занимаемся мы в основном грязной работой: вырезаем туземцев, то есть зачищаем территорию для белых переселенцев после генофодского бума. Немцы, в меньшей степени фламандцы и валлоны, наполняли и наполняют собой интернациональные бригады. Мы с парнями служили императорской короне Франции в Африке, Азии, Полинезии. Но ваш император щедрее французского.
Ульрих натянул на голое тело гимнастёрку с уже прикрепленными к ней орденами Чёрной звезды V - III степеней, орденом звезды Анжуана V - IV степеней, Королевский орденом Камбоджи V степени и двумя Колониальными медалями.
- Скажи, как отличить местного жителя от партизана?
- Убивайте всех, сейчас не до разбирательств. Генерал Фундамент дал нам полную свободу действий.
Ульрих улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. Он постучал указательным и средним пальцами по своим наградам.
- У всех моих парней такой же иконостас. Каждую степень ордена колониальные власти выдавали за головы десяти тысяч туземцев. Мы вырезали племена каре, серере, гбайя, герреро, ламетов. Мы славно поработали, а резать белых ещё не приходилось. Не жаль-то, убивать свой народ?
- Они не мой народ, предав императора.
Ульрих снисходительно улыбнулся, как взрослые улыбаются обиженным детям.
- Один кайзер, восемь королей, семь великих герцогов, шесть герцогов, девять фюрстов и пять вольных городов... Всю эту ораву довольно сложно предать, не так ли? Так что немцам в какой-то степени повезло.
- Разве немцы - один народ?
- В каком смысле?
- Разве немцы не такой же термин, как германцы, обобщающий такие народы, как баварцы, тюринги, швабы, саксонцы, вестфальцы, австрийцы, брандебуржцы и прочие?
- Нет, все те, кого ты перечислил, это этнические группы одного единого немецкого народа.
- Любопытно.
- А где ухо потерял, оберст? Да и зубы, гляжу, у тебя из железа. С чего вдруг? Совершенствуешь свой организм?
Полковник Котиха болезненно скривился.
- Это изъян, проказа, на совершенном теле, созданном по образу и подобию Божьему.
Ульрих не придумал, что на это ответить и поэтому лишь присвистнул.
Полковник Котиха посмотрел на часы, встал со стула и пошёл на выход. Своего автомобиля он не имел, поэтому поймал извозчика и поехал на Пещерскую улицу, во дворец архиепископа.
Полковника Котиху беспрепятственно пустили во дворец. Архиепископ собирался уходить и уже облачился в одежды для богослужения, когда к нему зашёл полковник Котиха.
- Раб божий Сидор? У меня мало времени и я надеюсь, что твой неожиданный визит будет быстр.
Полковник Котиха опустился на колено и сложил руки в молитвенной позе.
- Мне нужно ваше благословение, святой отец.
- На что же тебя благословить, раб божий Сидор?
- Я должен убить сотни людей во имя нашего императора, нашей империи, чтобы повернуть историю вспять, святой отец. Благословите на то, что бы во имя спасения империи пренебречь любыми законами, будь то законами морали или человечности.
- Ради благородной цели благословляю, раб божий Сидор. - сказал архиепископ и перекрестил полковника Котиху. - Во имя Христа, императора и народа.
- Во имя Христа, императора и народа!
- Как понимаю, тебе нужна индульгенция, раб божий Сидор. На какой срок?
- На полтора месяца, святой отец. Я хочу, чтобы все грехи, что я совершу за следующие полтора месяца, были прощены уже сейчас.
Архиепископ подошёл к резному ларцу, выдвинул ящичек, ручка которого была изготовлена из золота в виде головы кейсонга с глазами из рубинов, достал бумагу и тут же, на столе, взяв авторучку, вписал имя полковника Котихи, дату и срок отпущения, после чего протянул индульгенцию полковнику Котихе, который всё ещё не вставал с колена.
- Встань, раб божий Сидор. Я опаздываю.
Полковник Котиха с благоговением взял бумагу из рук архиепископа и припал к его правой кисти губами. После он встал и спрятал грамоту во внутреннем кармане с левой стороны.
- Вас проводить до двери, святой отец?
- Ну проводи, раб божий Сидор.
Они вместе вышли из дворца и полковник Котиха помог архиепископу сесть на заднее сиденье его "Lincoln L-Series".
- Не имей пощады к партизанам, раб божий Сидор.
- Ад разверзнется для них уже на земле, святой отец. - горячо ответил полковник Котиха и снова припал к кисти архиепископа.
После короткого лобызания архиепископ захлопнул дверь и автомобиль поехал в сторону Владимирского проспекта, на котором находился храм Успения святой Богоматери Марии.
Полковник Котиха некоторое время бесцельно простоял у ворот архиепископского дворца, смотря вслед умчавшегося автомобиля, после чего побрёл по Пещерской улице.
Он не думал о том, как с десятком человек он одолеет сотни. Приказ есть приказ. Тут или пан, или пропал. Полковник Котиха поднял глаза к небу и взмолился:
- Помоги мне, Господи!
Небо молчало. Лишь свинцовые тучи, закрывавшие его рваным одеялом, плыли низко над землёй, угрожая непогодой.
Примечание. Всё вышесказанное является вымыслом автора и не относится к реальной истории. Произведение является представителем жанра "альтернативная история"