Сёстры встретили Галочку и внука с распростёртыми объятьями, забыв и простив все обиды. Оказалось, что мама уже на пенсии по инвалидности (а дочка и не в курсе!), так как перенесла инфаркт и «сердце совсем замучило». Но Галочка не стала вдаваться в подробности, - сын ни минуты покоя не давал, - выдала только сёстрам энную сумму на лекарства для матери и на весь обиход, к определённому уровню которого она уже привыкла. И потекли вполне приятные денёчки «дойной коровушки», на чём прямо циклилась сама Галочка, чтобы всё у сыночка было по первому разряду. Организм в этом смысле её не подводил, хотя размер груди накануне рождения сына и огорчал, - молока оказалось неожиданно много. Андрейку не спускали с рук, не давая ему даже пискнуть, не то что орать во всё горло. В ходу была фраза: «Не детдомовский, потаскаем на ручках!» Галочка это всё поощряла, изучив «правильную» литературу о воспитании ребёнка и отвергнув всяких там Споков. Сама она вволю ела и спала, а ночью мама давала Андрейке сцеженное молочко, чтобы Галочку не беспокоить. Все хозяйственные заботы по дому лежали на тётушке, которая продолжала ещё работать, стараясь справляться с проблемами по вечерам. Успевала она и Андрейку поносить на руках, подменяя сестру.
Галя много гуляла с колясочкой, и чаще в направлении почтамта, откуда можно было позвонить мужу. Юрик звал домой, скучая по ним, но Галочка объясняла ситуацию маминым слабым сердцем и потенциальной опасностью нового инфаркта, то есть тем, что маме нужна её помощь. Муж страдал и терпел, но прилететь не мог, загруженный руководящей работой.
Через три месяца справляться с сыном стало значительно легче, и Галочка собралась назад к мужу. Мама и тётушка не находили себе места, но поездкой в гости в Красноярский край Галя их не обнадёживала, обещая через полгодика вернуться: «Когда ягоды на огороде поспеют, приедем с Андрейкой витаминов набираться».
Обещания своего молодая мать не сдержала, так как мужа срочно перевели на работу в Красноярск, и все эти хлопоты отвлекли семью надолго. В краевом центре они устроились очень хорошо, можно сказать , что зажили «на широкую ногу». Новая должность мужа позволяла Галочке организовать жизнь семьи, и в первую очередь сыночка, на должном уровне, выбирая в магазинах всё самое лучшее и достойное её отпрыска. Юрик не был против такой постановки вопроса, так как в семье своих родителей привык к высоким стандартам качества жизни.
Галя всё своё время посвящала сыну, который рос бойким мальчиком, смело заявляя о своих желаниях, удовлетворения которых не привык ждать подолгу. Андрейке и не требовалось падать в магазине на пол, закатывая истерику, или подолгу канючить – всё покупалось моментально. Галочка в ублажении сына получала огромную радость, как бы добирая всё то, чего лишена была в детстве. Она и сама играла с сыном в дорогущие игрушки, приговаривая «ещё купим», если он их ломал или просто из любопытства разбирал. На детской площадке во дворе она не запрещала другим малышам брать Андрейкины игрушки, покровительственно сообщая мамочкам, что «дома игрушек много». Сын тоже не отбирал их у детей, уверенный, что ещё купят.
Юрий работал много, обеспечивая семью, и был в целом доволен своей жизнью. Не единожды заговаривал он с Галей о дочке, но каждый раз получал твёрдый отказ. Жена убеждала его в том, что воспитать хорошего сына можно только путём неимоверных усилий и на второго ребёнка сил у неё уже не хватит. Она ставила в пример своих и Юриных родителей (только этим они и были похожи, по мнению Галины), не родивших второго ребёнка. С годами Юрик всё больше любил свою Галочку и соглашался с ней во всём.
Галина тоже чувствовала себя счастливой, если бы не жалобы матери на сердце. Ездить к ним с тётушкой ей было далеко и некогда, да и неудобно с маленьким сыном по аэропортам шляться. Она время от времени высылала маме деньги на лечение, на чём и успокаивалась.