Я закрываю глаза
***
-Зачем люди вообще носят одежду? Ну, я понимаю, когда холодно. Но когда вокруг такое лето! Это же круто, когда все возбуждаются, глядя друг на друга, и все друг друга хотят!
-Да! Лучше заниматься любовью, чем ругаться и драться, как мои родители, например.
-Согласен, лучше заниматься любовью и сходить с ума, как мы с тобой сейчас…
Ее родители еще не скоро вернутся и поэтому мы лежим абсолютно голые. Сначала бились на подушках, она дважды меня выиграла, а я –дважды поддался, чтобы не только проиграть, но увидеть ее победное ликование и смех. Это была моя награда.
После битвы на подушках, мы изрядно вспотели и пошли в душ. А затем я торжественно вынес ее из ванной комнаты и пронес прямо в спальню ее родителей. Королевская спальня: большая кровать, просторная и высокая, и мы на ней, словно король и королева! (Уж не знаю, какой король я, но она –точно королева)
Нам пятнадцать. И мы изучаем мир и друг друга с первобытной страстью. А еще ловим кайф, когда стоим голые у открытого окна и нас видят посторонние люди. Они либо возмущаются, либо пялятся на нас, пока мы не расхохочемся и не отойдем от окна. Иногда они крутят пальцем у виска и показывают другие неприличные жесты. А нам и так понятно без них, что мы-отморозки, чокнутые, влюбленные папуасы, дикие и необузданные.
У нас обнаженные души. Мы делимся друг с другом самым сокровенным, не прячась за стыдом. Нам не стыдно. Не стыдно плакать под Evanescence, целоваться под Максим, философствовать под Цоя, пошлить и ругаться матом под Фактор 2. Да, нас всегда сопровождают песни и музыка. Смотрим MTV, и хотим туда, по ту сторону экрана. Мы хотим быть богатыми, знаменитыми. Быть звездами.
Увлеченные облачными мечтами, мы, перебивая друг друга, рассказываем о невообразимом будущем. А потом вновь ложимся в постель. Я и она-два комочка нескончаемой позитивной бешенной энергии.
…Пробуем все, что знаем и о чем только можем догадываться. Жалеть обо всем будем потом. Но не сейчас.
А сейчас на ее животе капли. Капли не только пота. Если их растереть, то кожу стянет, словно пленкой. Но она не хочет этого делать и играет мышцами живота, чтобы капли не скатились с нее на простыни. И я смотрю на нее- и мне больше ничего не нужно.
***
Я открываю глаза.
Скоро, буквально через еще пятнадцать лет, мы узнаем, что такого больше не повторится. Не повторится нас и тех мельчайших подробностей, которыми мы жили. Мы узнаем, что любви нет, но есть иные договоренности между людьми. И это неплохо. Не здорово, конечно, но и не плохо. Так неплохо, что мы тогда, узнав это пятнадцать лет назад, отравились бы с горя.
Мы узнаем о том, что счастье понемногу исчезает с годами, и нужно самому себе придумать такой антидепрессант, чтобы жить дальше. И мы научимся жить дальше. И через пятнадцать лет ее сыну от другого мужчины будут уже малы школьные брюки, а я в какой-то суете очередного зимнего дня без солнца, задумаюсь о том, что тоже хочу сына.
А еще мы перестанем обнажаться. Перед друг другом и перед всем остальным миром. Просто забудем, как это было. И построим сами себе маленькие миры в виде мышиной норки, куда будем иногда заползать в своих воспоминаниях, чтобы вспомнить, как мы тогда, двое обнаженных, пятнадцатилетних, словно Адам и Ева, построили целый рай на грешной земле!