Жестокая красота

 

1
В конце ХVII века Бернар Ле Бовье де Фонтенель, великий французский писатель и ученый, вывел аксиому: «Красивая женщина – рай для глаз, ад для души и чистилище для кармана». И это поистине так.

Хочется еще добавить, что женская красота – это горе, горе, кто ею обладает и кто находится рядом с ней.

Все красивые, особенно девочки, с детства быстро привыкают к постоянному вниманию, сразу ставя себя выше остальных, превращаясь в эгоисток. И, за редким исключением, они все глупы. Уж природа так распорядилась, давая одним красоту, а другим ум.

Может быть, иные думают иначе, – это их право.

Валя Круглова с пеленок была неимоверно красивой девочкой. И уже тогда ее мозг начал впитывать, что она лучше всех, красивее всех, умнее всех, делая ее себялюбивой.

Дальше ясли, детский садик, школа… И везде Валечка была самой-самой-самой… Зеркало также подтверждало это.

Мальчики, потерявшие от любви голову, так и вились вокруг нее. Но, зная себе цену, она дружила только со старшими, сильными и могущими для нее что-либо сделать. А если нет – до свидания, других не пересчитать, которые давно лишились разума.

Из-за нее дрались, прекращали учиться, делали на теле неимоверные наколки, курили, пили, пели блатные песни…

Красавица росла, росли ее запросы и требования.

Беззаботно и весело пролетели школьные годы, и Валентина поехала в столицу поступать в театральный институт. Но… помимо красоты, оказывается, нужны были знания и талант. Карьера актрисы не состоялась.

И все же красивую девушку быстро заметили, она пересела в дорогие автомобили, ела в шикарных ресторанах, спала на широких кроватях, на руках, в ушах и на шее засияли камушки, обрамленные золотом, даже обзавелась квартирой недалеко от центра. Но теперь за это приходилось расплачиваться телом. И вообще, за красивую жизнь надо в обязательном порядке красиво платить!

Шли годы. От хронического недосыпания, чрезмерного употребления спиртных напитков, курения и баловства наркотиками Валентина начала замечать, как кожа становилась сухой, появилась желтизна, под глазами наметились мешки, а в уголках глаз забегали лучики морщинок.

Время летело, замуж никто не брал и даже попыток не делал. Стали зарождаться мысли, что жизнь проходит, через пару лет тридцать стукнет, а впереди ничего не видно, тьма одна.

Впервые отчаявшись, Валентина, никому не сказав ни слова, поехала в Санкт-Петербург с тайной надеждой выйти замуж, и желательно за морского офицера. Она даже узнала, когда в их училищах выпускные экзамены.

Сняв в гостинице на Литейном проспекте недорогой номер, она целыми днями фланировала по городу, прохаживаясь около военно-морских училищ. Офицеры, которые служили в них, были женаты и на романы с ними у нее не было времени. Свой выбор она остановила на выпускниках этих училищ, а если быть точнее – будущих военно-морских врачах из Военно-медицинской академии. И вскоре такой случай ей представился.

2
В академическом парке гремел оркестр. Новоиспеченные лейтенанты медицинской службы в новенькой форме, с кортиками на поясе, разрываясь от радости и счастья, сияли как новая копейка. На моряков без восторга смотреть было невозможно. Воздух пьянил разум, сердце вырывалось из груди, а жизнь казалась реальной сказкой!

Валентина стояла с букетом роз на выходе из парка и внимательно следила за происходящим. Ее нисколько не интересовали те, кто шел с девушками. А вот четыре молодых лейтенанта, шумно обсуждавшие сегодняшнее событие, сразу привлекли ее внимание.

– С праздником вас, ребята! – протянула она каждому розу. – Ой, а вам роза не досталась, извините, – игриво произнесла она, глядя в глаза молодому светловолосому парню.

– Вы можете стать моей розой, – широко улыбнулся тот.

– Я на розу вовсе не похожа, – засмеялась она. – У меня колючек нет.

– Это очень хорошо. Как вас зовут?

– Валя, – она слегка присела.

Неожиданно поднявшийся ветерок приподнял подол ее белого в темно-синий горошек платья, которое подчеркнуто облегало ее стройную фигуру, обнажив крепкие ноги.

– Ой! – вскрикнула Валентина от неожиданности, и все рассмеялись.

– Миша.

– Валера.

– Гена.

– Володя, – представились ребята.

– Между прочим, Вова – дальний родственник писателя и врача Викентия Вересаева… – уточнил Валера.

– Какое смешное имя, – прыснула Валентина, но вовремя остановилась. – Извините. Из современных, наверное, не знаю такого.

– Да нет… Умер в 1945 году. Лауреат Сталинской премии… Про Пушкина писал, Гоголя…

– Потом почитаю, – твердо заявила она, прекращая эту тему.

– Вы из Петербурга? – поинтересовался Михаил.

– Нет. Я сюда приехала отдохнуть из Москвы, а родом из Пензы.

– Пойдемте с нами, – предложил Геннадий.

– Куда?

– Сначала в общежитие, нам надо переодеться, потом… Потом придумаем.

– Я думаю так, – сказал таинственно Владимир, – все уже осчастливлены золотыми звездами и розами… Один я остался не у дел. Поэтому мы переодеваемся, вы пойдете по плану, а я покажу Валентине красоты северной столицы, если она не возражает, разумеется.

– Я не возражаю.

– Лучше бы мне не дали розу, – горестно произнес Валера.


– Не убивайтесь. Сегодня все розы ваши! И не только они.

– Все равно буду огорчаться.

– Мы приглашаем вас завтра в 19.00 в ресторан «Север», что на Невском проспекте, там наш взвод будет отмечать окончание академии и… прощание с ней. Надеемся, что не навсегда.

– А Володя пойдет? – поглядела она на Владимира.

– Конечно, пойду, все идут. Я искренне буду рад, если вы согласитесь.

– Я согласна! – Валентина жеманно пожала плечами.

3
Жизнь завертелась в стремительном ритме. Через неделю Владимир и Валентина расписались и поехали сначала к родителям Валентины в Пензу, потом Владимира в Новгород, а оттуда в Североморск, где начинались суровые флотские будни.

4
Из отдела кадров Владимир вышел в приподнятом настроении, высоко вскинув руку:
– Ура! На атомоход!

– Куда? – не поняла Валентина.

– Начальником медицинской службы на атомную подводную лодку в…

– Куда?!

– На подводную лодку. Я же говорил тебе об этом… И звание, и оклад, и перспектива роста…

– И перспектива сделать меня вдовой?

– Почему сразу вдовой?..

– Потому… Стой здесь, я сейчас, – и она быстро вошла в здание.

Не было ее часа полтора. Вышла оттуда раскрасневшаяся, источая запах дорогого коньяка и сигарет.

– Иди, тебя начальник отдела кадров зовет, – сказала Валентина радостно. – Между прочим, я уже тоже работаю в Доме офицеров, – и она показала ему язык.

Так лейтенант медицинской службы Владимир Вересаев стал начальником медицинской службы на береговой базе подводных лодок и его жизнь резко изменилась.

5
Валентину как опытного и бесценного работника очень быстро заметило и оценило высокое начальство Заполярья, она вновь расцвела и заблагоухала, несмотря на бодрящие холода и пронизывающие ветра.

За «хорошую» и даже «отличную» работу ей, а точнее – мужу, вдруг дали двухкомнатную квартиру, что у всех сразу вызвало шок, ведь многие офицеры с семьями, даже с двумя детьми, ютились в тесных общежитиях. А комнаты, за счет благодетелей, были обставлены дорогой мебелью и оборудованы всем необходимым, в холодильнике горой лежали деликатесы.

Домой Валентина приходила поздно, а то и вообще выезжала в «командировки» на 3–4 дня, летала даже на выходные к теплому морю.

В семье начались скандалы.

Владимир от безысходности начал пить, ему в этом усиленно помогали сослуживцы, что было только на руку отцам-командирам. У них даже появилась забава – пьяного Владимира забирал вызванный ими патруль, отводил в комендатуру, оформлялись документы – и его сажали на гауптвахту на три или пять суток. Или же если муж и жена вдруг встречались дома, происходил скандал, вновь вызывался патруль, его забирали с теми же вытекающими последствиями. Тогда супруга развлекалась в собственной квартире. Так повторялось почти изо дня в день.

Владимир опускался все ниже и ниже, ходил отекший, грязный, обросший, перестал появляться дома, оставаясь спать в санчасти береговой базы. И, в конце концов, с горячкой был госпитализирован в психиатрическое отделение военно-морского госпиталя, где его и комиссовали, откуда и уехал в свой родной Новгород, где его след затерялся. Слухи были разные, но… слухи так и остались слухами.

Валентина после этого «проработала» еще года два и тоже исчезла, а куда, никто не знал, да и знать не хотел, а все женщины в гарнизоне облегченно вздохнули.