Стерва

        Лиза всегда была самодостаточной женщиной и никогда не соответствовала расхожему выражению - "Мужчины называют женщину стервой, если им не удалось сделать из неё дуру"

     Но, неожиданно для себя,  она вдруг оказалась в ситуации, совершенно не соответствующей всегдашнему её  состоянию.

     Как любая красивая женщина, она постоянно  находилась в окружении большинства поклонников противоположного пола, которые с готовностью встречались с ней, ухаживали, дарили иногда цветы и ещё какие-то мелочи.  Но, на этом их забота  или процесс ухаживания заканчивались, как и заканчивались по сути настоящие мужчины, и  оставались их подобия, называющие  себя мужчинами.

    Один такой ухажёр из категории мужских подобий  на её смс  -  сообщения, о том,  что она сегодня "невыездная", потому что в кошельке остались "кошкины слезы", и ей задолжали, но так и не отдали, с готовностью подтвердил её предположение,   повторив за Лизой  "И  впрямь, мудак, давно бы расплатился и жил бы спокойно."  Про "кошкины слезы"  в кошельке у  женщины ничего не сказал, просто распрощался, пожелав удачи и выразив сожаление на тему того,  что не удалось встретиться —  а так  ведь  хотелось. Ну, ничего, когда будет выездная... - добавил он, и тут же отключился на том конце провода.

 
       Другой, такой же, почти полное подобие первого,  вроде  обладая хорошим чувством юмора, почему-то, совсем не смеялся,  когда женщина весело  рассказывала ему  о том, что вот  уже два месяца,  как не может купить себе так желаемое новое постельное белье, потому что всё  так и надеется  на то, что с ней всё-таки рассчитаются.

      Должник,  такой же обещальщик, как и многие, и потому считает, как видно,  что обещанного надо ждать три года и не меньше.

          Правда, так и не дождавшись   своих денег,   Лиза все же плюнула на   долг ей, и купила так нужное ей белье. Надоело спать на старом и грязном.
В  момент, когда она это произносила,  тот из оставшихся  подобий  мужчин, просто, молча продолжал рулить,  с равнодушным видом  крутя баранку своего крутого джипа, провожая её  домой в своей машине.

       Ему проще было сделать  вид, что он  вообще,   не понял всего юмора сложившейся ситуации с  должником,  тоже   из той же категории жалких остатков мужчин, иначе он не был бы должником на протяжении уже черт знает какого времени. А таких, как он, как показывала жизнь, было очень и очень много, тех, что из умной женщины делали стерву, а из дуры - жертву для своих утех, когда в обоих случаях не было ничего хорошего.


     И Лиза в своей жизни повстречала таких немало, не только тех двоих и своего должника. Они были, конечно же,  разными, но суть их оставалась одна, объединяющая  их в  пародийную категорию остатков мужчин.

     Как и   Слава, ещё один её кратковременный знакомый,  суть которого была неизменна,  но в той ситуации с Лизиным должником,  он  повёл о  себя неожиданно по-другому. Не как его предшественники, называющие  себя Лизиными хорошими знакомыми и даже верными  друзьями.

      Он, как и все, тут он не изменил своей натуре мужских подобий,  каждый день названивал Лизе,  тоже считая её своей хорошей знакомой, подробно интересовался,  её  делами,  спрашивая:

       —  Ну,  что,  рассчитался  с тобой этот хрен…?

     И на отрицательный ответ своей подруги, возмущённо качая  головой, чуть не кричал, он же был возмущён:

        —  Ну,  ни стыда не совести, ей богу.


        —   Что за мужики  пошли? —  Картаво ещё прибавлял он в конце  своей сочувственно-понимающей тирады и на этой  оптимистичной ноте о пропащих  мужиках  прощался, конечно же,  желая Лизе удачи в её неожиданных затруднениях и обещаясь в скором времени  позвонить, чтобы узнать в какой раз  о том, как же  дела у того мудака, из-за которого  Лиза неожиданно  оказалась на мели, ведь он был его соратником не только по половой принадлежности, но и по тому статусу, подобия мужчин.

     И всё  же  Лизе однажды надоели все эти его ненужные никому пустые выражения ей  сочувствия и понимания,  и она,  не выдержав,  произнесла  в телефонную трубку  хорошо известную, банальную до невозможности фразу про  мужскую психологию, потому что говорить вообще ничего не хотелось, и по правде говоря и она была лишней в общении со Славой, тем не мене она сказала, как отрезала:
 
           —  Мужчина считают женщину корыстной, когда она просит подарков, надоедливой, когда просит внимания.  Но, если она ничего не просит, она обалденная! Правда, это означает, что у неё  всё  есть и вы ей на хрен не нужны!


        Впрочем и Лизе на хрен не нужны были все эти подобия мужского пола, которые изредка появлялись на горизонте её  жизни и с сочувственным  видом  интересовались её делами, представляясь  великими  мужиками.


       Она была самодостаточна, но вот, случайно совершив ошибку,  не по наивности, а потому что  всё  верила  в существование в этом мире  порядочных людей,  не только среди  мужчин, но и среди женщин, и потому вынужденно сидела сейчас на бобах, потому что её угораздило, и  всё  надеялась,  при этом,  на то, что с ней когда - нибудь рассчитаются. Должник же был, а денег, которые должен был,  всё как-то  не было. А должны были вроде быть, раз должен был.

      Тем временем Слава, немного поразмыслив над только что услышанным,  той  фразой, сказанной  Лизой, которая  имела   отношение исключительно к тем остаткам  мужчин, попытался всё  ж таки, привычно  обойти проблему стороной, и в противовес сказанному  подняв бокал, он, вообще, любил   выпить, сидя в своей квартире  в кресле  и на том конце провода,  пафосно,  по гусарски, хотя он не был никаким гусаром,  произнёс:


      —  Так, выпьем за женщин, которые не корыстны, и которым не нужно внимание!


      Он остался    доволен  собой, это ж надо, так высказаться, и сходу опрокинул содержимое  бокала  себе в рот, даже не догадываясь о том, что Лизе, как раз таки  нужно было внимание, только не в обмен на бескорыстие, а простое и человеческое.


     И потому  она не замедлила    закономерно возмутиться, ответив почти той же монетой Славе, правда не наливая себе  ничего,  ни в бокал, ни в рюмку, а только сухо сказав,  что всё  же есть какие-то рамки дозволенного, и что  вовремя протянутая дружеская рука помощи порою  значит больше пожеланий успеха и удачи.

 
      Слава, не ожидая такого, он относил Лизу к женщинам -стервам, считая её все же  умной,  не захотел в тот раз выбыть из  списка её друзей, не зная, правда, что  он давно  был  в её  глазах почти что тот,  из остатков мужчин,   и  потому, изловчился и выдал  ей так не хватающие  на тот момент  средства.

 
       А следом,  накатив по такому  поводу, почувствовав себя в тот момент  героем, если не любовником, то хотя бы из  чьего-то романа,  запив сие случайное  событие, ему редко удавалось побыть  героем,  на следующий день, расщедрился, находясь в состоянии жуткого похмелья,  и добавил ещё  пару шелестящих купюр зелёного цвета к  уже выданному ранее  женщине-стерве.

        Теперь  и сама Лиза стала должником.

       Но-ооо по прошествии  некоторого времени, не трёх лет, как полагалось в таких случаях, а всего трёх недель,   когда ей пришлось  извиниться,  и  она  посетовала  на то, что вовремя не сможет вернуть долг,  Слава не сильно церемонясь,  сообщил, что он, вообще-то, не бизнесмен, так, по-товарищески ей помог и всё, даже не помня сколько конкретно дал взаймы, он же был героически пьян.

         Как и  она когда- то, только  будучи в трезвом уме и доброй памяти, помогла,  сама  втянув себя в историю с долгом и должником, из- за которой сейчас и   была должницей.


  Прошло ещё немного   времени, и  худо- бедно Лизе  удалось всё   же поправить свои финансовые  дела, несмотря на то, что долг  ей так и не вернули, три года ещё  не прошло с тех, пор как она по дурости дала взаймы  и не те зелёные   замусоленные, хоть и шелестящие,  купюры, а солидную сумму не в своей родной деревянной  валюте.

       И потому,  став  снова выездной на радостях  как-то раз предложила поднять Славе, пребывающему в депрессии, настроение, что значит,  приехать  к нему с визитом.

      Но на утро она узнала, благо не успев  никуда ещё  выехать,  что он-то рассчитывал, что поднятие его настроения будет заключаться  ещё и в  "поднимании пингвинов",  выражаясь  его словами.   Как  видно,  пингвином,  он называл  свой   половой  член,  который и предстояло в качестве  поднятия настроения, тоже приподнять, этакого бедняжку.

     Но Лиза,  не лыком шитая,  всегда будучи самодостаточной женщиной,   не нуждающейся  в денежной поддержке, а только в дружеской,  тут же с готовностью сообщила Славе, что раз  так, то она  будет теперь искать друзей только  среди мужчин другой сексуальной ориентации, потому что у них, хотя бы не будет притязаний на сопутствующее её самодостаточности её женское тело, и как только, так сразу,  рассчитается до конца с этим подобием   мужчины,  у которого к тому же, как выясняется,   пингвин  вместо мужского члена, дабы не выглядеть в его глазах стервой, за которую  он её имел, о чем она  всё же знала и  уже очень давно.

      Тем  не менее,   несмотря на все свои старания, стервой она  всё  же осталась, потому что денег ей так и не вернули, даже спустя три  года.

      Должник, будучи младше её   лет на пять, просто взял и умер, приказав всем после него  долго жить,  так и  не успев рассчитаться, но зато  успев порядочно покормить её  обещаниями.

      Ну, а  Лиза,  всё   же будучи всегда самодостаточной,  больше не влезала в  такие авантюры  с должниками, зная к тому же,  что можно запросто стать стервой в чьих - то глазах не по своей вине.
 
     И друзей и  знакомых она тоже   больше не заводила  среди  мужчин,  которые по большей части являлись  теми жалкими остатками  или подобиями  мужчин, для которых она в любом случае всегда оставалась бы  стервой, даже без какого либо весомого повода, который она всё  же не давала, если только тем, что никогда не была дурой.
   
10.12.2022 г
Марина Леванте